Зараза. Трилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

Первая, самая толстая, повела мордой и понюхала воздух, уставилась на мою дверь и на всю мощь, аж до меня донеслось, «включила чайку».

Глава 19

Волна визга так ударила по голове, что я не удержался на ногах. Будто подрубило, я упал на четвереньки и полез под стол. Захотелось заползти в какую‑нибудь норку, свернуться калачиком и завыть самому.

Когда дрожащей рукой, предварительно несколько раз уронив полимерные беруши, все‑таки умудрился запихнуть затычки, стало полегче. Эх, мне бы такие волшебные штуки пораньше, когда бывшая в истериках билась. Может, и раньше бы смог выбраться из тех невротических отношений. Это я уже потом такой умный стал, про невротичек всяких подкастов наслушался, а тогда думал, что это любовь и эмоции.

Попытавшись отринуть любые ассоциации «чаек» с бывшей, проверил камеры – мутантки не приблизились, застыли в защитных позах, по очереди открывая пасти. Подкрался к двери, вынес ствол пулемета за угол, и заранее открыв огонь, вышел в проход. Повел пулемет в сторону ближайшей «чайки», но на месте ее уже не было.

Она стояла на четвереньках, разведя согнутые в локтях руки сильно в сторону, как она извернула колени, я даже не понял – это напоминало паука. А когда я появился и начал стрелять, она прыгнула к потолку, развернув только конечности, так что голова с пузом все еще смотрели вниз, а лапы уже бодро шуршали по потолку подальше от меня.

Но я достал, прямо в светящееся пузо. Уже рисовал картинку, как оттуда выскочат маленькие паучата или еще какая‑то жуткая хрень. Но нет, будто пакет расплавленным топленым маслом разорвал. А еще понял, что свой любимый заварной крем, как и сушеные бананы, я больше никогда есть не смогу.

Кокон разорвало, как только несколько пуль попали внутрь, так, будто что‑то рвануло изнутри, разбрызгивая по стенам желтую массу. Даже сквозь затычки послышалось, что тональность крика «чайки» изменилась – выше, а зубы начало сводить.

Потеряв свое хозяйство, «нянька», как полоумная бросилась на меня. Соскочила с потолка на стену, потом на пол, резко ушла на противоположную и каждое мгновение оказывалась все ближе и ближе. Ствол пулемета резко потяжелел, иначе я не могу объяснить, почему я не успевал за ней. Разносил в труху штукатурку на стенах, расколошматил еще две лампы, но даже зацепить тощую, костлявую паучиху не смог.

Перед последним прыжком, когда до двери оставалось чуть больше метра, а я вовсю уже пятился внутрь комнаты, она замерла. Ствол пулемета, наконец‑то, вышел на нужную траекторию, но оказалось, что я не слышу и не чувствую отдачи от выстрелов. Патроны в бубне закончились, а я вхолостую щелкал спусковым крючком. И в этот момент она прыгнула.

Тупая тварь лишь слегка не рассчитала траекторию, зацепилась макушкой за дверной косяк и не долетела до меня каких‑то полметра. Я бросил ей в руки пулемет, отталкивая обратно на дверь. И пока она пыталась скинуть зацепившийся сошками за что‑то на ее раскрученном брюхе РПК набросился с томагавком. Тощая, легкая, вертлявая, но я все же дотянулся, рассек лоб по касательной, а потом и пробил висок.

Мельком посмотрел в коридор. «Чайкиных» подружек не было видно, но, не потому что они смылись – просто коридор был заполнен шаркунами. Послышался какой‑то грохот.

Фак, докричались все‑таки до подмоги. А пулемету, похоже, капец. Весь покрытый желтой массой, да еще топором я его точно задел, мог доломать что‑то.

Чтобы сдержать толпу, дважды выстрелил из гранатомета. Сначала под ноги толпе, а потом под потолок вглубь коридора. Убедился, что прожарило их хорошо и бросился в комнату.

Я огляделся, будто что‑то в лаборатории могло измениться. Опять что ли в ящик прятаться? Но заметил нечто странное на потолке. Люстра подрагивала, и в дальнем углу комнаты сыпалась пыль и побелка.

Я стал баррикадировать разбитую дверь. Перевернул каталку, стал заваливать ее всем, что получалось отодрать от стен и дотащить до завала. Вынул беруши из ушей, и будто из‑под воды вынырнул. Рация орет, потолок грохочет, а в коридоре огонь трещит, смешиваясь с рычанием и воем шаркунов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Космос! Земля вызывает! Ты оглох там? Или помер уже? – в рации надрывался Джерри, перескакивая с раздражения на озабоченность в голосе. – Прием! Да, где тебя там черти носят?

– На связи, громче говори, – я как раз, пыхтя, подтащил металлический стеллаж ко входу и завалил его, удивляясь слишком сильному грохоту, пронесшемуся по всей лаборатории.

– Чертов придурок, мы уже волноваться начали. К тебе подмога вышла, – крикнул Джерри, – Отдай ему все данные.

– Ну, уж ни хуя… – пробормотал я по‑русски, даже не факт, что в рацию, когда увидел, что за подмогу они отправили, и как она пришла.

Я обернулся на грохот. По потолку в задней части лаборатории пробежало несколько трещин, а потом здоровый кусок, не меньше двух метров в диаметре, обрушился вниз, обдав меня облаком строительной пыли. А потом сверху спрыгнуло нечто, с чем я уже один раз встречался.

Один из первых экспериментов Альберта – серокожий не до Халк, не до Франкенштейн. Этот был чуть пониже и больше напоминал не Колосса из комиксов «Марвел», а зомбированного Егеря. Одет в черный камуфляж, в руках по огромному тесаку. Ростом не выше меня, но значительно шире. Работавшая лампа на стене подсветила лицо, четко обозначив все те же проблемы с кожей – серая крупная чешуя, приплюснутый нос и маленькие черные глаза практически без белков.

Он уставился на меня, оценивая. Я уже себе придумал, как он там, будто Терминатор, сканирует пространство, определяя меня, как союзника или хотя бы как нейтральную цель. Но в черных зрачках ничего не мигнуло, как говорится, глазом не повел и даже не моргнул. Хотя, чего я удивляюсь, моргать‑то нечем.

– Космос, не делай резких движений, он тебя не тронет, – опять Джерри в рации, – Отдай ему данные.

– Он разумен? – я покосился в дверной проем, оценивая, сколько метров до выползающих из огня шаркунов.

– Не так сильно, как хотелось бы. Он заберет диски и сможет их доставить, тогда сделка будет считаться выполненной. Давай, не тупи. Его, кстати, зовут Мясник.

– Ага, да, да, да, – я медленно шагнул в сторону мусорной кучи, а мутант в мою сторону, – Сейчас все отдам, подержите мое пиво…

Я все так же медленно присел, протянул руку в кучу разбросанных папок, книг и обычных дисков. Схватил первый попавшийся, вроде казалась ABBA, поднял его повыше и протянул мутанту.

– Эй, Мясник! Смотри, у меня косточка. Тьфу, то есть диск! Очень важный и ценный. Вот смотри, я его открываю коробку. Видишь, внутри блестит. Вот, это то, за чем ты пришел.

Мясник пристроил один из тесаков куда‑то за спину. Не произнося ни звука, сделал два здоровых шага ко мне и протянул руку. Я помахал коробкой и резко прыгнул в сторону, а сам диск запульнул в коридор, даже вроде попал кому‑то в дымящийся лоб.

В меня будто шпалу кинули, впечатав в стену. Хотя мутант лишь зацепил меня, отбросив с дороги, когда ломанулся за диском. Я поразился его скорости. Поставь их с «чайкой» на соседние беговые дорожки, я бы не знал, на кого поставить.

Потирая ушибленное плечо, я тоже рванул. В коридоре промелькнула черная мельница. Человек‑вертолет явно мечтал стать шеф‑поваром, шинкуя налево и направо руки и головы зомбаков тесаком. Опять же, может, воображение разыгралось, да и не присматривался на скорости, но показалось, что спиной мелькнул «циркуль», но его схватили за конечность, и сопротивляющегося вернули обратно в кучу.

Я вскарабкался по провалившемуся потолку, цеплялся за старые доски, когда‑то бывшие полом первого этажа. Выбрался в незнакомое помещение с маленьким окном, сквозь которое пробивался свет. Толстая широкая дверь, кровать и груда всевозможного хлама, среди которого я с удивлением обнаружил свой старый бронежилет с надписью PRESS. На полу несколько обезглавленных тел заветренных шаркунов. Выглянул за дверь, просветив фонариком небольшой коридор, также заваленный мертвяками. Причем некоторые еще шевелились, а где‑то даже еще стояли на ногах. Хорошо хоть спиной. Я тихонько прикрыл дверь, пока никто не обернулся.