Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Макс тактично не поинтересовался, где именно. Вместо того он некоторое время поглаживал свою бороду, а затем забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— Думаешь, его подослал Кригер? Чтобы отвлечь от него и пустить нас по ложному следу?

— Я не знаю. Возможно, он разобрался, как заставить талисман работать на себя, и хочет заманить нас в ловушку.

— Всё это лишь домыслы, Феликс.

Феликс мрачно улыбнулся:

— Сама эта земля даёт слишком много поводов для домыслов.

В знак согласия Макс кивнул.

Пламя в фонаре замигало и погасло. Феликс проклял порыв ледяного ветра и плохое качество изделия. Похоже, этот фонарь освещал гостям путь ещё со времён Великой чумы. Он пошёл по погружённым во мрак коридорам, одной рукой касаясь стены, чтобы не потеряться в темноте, пальцами перебирая по каменной кладке, чтобы почувствовать, когда встретится дверь. Холодная штукатурка под пальцами напомнила ему простые и нелепые игры его детства, и он слегка улыбнулся.

Феликс знал, что его комната за третьей справа дверью от верхнего конца лестницы. Из — за покатого потолка последнего этажа таверны ему приходилось пригибаться. Это напомнило ему стеснённые условия на воздушном корабле „Дух Грунгни“, что в свою очередь напомнило об Ульрике. Мысль о ней болью отозвалась в его сердце. Внезапно он почуял что — то впереди себя в темноте, и положил руку на эфес меча.

— Спокойно, господин Ягер. Это всего лишь я, — произнесла графиня Габриелла.

«Ради всех богов, — подумал Феликс, — у женщины, должно быть, глаза кошки, если она способна разглядеть меня в этом мраке».

— Я хотела бы переговорить с вами наедине, если это возможно.

— Разумеется, — согласился Феликс, гадая, что именно та имеет в виду.

У него был некоторый опыт общения с дамами, требующими частной беседы в вечернее время. Кто его знает? На его руке сомкнулись холодные сухие пальцы, отводя её с эфеса меча, и графиня с удивляющей силой повела его по коридору. Он услышал скрип ключа в замке и увидел силуэт женщины в дверном проёме её комнаты. Спьяна он заметил, что графиня была худощавой, но с удивительно хорошей фигурой. Она зашла внутрь и жестом пригласила его войти.

Это было лучшее помещение в таверне, превосходно меблированное в античном стиле. Слабый запах корицы перебивал затхлость воздуха. Феликс сомневался, что комнатой этой часто пользовались. Графиня закрыла за ним дверь, и он снова услышал поворот ключа в замке. Внезапно у него возникло паническое чувство, что он попал в западню. Графиня жестом пригласила его занять одно из плотно набитых кресел, удобно разместившись в другом.

Феликс остался стоять, его беспокойство усилилось, когда он услышал свист ветра за окнами. Особенно сильные его порывы начали хлопать деревянными ставнями.

— Садитесь, господин Ягер! Уверяю, я не причиню вам вреда, — в голосе графини слышались весёлые нотки.

Феликс подозревал, что эта небольшая хрупкая женщина способна нанести ему огромный вред, если только захочет, однако опустился в кресло и вытянул к огню свои длинные ноги.

— О чём вы желаете со мной поговорить?

— Вы кажетесь благоразумным человеком, господин Ягер, и, похоже, повидали более чем достаточно необычных … ситуаций.

Феликс криво улыбнулся. Ягер сомневался, что будь верно первое утверждение, он последовал бы за Готреком Гурниссоном, но второе явно было истинным. Случались моменты, когда он был удивлён, что его волосы ещё не поседели от ужаса увиденного.

— Возможно.

— И я думаю, что вы человек тактичный.

— Это тот случай, когда требуется тактичность?

— Пожалуйста, господин Ягер, это не то, о чём вы думаете. Я собираюсь доверить вам тайну, которая может стоить жизни нам обоим.

Феликс ощутил, что его улыбка стала шире. Было что — то в Сильвании, вызывающее не только ужас, но и настраивающее на мелодраму.

— Уверяю вас, нет повода для веселья.

Феликс не смог удержаться. Он засмеялся. На мгновение у графини был такой вид, словно она собирается подняться и влепить ему пощёчину, но Феликс махнул ей рукой. Сквозь смех он поговорил:

— Нет. Извините меня, пожалуйста. Просто я сейчас в сильванской таверне. Снаружи окна царапает ветер, дрожит пламя свечей и прекрасная женщина собирается посвятить меня в ужасную тайну. Я чувствую себя так, словно оказался в мелодраме Детлефа Зирка. Для полного сходства не хватает лишь волчьего воя.

— У вас весьма необычное чувство юмора, господин Ягер.

— Оно появилось от прочтения в юности слишком большого количества небылиц. Простите. Пожалуйста, расскажите мне, что собирались.

— Могу я сначала получить ваше слово, что без моего позволения вы никому не расскажете о том, что здесь узнаете?

Феликс задумался.

— До тех пор, пока от этого не будет вреда мне и моим товарищам.

— Вы осторожный человек. Хорошо.

— Это также означает, что я намерен держать своё слово до тех пор, пока соблюдаются мои условия. Иначе, зачем они нужны?

— Действительно, — сухо произнесла графиня. — Хотя нечто подобное мог бы сказать и опытный лжец.

— Это вы пригласили меня сюда. Вы собираетесь поведать мне тайны. У вас уже должны быть некоторые идеи относительно того, можно ли мне доверять.

— Вы совершенно правы, — подтвердила она. — Я горжусь тем, что хорошо разбираюсь в людях. За свою жизнь я крайне мало ошибалась на сей счёт.

— Похоже, вы женщина, обладающая внушительной мудростью.

Феликс был вполне серьёзен. Нечто в ней внушало уважение. Он сплёл пальцы и наклонился вперёд, уперев локти в колени. Он пристально глядел на неё, пытаясь рассмотреть черты лица под вуалью.

— Что именно вы хотели мне рассказать?

— Скажите, верите ли вы всему, что слышали о неумирающих?

— Здесь и сейчас мне больше ничего иного не остаётся, — искренне ответил он.

— Верите ли вы, что все они представляют собой то, что вы называете злом?

— А что я называю злом?

— Господин Ягер, это не одна из дискуссий в университете Альтдорфа. Мы здесь не для того, чтобы вдаваться в тонкости и обсуждать, сколько демонов сможет станцевать на кончике иглы. Время выходит и на кону стоит множество жизней.

Внезапно у Феликса возникло слабое подозрение, к чему всё идёт, и он поборол позыв немедленно потянуться за мечом. Он сомневался, что это ему поможет, если подозрения окажутся оправданными.

— Вы очень хорошо себя контролируете, господин Ягер, для смертного. Однако ещё раз заверяю вас, что желай я причинить вам вред, уже бы это сделала.

Ягер с ужасом поглядел на неё, словно в кресле напротив сидел гигантский паук, а не хрупкая и привлекательно выглядящая женщина. У Феликса возникло чувство, что он на волосок от смерти. От чего он резко протрезвел.

— Жаль, — мягко вздохнула она. — Вернёмся к делу. Не все неумирающие являются чудовищами, которыми вы их считаете.

— Я с трудом этому верю, — заметил Феликс.

— И почему? Потому что они пьют человеческую кровь для продления своего существования? Сие не означает, что все они убийцы. Верите или нет, множество людей добровольно отдают свою кровь. Вы удивитесь количеству таких в вашей родной Империи.

— Я сомневаюсь, что удивлюсь любой мерзости, происходящей в Империи.

— Не будьте столь ограниченным, господин Ягер. То, что по доброй воле происходит наедине между двумя людьми, касается только их, если никому не причиняет вреда.

— Зависит от того, насколько добровольно поступает один из них.

— У меня нет времени обсуждать с вами этическую сторону. Мне нужна ваша помощь. Чудовище на свободе и его следует остановить. С моей помощью вы и ваши друзья сможете это сделать.

— Почему я должен доверять вам?

— У вас небольшой выбор. Вам потребуется моя помощь, если вы собираетесь отыскать Адольфуса Кригера и остановить его, прежде чем он станет настолько могущественным, что лишь Повелители Хаоса смогут помешать ему. Вам нужна моя помощь, если вы собираетесь освободить свою женщину от его влияния. Что, честно говоря, теперь я полагаю невозможным.

Феликс почувствовал, что сердце его замерло. Во рту пересохло.

— Почему вы так сказали?

— Потому что сейчас она или обескровленный труп, безнадёжно им порабощённый, или его супруга, и последний вариант я считаю наименее вероятным, если только она не является в высшей степени необычной и выдающейся женщиной.

— Она такая.

Графиня пожала плечами. Жест был человеческим, но у Феликса было чувство, словно он наблюдает за пауком. Наблюдение за ней было из разряда притягательности ужаса. Он полагал, что так червяк мог бы наблюдать за птицей, или кролик — за лисой.