Инквизитор. Книга 13. Божьим промыслом. Принцессы и замки - Борис Вячеславович Конофальский

class="p1">— А что с ним за человек? — интересуется Хенрик.

На что фон Флюген лишь скривился и в презрении высунул язык:

— Кажется, придворный его, сопляк из пажей.

Глава 49

«Это ли граф?».

Тот человек, что стоял перед ним, вежливо улыбаясь, судя по очень дорогой одежде, вполне мог быть графом. Хотя одежда его была уже и не из тех, что сейчас носили в Вильбурге. А была достаточно старомодна. А ещё у него были хорошие зубы и кожа. И безусловно дорогие перстни поверх перчаток тончайшей выделки.

«Это и есть местный граф? И сколько же ему лет? Девятнадцать? Или двадцать?».

Волков недоумевал, но спросить у фон Флюгена не решился. Рядом с молодым, богато одетым человеком на лавке, лениво развалившись и облокотившись на стол спиной, сидел удивительный юноша. Почти мальчик. Был он необыкновенно красив: темные волосы, глаза как вишни, яркие красные губы. Этому всему позавидовали бы многие девушки, к тому же его одежда, как будто специально оттеняя его красоту, была белого цвета. Всё у него было белое. И замшевые сапоги для верховой езды, и перчатки, и панталоны. Лишь вздыбившийся лев на его колете был чёрен, да перо на маленькой белой шапочке. Даже покачивающаяся под левым ухом юноши большая каплевидная жемчужина, и та была белой. И, конечно же, серёжка та была очень дорогой, несмотря на то что обрамляло жемчужину вовсе не золото, а серебро.

«А это ещё кто? — Волков, признаться, не сразу смог отвести глаз от мальчишки. — Ну, это… фон Флюген, скорее всего, был прав. Очень похож на пажа. Более чем. Причём на пажа любимого и очень избалованного».

Пока граф ему улыбнулся, барон, несмотря на доспех и горжет, весьма учтиво поклонился и произнёс:

— Я барон фон Рабенбург, — Волков старался быть максимально вежливым, так как мог только догадываться о том, сколько людей привёл с собой юный граф, а ещё думал о том, что очень своевременно надел доспех. «Господь благоволит острожным и предвидящим». — Рад видеть вас, господин граф.

— И я рад, — отвечал молодой человек, которого теперь уже можно было считать местным графом. Он, кажется, не придаёт значения тому, что Волков и его люди были облачены как для сражения, фон Тельвис просто подходит к барону и протягивает ему руку. И Волков пожимает ту руку. А местный сеньор рассказывает без всякой напыщенности или важности, так, как будто говорит со старым знакомым:

— А к нам вчера к ужину явился один мой человек и рассказал, что какой-то господин хотел его повесить.

— Извините, господин граф, — сразу говорит Волков. — Тот человек был, как мне показалось… излишне фамильярен, и я…

— Ах, не извиняйтесь, дорогой барон, — оборвал его на полуслове местный сеньор, — прошу вас, не извиняйтесь, тот мой человек всегда дерзок, я про то наслышан, просто общается он целыми днями с крестьянами, да с горцами, да с купчишками, что платить не желают, — и тут он приложил руку к груди. — Так что это я должен просить у вас прощения за своего нахала.

И говорил это граф так искренне, что Волков, да и все его оруженосцы, что слышали этот разговор, стали проникаться к этому человеку приязнью. А граф продолжал:

— И когда он мне сказал о вас — а я как раз в то время ужинал с дамами — так мы посмеялись над его незатейливой жалобой и сказали, чтобы он впредь с благородными людьми вёл себя подобающе, авось не с купцами грызётся.

— Я очень признателен вам, господин граф, я рад, что тот мелкий случай на дороге предоставил мне возможность познакомиться с вами, — отвечал ему генерал. Ну а что в этой ситуации он мог ещё сказать? Тем более что этот юный сеньор не казался ему злым или хитрым, и уж каким-то колдуном и вовсе не выглядел. Наоборот, он представал перед генералом человеком открытым и мягким, и это впечатление барона подтверждалось поведением пажа графа. Мальчишка в белом был абсолютно расслаблен, в его поведении и позе явно проступало ленивое безразличие, паж даже и вида не делал, что слушает их разговор, он откровенно скучал и даже зевнул один раз.

«Сразу видно — сопляк-то избалован».

А граф меж тем и говорит барону:

— Вы рады тому случаю, и я имел счастье познакомиться с вами, но вот графиня… она же вас не увидит. А ведь именно она меня послала искать вас, так и сказала: езжайте, граф, найдите того барона, он должен быть где-то рядом, пригласите к нам хоть на день погостить, а то скука у нас тут неимоверная. Я ей говорил: может, послать кого из наших людей, но она упрямствовать стала: езжайте сами, а то он не согласится.

Рассказывал всё это фон Тельвис почти заискивающе, с нотками просьбы в голосе, и Волков уже понял, к чему он клонит. А граф и закончил:

— И посему, дорогой барон фон Рабенбург, я убедительно вас прошу быть моим гостем. Хотя бы один день. Дамы вам будут очень рады, так как они считают, что вы непременно спасёте их от скуки, от которой они умирают.

Ещё не дослушав его речей, генерал уже придумывал способы, чтобы отказать этому милому человеку. Во-первых, он не забывал слова фон Виттернауфа о том, что семейство это подозревается в колдовстве. А во-вторых, такой визит мог бы посчитаться бесчестным. Многие благородные люди решили бы, что принимать приглашение от человека, на которого ты через пару дней замышляешь напасть, — это не по-рыцарски. И поэтому генерал, изобразив на лице мину глубочайшего сожаления, ответил:

— Ах, как жаль, господин граф, что ваше приглашение я принять никак не могу. Так как собираюсь уже сегодня быть на границах ваших, где меня должны ждать люди.

— Вот как? — граф, это было сразу видно, расстроился.

И тут в первый раз за всё время их разговора подал голос прекрасный паж:

— А я и вам, и дамам сразу говорил, что этот господин к нам в гости не поедет…. Он же военный, а военные всегда торопятся… Только зря таскались сюда… Вот теперь по жаре…

— Молчите, Виктор, — беззлобно прервал бестактную речь мальчишки граф и снова заговорил с Волковым. — Ах, как моя супруга и моя гостья расстроятся, я обещал им привезти вас. Они так скучают…

— Маркграфиня