Мой злодей (СИ) - Власова Мария Игоревна

— Новая Романия самый перспективный участок развития моего бизнеса, и ты думаешь, твои туманные предупреждения остановят меня? – он насмешливо улыбнулся, еле заметно вздернул бровь, а вот взгляд остался внимательным, словно выискивая некий подвох в каждом моем слове.

— Нет, ты не понимаешь, там идет война… – попыталась снова донести до него свою мысль, но он перебил меня.

— Курнейцы и Мостовой альянс уже много лет воюют, к тому же военные действия ведутся далеко от территории Новой Романии, мы даже не участвуем в войне. К тому же нет более прибыльного конфликта для нас, чем война между этими высокомерными религиозными фанатиками и недалекими дикарями. Так что эта причина слишком мизерна, чтобы оправдать неповиновение воле короля.

— Да я не об этом! – отмахнулась от его слов, как раз в тот момент, когда Маркус открыл дверь кареты и встал чуть в стороне. – Мостовой альянс нападет на Новую Романию, как ты не понимаешь?! Это случится совсем скоро! Тебе нельзя туда плыть, понимаешь?

Анри застыл, и я не понимала, что держу его, пока он выразительно не указал взглядом на мои руки, сжимающие его руку со всей силы, не давая выйти из кареты. У меня не возникло стыда из-за его такого красноречивого снисходительного взгляда, даже желания отпустить его руку не появилось вопреки здравому смыслу. Ощущение, что если отпущу его сейчас, то он погибнет, настолько проникло в мою голову, что моё сердце ускорило ритм, а дыхание сбилось на судорожное, словно у загнанного зверя. Я не могу его отпустить, действительно не могу!

— Что леди-затворница знает о политике? – на заднем плане хмыкнул Маркус, явно припоминая мне «все хорошее». – У нас с Мостовым альянсом мир, мы их главные поставщики и…

— Вон, – рявкнул Анри, даже не обернувшись на своего слугу, внешне больше похожего на брата. Парень ушёл, мы остались наедине, в карете перед вызывающим гнетущее чувство особняком графов Ратморских.

— Ты ведь сам не хочешь туда отправляться, иначе бы не говорил королю о договоре! – рассердилась, буквально навязывая ему свою точку зрения, и тут же выдохнула, себя останавливая. – Можешь использовать меня, чтобы уговорить короля. Я даже могу попросить отца, он попросит короля отменить свое решение.

— Вы так наивны, леди Карвалье, – вдруг холодно улыбнулся злодей, затем убрал выбившуюся прядку мне за ухо. – Кто, по-вашему, попросил у короля о подобном? Я знаю исключительно одного человека, которому действительно выгодно, чтобы я оказался далеко отсюда. Ваш отец попытался подкупить меня, но не получилось, поэтому он решил действовать через своего друга, короля, иначе новость о договоре остановила бы его или, по крайней мере, отложила волю. Только одно мне не дает покоя, зачем эта комедия сейчас? Или вы так хотите убедить меня в том, что ваш отец действовал за вашей спиной, и вы ничего не знали?

Он снисходительно улыбнулся, отстранившись от меня с показным уважением, при этом словно втоптав грязь. Отец не стал бы такого делать, пойти к самому королю на поклон из-за какого-то приставучего ухажера своей дочери, второсортного злодея? Да нет, не может такого быть! Да и договор этот зачем подписал? Но с другой стороны, это объясняет такую осведомлённость короля и тот странный вопрос, что он задал мне, на который я так и не успела ответить. Зачем, ну зачем отец сделал это? Я же говорила ему, что нет у меня никаких чувств к злодею! Все внутри задрожало, признавая в этих словах очевидную ложь. Отец услышал, как утром я звала Анри, поэтому?

Граф разжал мои руки, буквально вырвал свою руку из моей хватки. Я смогла лишь посмотреть на него растерянно, больше ничего.

— Вот только ваш отец просчитался, я обязательно доведу до ведома совета, что Новая Романия нуждается в заводах, и сообщу о необходимости личного присутствия Карвалье на местах постройки заводов. И даже король не спасет его перед долгом сознательного гражданина своей страны. Конечно же, он не сможет оставить вас здесь одну, и вам придётся поехать с нами. Вот тогда я с удовольствием узнаю у вашего отца, стоило ли оно того, оправдалась ли его попытка перехитрить меня или нет? Особенно учитывая, что, как вы утверждаете, там нас ожидает неминуемая смерть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он улыбнулся довольно, кровожадно и безоговорочно веря в свою победу. Напоминая злодея из какой-нибудь сказки, самого настоящего сумасшедшего злодея.

— Сумасшедший, – прошептала, смотря на него с ужасом. Он готов рискнуть нашими жизнями для того, чтобы что-то доказать господину Карвалье?! Глупый мальчишка!

— Возможно, – безразлично пожал он плечом и потянул меня из кареты, но я ударила его по рукам. Да как он может так со мной поступить? Да ещё после всех тех событий, когда я раз за разом спасала его жизнь! Пускай он об этом даже не догадывается, но все же… За что?!

— Я СПАСТИ ТЕБЯ ПЫТАЮСЬ, ИДИОТ! – закричала, почти срывая голос, и в следующее мгновение случилось что-то странное.

Анри как будто скинул с себя маску типичного злодея и вместо того, чтобы взбеситься, сгреб меня в объятия и поцеловал. Ничего похожего на какой-то обмен опытом, ничто не напоминало нежный невинный первый поцелуй, в этот раз он предъявил на меня свои права, жадно, словно путник в пустыне пьющий воду. Голова закружилась от его напора, пока он буквально укрывал поцелуями моё лицо, затыкая мои робкие попытки что-то сказать или вырваться.

Лошади, запряженные в карету, заржали, карета дернулась, и лишь после этого он отпустил меня, при этом оставив в кольце своих объятий. Дыхание сбилось, причем не у одной меня, а лицо, шея, ключицы и особенно губы горели огнём. Но главное, я не могу оторвать от него своего ошалевшего взгляда, он так улыбается, словно ребенок. Я помню эту его улыбку в мельчайших деталях, ведь он дарил мне ее во сне множество раз. И даже его глаза больше не напоминают холодное полярное море, а отражают голубое бескрайнее небо и, кажется, светятся счастьем.

— На свете есть только одна дура, что будет спасать меня, что бы ни сделал, – прохрипел почти в губы, – и это ты.

Бонус

Анри Эзеф

Иногда внешность бывает безжалостно обманчива, тот, кто блистает красотой, может быть черств внутри, и наоборот, тот, кто серее тучи, внутри настоящий святой. Говорят, святые, посланные самим Солнцем, наставляют будущих провидцев, открывая через них волю Солнца, но мне попалась какая-то не такая святая. Называть себя святой не позволяла и вместо того, чтобы наставлять, быть невидимой для всех, спутником по жизни, появлялась лишь в те моменты, когда я находился на грани жизни и смерти. Спасительная соломинка, которая выхватывает меня из пучины в самый последний момент и затем исчезает, словно ее не было никогда. Ее образ почти стерся с последнего ее визита, помню только платье и собранные в пучок волосы, а ещё глаза, умные и добрые. Она все время хмурилась, когда уговаривала меня больше не делать глупостей. Я и не делал, исправно боролся с желанием увидеть хотя бы одного человека, которому действительно не плевать на меня. Но сейчас, по окончании этого отвратительного вечера мне бы хотелось увидеть ее, хотя бы ненадолго. Исключительно для того, чтобы знать – у нее все хорошо. А может, просто рассказать, как все эти годы поживал, как справлялся самостоятельно со всем, что приготовило для меня Солнце. Но, увы, желание оказалось несовместимо с реальностью.

— Ты запомнил, как должен себя вести? – спросила графиня, сидя на противоположном сидении в карете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, матушка, – ответил, тут же опустив взгляд.

— Это хорошо, хорошо… Главное не забывай: ты обязан очаровать младшую Лафает. Герцог подпишет договор, как только ты наладишь отношения с девочкой, – в который раз напоминала она мне, так что уши помимо воли скрутились в трубочку.

Единственная дочь герцога Атморского выгодная партия, несмотря на то, что девочка возможно никогда не унаследует имение и состояние отца. Герцог помешался на идее получить наследника, поэтому уже пять раз женился, но ни одна из его жен не подарила ему больше детей. От неплодовитых жен герцог избавлялся по договору, не родив ему за два года наследника, женщины, получив небольшое состояние, разрывали договор и разводились с ним. Желающих примерить на себя фамилию Лафает и родить герцогу долгожданного сына всегда было немало, а король смотрел на эту ситуацию сквозь пальцы, ведь ему тоже нужен сильный герцог, который поддержит трон и после кончины старика Лафаета.