Клетка для эгоиста - Грушенька Светлова

перехватывало?.. Это бесило и восхищало одновременно…

— Зато ты не беспокоишься ни о чем! — продолжала возмущаться его воинственная девочка. — Зачем вообще владельцу серьезной аудиторской компании являться на подобное шоу?! Особенно когда вас и без того заклевали в прессе…

Лука встал и выпрямился. На губах блуждала мечтательная полуулыбка, взгляд стал туманным и задумчивым. Затем он нахмурился…

— И правда, солнышко… Зачем? — В его воспоминаниях яркой вспышкой полыхнула унизительная сцена ее очередного отказа на благотворительном вечере, и в глазах потемнело от гнева. — Если тебе нужны практические объяснения, то мне сейчас, по-хорошему, важно любое внимание… главное, чтобы общественность заинтересовалась этим делом, и пресса без конца трезвонила о его ходе. Иногда это помогает судьям быть объективнее… К тому же… — он сделал небольшую паузу, — решил совместить приятное с полезным… прийти и развлечься с прелестной ведущей, которую никто никогда не ставил на место. Такой ответ тебе подойдет? — закинул удочку он, с интересом ожидая ответной вспышки. Оба они уже наизусть выучили правила игры, в которой постоянно ходили по краю пропасти, дразня друг друга и щекоча нервы самим себе.

— Вот как! — Кристина вскинулась, в голосе появилась горечь. — Ты даже не скрываешь, что использовал меня по полной… Что ж, этого следовало ожидать… — Девушка уже закончила уборку, обернулась, вспыхнула и тут же встала на ноги, увидев Луку с ее трусиками в руках. Он по-прежнему держал их у лица, смотрел с вызовом, с насмешкой, и с наслаждением вдыхал аромат. Как Лука и предполагал, Кристина тут же кинулась к нему и протянула руку. — Что за ребячество? Дай сюда! — потребовала строго, наблюдая, как он медленно убирает комочек черной кружевной ткани в карман брюк, а глаза его при этом сужаются и темнеют, фокусируясь на ней.

— Кто бы говорил… — мягко заметил мужчина, но мягкость была обманчивой. — Иногда мне кажется, что ты все та же глупая девочка, которой нравится играть с огнем и вестись на провокации…

— А ты все тот же извращенец и провокатор, который трахает все, что… Ах… — договорить не успела. Вместо этого угодила в крепкие мужские объятья. Он схватил за волосы, задрал сзади юбку, сжал голую попку и впился ртом в ее мягкие сочные губы, вновь терзая голодными ласками, засасывая, упруго и глубоко толкаясь языком. Возмущенное «м-м-м» потонуло под напористыми влажными захватами и укусами и сменилось страстными стонами и ответными неистовыми ласками. Ее волосы вновь рассыпались между его пальцами, только на этот раз она все-таки устояла перед дальнейшим искушением и уперлась ладонями ему в грудь. Лука отстранился, но вовсе не собирался выпускать на свободу пойманную добычу. Пальцы больно сжали щеки, не позволяя увернуться, свободная рука крепко удерживала за талию.

— Может, уже спустишься с небес на грешную землю, небожительница, — зарычал в ее нежные зацелованные губы, — и признаешься себе, наконец, что ты без ума от этого извращенца? Что тебе нравится, как я тебя трахаю? Что тебе нравятся мои прикосновения? Что тебе просто нравится быть со мной… Что ты голову теряешь в моем присутствии, как, собственно, и я в твоем?.. Или ты ждешь каких-то знаков свыше? Или гордыня не дает признать очевидных фактов?..

— Это ты будешь рассказывать мне о гордыне?! — зашипела она, ударяя его кулаками в грудь. — Да ты сам не видишь бревна в собственном глазу! Только и можешь, что обвинять всех кругом! Думаешь, от тебя все подряд должны терять голову?! Просто от того, что ты приходишь, такой весь напыщенный и разодетый в дорогой костюмчик, и нагло разговариваешь, смотришь свысока и без конца ухмыляешься?! Ты якобы пришел ко мне мириться, налаживать отношения и устроил это?! — Она наконец вырвалась из его рук и в запале зачем-то обвела рукой комнату, хотя в ней уже не осталось следов их бурной стычки. — Ты… ты просто невозможный!

Кристина схватилась за голову, уже не зная, как сдержать безумный поток эмоций, рвущихся наружу. Этот мужчина… он просто крышу срывал в прямом и переносном смысле! И после этого хотелось кричать, рвать и метать, потому что в главном он был прав — она будто сходила с ума от него и рядом с ним… Вот и сейчас, стоял такой весь невозмутимый, руки в боки, и смотрел на нее так, будто это он был прав, а она как всегда ошибалась. Но больше всего бесило, что он сейчас молчал… Лучше бы снова обрушил на нее поток презрительно-высокомерных обвинений. Она уже открыла было рот, чтобы самой сказать что-то, зацепить и спровоцировать, но тут Лука вздохнул и покачал головой.

— Выходи за меня замуж, Кристина, — произнес он как-то буднично и очень по-деловому, будто ему надоели эти наивные препирательства, и он решил перейти ко взрослым разговорам.

Она обомлела и нахмурилась, в первый момент решив, что не расслышала или не так поняла.

— Что, прости?.. — вымолвила тем же возмущенным тоном, каким только что его отчитывала, просто потому, что еще не успела сменить тональность.

— Я говорю, выходи за меня замуж. Уж извини, что пока без кольца, но, думаю, ты догадываешься, что это не проблема.

Теперь на самом деле ошарашенная и еще больше растерянная, девушка почувствовала, как в ногах появилась слабость, а горло перехватило спазмом от волнения.

— После всего произошедшего это не самая удачная шутка, — наконец смогла выдавить из себя она, стараясь держать непроницаемый и невозмутимый тон.

Лука холодно хмыкнул, скрестив на груди руки и поиграл желваками, будто сдерживал какой-то опасный внутренний порыв. От этого Кристине стало не по себе, и ей пришлось присесть на край комода, чтобы удержать равновесие.

— Если я все еще хочу жениться на тебе после всего, что произошло, едва ли я шучу, — действительно на полном серьезе, даже как-то зловеще, подтвердил свое изначальное намерение он. — Поэтому подумай сто раз, прежде чем скажешь «да», потому что я не собираюсь проявлять такое ангельское терпение со своей женой.

— Т-ты… это серьезно?.. — Кристина облизала губы. — Эта шутка тоже не очень удачная.

— Такой уж из меня неудачный юморист, солнышко. — По-видимому, считая, что сказал все, что хотел, Лука взял свой пиджак со спинки кресла и оделся. Затем подошел к зеркалу, пятерней расправил густые пряди чуть растрепавшихся волос, подтянул галстук, выровнял на нем зажим с бриллиантами, поправил манжеты рубашки и обернулся к остолбеневшей Кристине. — Отвечать