Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - Джон Лайдон

Лос-анджелесский музыкальный мир менее воинственен. Возможно, немного мира и любви не помешает, особенно когда народ и в самом деле их имеет в виду. После Нью-Йорка это типа: «Постойте, к чему такая спешка?» Менталитет, который я лишь постепенно научился впитывать, хотя достаточно быстро понял, что существует великое множество забавных вещей, которые можно делать совершенно по-другому, в другой вселенной. Лос-Анджелес не самый большой город, в нем не так много ночных клубов. Все здесь вертелось вокруг путешествий, солнечного света и ранних подъемов – просто поиск иных способов постичь жизнь.

Такие люди, как Род Стюарт и Том Джонс, вероятно, перебрались сюда, чтобы затеряться, стать маленькой рыбкой в большом пруду, что я отчасти понимаю. Это определенно желание «начать все сначала», уйти от всего того лишнего, что – и ты это ощущаешь – каким-то образом тянуло тебя вниз в прошлом. Это поиск. Однако Родни поступил так, обладая огромной суммой денег. У меня их не было, и, конечно же, я абсолютно точно переехал сюда не для того, чтобы быть рядом с голливудской актерской тусовкой. Никак с ней не связан и даже не интересовался.

Хочу подчеркнуть, это был не уход от действительности – наоборот, желание рискнуть, расправить крылья и перебраться на новые пастбища, столкнуться с новыми вызовами. Поверьте мне, это радикальный вызов, взять и вырвать все корни, и это было сделано не ради комфорта.

В самом начале я такой: «Ненавижу солнце, бр-р!» Но вскоре я заметил, что уже не страдаю постоянно, как это было мне свойственно, от простуды, насморка и болей в позвоночнике, которые меня донимали еще с тех пор, как я переболел менингитом. Этот климат подходил мне гораздо больше, чем смог. Потребовалось время, чтобы приспособиться к новому образу жизни: в сущности, все дело заключалось в том, чтобы рано вставать и наслаждаться восходом и закатом, и это было гораздо более захватывающим, чем то, что могла предложить мне убогая дискотека в Шеффилде.

Пока мы отсиживались в Пасадене, Аткинс начал работу над созданием новой группы, поместив объявление в разделе «Разыскиваются музыканты» еженедельника «Лос-Анджелес Уикли». Там было написано что-то вроде: «Если ты любишь PiL и ненавидишь хэви-метал», что отчасти раскрывало наши планы, но являлось абсолютной ложью в лучшем смысле этого слова. В прошлом я действительно как-то сказал: «Я ненавижу хэви-метал», – но, как вы уже знаете, ради того, чтобы добиться определенного результата, иногда я говорю одно, а на самом деле подразумеваю нечто совершенно другое.

Я был поражен, когда на прослушивание в «Перкинс-Палас» пришел Фли[300], и он был потрясающим. Он обычно играл на басу в стиле «слэп-бас», что было далеко не здорово с точки зрения моих целей, но… «Да! Ты справишься!» Но потом он сказал: «Ну, я не могу…» Оказалось, что у Фли были проблемы с собственной командой, его товарищами по группе Red Hot Chili Peppers, которые в то время только начинали. Я думаю, он просто хотел напомнить им, что, так сказать, может и перейти на новые пастбища, но надо отдать должное этому парню, он остался с ними, и Chili Peppers все еще гастролируют. Я бы с удовольствием с ним поработал.

Именно благодаря этим прослушиваниям мы нашли Марка Шульца (гитара, 20 лет), Джебина Бруни (клавишные, 18 лет) и Брета Хелма (бас-гитара, немного постарше!), и уже к октябрю мы сыгрались и смогли гастролировать по Восточному и Западному побережью.

Однако мы с Аткинсом не могли найти общий язык. Мне очень нравится Мартин. Время от времени мы начинали орать друг на друга по телефону, и он всегда держал удар. Мартин мог быть плохим зайкой. И мне было сложно ему доверять, потому что за пятерку он маму продаст. Но я все равно старался поддерживать с ним приятельские отношения.

Наши пути разошлись, потому что он устроил нам проблему в ночь на новый 1985 г., накануне того, как мы отправились в тур по Австралии и Японии. За день до этого он затребовал себе больше денег, и я типа: «Это невозможно, Мартин. Ты уже взял на себя обязательства». Однако он не хотел играть на равных, он хотел большего, зная, что на столь поздней стадии подготовки гастролей у меня нет другого выбора. И когда доходит до таких ситуаций – а у меня уже это случалось с несколькими другими участниками группы, – эти люди отступаются от своих прежних обещаний и заявляют: «Ну, я никогда ничего не подписывал». Рисковое дело, когда пытаешься работать с кем-то вроде меня. Достаточно мне понять, что вся проблема в жадности, – прощай! Мы пытались помириться во время тура, но на тот момент между нами оборвались все связи. Я практически изолировал его от себя.

Другим камнем преткновения было непонимание Мартином идеи о PiL как «зонтичной компании», который занимается не только музыкой, но и другими вещами. Каждый человек, который когда-либо создавал проблемы в PiL, обычно утверждал, что хотел бы оставить музыку и заниматься чем-то еще, но все равно получать зарплату от PiL. И это «что-то еще» возникало только потому, что у них появлялись идеи создания собственной группы, что, я считаю, очень неуважительно. Таким был и Аткинс.

Я никогда больше не совершу той же ошибки, допустив в отношениях с людьми подобного рода открытость, потому что иначе им начинает казаться, будто тумбочка с деньгами находится в их личном распоряжении – налетай и грабь. Конечно, у меня должна быть возможность хранить достаточно денег в этой тумбочке на будущее, но я не дурак и не собираюсь толкать людей на то, что считаю предательством. Это черта, через которую нельзя переступать.

Перед тем как мы отправились в тур на Дальний Восток, в Лос-Анджелес приехала Нора. Почти случайно она заметила один прекрасный дом, выставленный на продажу в Венис-Бич. Оказалось, что дом принадлежит банку – вероятно, его предыдущие владельцы не выполнили свои кредитные обязательства или что-то в этом роде. Норе удалось урвать этот дом за смешные деньги. Мы даже не знали, как он выглядит, – просто сделали этот импульсивный шаг. Мы вошли в него, и нам очень понравилось. Он крошечный, но, послушайте, мы не из тех, кому нужно двадцать две комнаты. Мы не устраиваем званых обедов, мы не такие. Три разномастных тарелки и парочка ножей и вилок – и мы счастливы.

Мы с Норой переехали и оборвали все связи с Ларри Уайтом и Мартином Аткинсом. Начиная с этого момента жизнь здесь, в Лос-Анджелесе, стала настоящей фантастикой!

Мой младший брат Мартин – как флаг, под которым собираются люди. В молодости он был очень громким и