Холодный поцелуй смерти - Сьюзан Маклеод

Оставалось надеяться, что он не все учел.

— Он хочет, чтобы я думала, будто смогу спасти всех, если выберу одного, — продолжала я. — Это он «откупается», а «колдовство» заключается в том, что все на самом деле наоборот. Жить останется только тот, кого я выберу, и то, конечно, только пока я во всем слушаюсь демона. Так ведь, демон?

— Мне кажется, дорогая, вы хотели меня задеть, — вздохнул Граф. — А ведь я так ждал этого этапа нашей встречи. Так что теперь я, пожалуй, возьму назад свое предложение.

— Он ведь не сможет, правда? — в панике закричала Бабочка.

Я поглядела на стену за Розой и Бобби магическим зрением. Прилипшие к темной кладке чары сияли, словно булавочные проколы в черном занавесе; волшебства в них было на ломаный грош. Хватит ли его?.. Впрочем, какая разница, все равно другого выхода у меня не было. Или получится, или нет.

— Дорогая, я демон. — Граф поддернул манжеты и пригладил лацканы пиджака. — Меня не сдержать благословенной кровью и плотью, к тому же сейчас Хеллоуин, а значит — и я счастлив это сообщить, — мне можно забрать любую душу, если на нее ранее не заявил свои права другой демон.

— Чего?! Даже живую?

Я сосредоточилась на сути всех этих мелких чар, собрала всю свою волю.

— Что ж, в строгом смысле слова, возможно, и нет, — ответил Граф с улыбкой, показав клык. — Однако жизнь, в особенности человеческая, лишь мимолетный миг нашего бытия… — Он остановился перед Грейс и легонько провел костяшками пальцев по ее щеке, потом уцепился указательным пальцем за ворот халата. — Одна только эта душа мне, увы, недоступна. — Он вытянул наружу золотую цепочку — на ней блеснул кулон в виде пентаграммы. — Впрочем, и она может доставить мне радость, ведь я отделю ее от тела заодно с прочими.

Я взломала чары.

Стена выгнулась внутрь и взорвалась, по всей комнате разлетелись кирпичи и камни, и в прорыв размером с канализационный люк хлынул поток мутной воды, сметая все на своем пути.

К нашей компании присоединилась Темза.

Тавишу и вампирам ничего не грозит — они не утонут, как и призраки, которые уже мертвы. Боялась я больше всего за троих людей — я надеялась, что Грейс, Бабочка и парнишка из цветочной лавки плавают лучше меня.

В считаные секунды вода уже бурлила на уровне моих коленей, поднялась до бедер. Я повернулась посмотреть на Графа, унимая дрожь страха и надежды.

Он стоял в ревущем потоке, и на лице у него по-прежнему играла снисходительная улыбка, как будто вода для него не более чем детская шалость на Хеллоуин.

Зараза! А я-то так рассчитывала…

— Демон! — закричала я. — По Закону Реки все души, находящиеся здесь, принадлежат этому кельпи — так заявляю я от его имени!

Лицо у него подернулось рябью, на месте глаз засверкали пылающие красные дыры, рот растянулся, за ним открылась чернота бездны, и вода вокруг него забурлила, закипела, повалила паром, — и он двинулся на меня. Я схватила свободной рукой колдовской кинжал и, молясь всем богам, кто только меня слышит, подпустила его поближе и вонзила ему в грудь оба клинка одновременно.

Волны Темзы сомкнулись у меня над головой.

ЭПИЛОГ

Очнувшись, я увидела небо, сверкавшее переливчатыми радужными огнями, но на этот раз из тумана на меня смотрел не ангел, а кто-то другой — до странности бесформенный и гладкий, как будто незаконченная скульптура. Я поморгала, и лицо надо мной приобрело более привычные очертания; радужные огни отражались мокрыми пятнами на отполированной до блеска коже, а в расщелине рта, растянувшегося в улыбке, показались истертые пеньки коричневых зубов, и я узнала мистера Трэверса, владельца дома, где я снимаю квартиру.

— Привет, Дженни, — громко пророкотал он, перекрывая грохот и вой фейерверков. На носу у него накопилась капелька воды и шлепнулась мне на щеку. — Рад снова видеть тебя в мире живых.

Над его головой какофонией многоцветных звезд затрещала новая волна фейерверков.

Желудок у меня взбунтовался, я перекатилась на живот, закашлялась, и меня вырвало, рот обожгло тухлым привкусом серы и речной воды.

— Ну ничего, ничего, зато вся дрянь наружу выйдет… — Огромная ручища хлопала меня по спине. — Кишки тебе еще спасибо скажут.

Сейчас я стою в сквере у церкви Святого Павла в Ковент-Гарден. Здесь тихо, лишь издалека доносится приглушенный гул машин. Светит солнце, но ноябрьский ветер веет холодом, предвещая близкую зиму. Трава под ногами похрустывает от инея, изо рта поднимается пар. То и дело я вспоминаю, как вокруг бурлила и кипела вода, но отгоняю эти мысли прочь, прячу в потайную шкатулку, поворачиваю ключ. Демона больше нет. По крайней мере пока. Змеи под кожей притихли, и мистер Трэверс смотрит на меня с печальной, заботливой улыбкой и протягивает розовый картонный фунтик-подсвечник. Я беру его онемевшими от холода пальцами и держу перед собой, словно факел надежды.

День Всех Святых.

Мы пришли помолиться за мертвых.

Мистер Трэверс подносит тонкую свечку к моей, и я гляжу, как вспыхивает воск от крошечного яркого огонька. Рука у меня дрожит, и на лице мистера Трэверса появляются глубокие тревожные трещины. Над карнизом бровей поднимается озабоченное облачко пыли, и он оглядывается вокруг, словно раздумывая, не надо ли кого-нибудь позвать. Но потом он снова смотрит на меня своими теплыми бежевыми глазами и улыбается медленной, осторожной улыбкой, и треплет меня по плечу.

Начинается служба, и слова поднимаются и опускаются вокруг меня, словно прилив и отлив далекого моря.

Этой ночью нас спасли тролли — они попрыгали в мутную реку прямо с моста, где праздновали Хеллоуин. Мистер Трэверс не отходил от меня ни на секунду с тех самых пор, как вытащил из катакомб под мостом. Он говорит мне, что мы, волшебный народ, теперь герои, об этом во всех газетах написано. Заголовок в одной из них гласит: «Сида против демона. Хеллоуинский кошмар наяву». В другой — «Полуночная тревога сплотила наяд и ведьм» и дальше мелким шрифтом: «Если бы демон вырвался на свободу, он опустошил бы Лондон, однако ведьмы и наяды объединили усилия и очертили магический круг и на суше, и в воде». Естественно, не все статьи хвалебные: «Лондонский мост снова рухнул! Мост закрыт на неопределенный срок для капитального ремонта. Налогоплательщикам это обойдется…»

Парнишка из цветочной лавки, его зовут Колин, сейчас лечится в «Надежде» — у него шок, а в остальном он отделался легкими ушибами и ссадинами. Кроме того, врачи опасаются, что заплыв в октябрьской Темзе может плохо сказаться на его здоровье.

Бобби и Розу пока так и не нашли. Все сходятся на том, что их унесло течением, а поскольку оба в тот момент были без чувств — Розина душа заключалась в золотом медальоне, а Бобби был оглушен моими шальными чарами, — оба оказались во власти реки. Наяды обшарили все обычные места, где оказываются утопленники, но поиски не увенчались успехом. Конечно, вполне возможно, что Роза может находиться под водой сколько угодно, ей почти двести лет от роду, но у Бобби шансов куда меньше. Компания его фанатов с сегодняшнего заката до завтрашнего восхода устроила радения со свечами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});