День триффидов. Мутант-59 - Джон Уиндем

Однажды, много лет назад, он повстречал девушку, которая была очень похожа… лицо у нее было почти таким же. Но Анна чем-то ближе к его идеалу. И, подумать только, она замужем за Арнольдом Креймером!.. Он постарался отогнать эту мысль и сосредоточиться на том грандиозном бедствии, какое, видимо, разразилось там, над их головами, — там могло выйти из строя все: связь, освещение, газо- и водоснабжение, транспорт…

Широко ли распространилось это явление? Разрушаются ли пластмассы повсеместно, по всему городу, или только в районе Кингз-кросс? Видение полупарализованного Лондона оказалось непосильным для его утомленного мозга. Мысли становились все более вялыми, и он провалился в глубокий сон.

9

Кемптон-стрит к востоку от Эджвар-роуд почти круглосуточно запружена транспортом. По обеим сторонам мостовой теснятся стоянки для легковых автомобилей и грузовиков, ограничивающие движение в каждом направлении до одного-единственного нервозного ряда.

В центре мостовой выделяется островок, который сулит временное спасение пешеходам, пытающимся увернуться от нетерпеливых, раздраженных водителей. На этом островке возвышается еще один островок — торец громадной бетонной трубы, отверстие которой прикрыто литой чугунной решеткой. Здесь на поверхность выходит вентиляционная шахта линии метро Бейкерлоо. Обычно из-под решетки в промозглую атмосферу улицы вырывается устойчивый поток теплого несвежего воздуха с запахом гудрона и хлорки.

В тот момент, когда взорвалась станция Кингз-кросс, Кемптон-стрит была заполнена прохожими. Энергично работая локтями, люди прокладывали себе путь к автобусным остановкам или машинам, притиснутым к счетчикам платных стоянок.

А в шахте, что вела к решетке, беззвучно и неумолимо поднималась к поверхности дурно пахнущая жидкая масса. Она пенилась и росла, росла словно на дрожжах… Каждая ее клетка делилась и распадалась надвое. Две тут же превращались в четыре, четыре — в восемь. Не ведая недостатка в питательных веществах, они бесконечно и неуклонно следовали своей единственной цели — делиться и расти, чтобы снова делиться.

Час за часом, день за днем выходящая на Кемптон-стрит шахта заполнялась вспухающей пеной, которая добралась почти до решетки.

Безвестный прохожий, остановившись на островке посреди улицы, закурил сигарету и бросил спичку. Она провалилась в решетку.

Последовала короткая вспышка, сильный глухой удар, и бетонная шахта раскололась, будто картонка для шляп, разметав незадачливого прохожего в пыль. Чугунная решетка взлетела в воздух, ударилась о тротуар и прокатилась по нему, давя пешеходов, словно обруч дитяти-великана, пока не пробила стену магазина полуфабрикатов и не улеглась на ложе из расплющенных коробок и битого стекла.

В центральной диспетчерской лондонского метро на Кобург-стрит царила паника. Все высшие чиновники собрались здесь в большой овальной комнате, смятенно вглядываясь в схему подземных магистралей.

Дежурные у пультов тщетно пытались помочь поездам, красными точками отмеченным на схеме. Было очевидно, что масштабы катастрофы стремительно разрастаются, угрожая охватить все сто двенадцать километров тоннелей.

Десятки поездов со скрежетом останавливались на перегонах. Орды перепуганных пассажиров совершали вынужденные прогулки, устремляясь по затхлым темным тоннелям к спасительному свету ближайших станций. Все это сопровождалось еще и мелкими взрывами, пожарами, из строя вышли практически почти все провода и кабели. По мере разрушения пластмасс, которое приобретало все больший размах, стройный порядок подземной системы превратился в совершеннейший ералаш. И в конце концов главный инженер системы отдал приказ, единственно возможный в создавшихся обстоятельствах, — закрыть метро.

Над землей, в стылом декабрьском воздухе, навис запах разлагающейся пластмассы. Отвратительный сладковатый запах, подобный запаху гниющего мяса. Он заполнил улицы и дома, мастерские и подвалы.

Огни светофоров погасли, напрочь парализовав движение. На центральной телефонной станции полетела изоляция в главном зале релейных искателей. Разрушение пластмасс не миновало и радиовещание. Из эфира ушли первая, а за ней и четвертая программы. Попробовали ввести дублирующее оборудование, но и оно отказало. На Уордор-стрит вспыхнула газовая магистраль: оказалось, что регуляторы давления герметизированы полипропиленом.

На Грик-стрит на верхнем этаже гравировальной фабрики помещался пластмассовый резервуар с концентрированной азотной кислотой; разложение коснулось и его, он деформировался, лопнул, и поток кислоты хлынул сквозь потолок в расположенную ниже контору. Юные секретарши и клерки с воплями выбегали из помещения, подгоняемые обжигающим дождем, от которого на коже вздувались огромные волдыри.

Распухали и расползались пластмассовые водопроводные трубы, вода затопляла жилые дома, магазины, рестораны.

Темп разрушений неумолимо нарастал, аварии множились. Спустя буквально двое суток центр Лондона превратился в замерзающий содом, лишенный света, отопления и транспорта.

В агентстве Креймера Бьюкен с возмущением бросил телефонную трубку.

— Ни от кого ничего не добьешься. Такое впечатление, что никто и понятия не имеет, что с ними случилось.

— Сколько времени прошло с тех пор, как они спустились? — спросил Райт.

Бьюкен посмотрел на часы.

— Часов восемь, не меньше.

— Но должен же кто-то в управлении хотя бы знать, с кем они полезли в тоннель? Разговор-то был о Сэмсоновской линии?

— Да, — ответил Бьюкен, — только с управлением теперь тоже не свяжешься. Я уже пробовал. Все, чего я добился в последний раз, это записанного на магнитофон совета позвонить по другому номеру.

— Ну, и вы звонили?

— Звонил, разумеется. Но номер не отвечает.

— Может, съездить к ним на машине? Тогда уж…

— Минуточку, — вмешался Скэнлон. Подойдя к телевизору, он повернул ручку регулятора громкости.

Диктор с экрана вещал с явно наигранным спокойствием:

— Вам, несомненно, уже стало известно о весьма серьезных происшествиях в центре Лондона. Следующие передачи пойдут одновременно по второй программе Би-би-си и по системе промышленного телевидения. Мы настоятельно рекомендуем вам не выключать свои телевизионные приемники, особенно если вы проживаете в центре Лондона…

Изображение диктора уступило место тщательно подобранным цветам в вазе на сверкающем полировкой столе. Затем камера отъехала назад, и перед зрителями предстал угрюмый, насупленный лик министра внутренних дел. Голос диктора представил его:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});