Пылающая комната - Артем Литвинов

Я вышел на улицу, скромно одетый, с сигаретой в зубах, пересек пределы элитной зоны и сел в такси. Оказавшись в центре, я первым делом посидел в кафе. Это было необычное переживание. Я вновь почувствовал себя обычным никому неизвестным посетителем недорогого кафе. Все было хорошо, до тех пор, пока я не заметил, как перешептываются за соседним столиком парень с девушкой, искоса поглядывая на меня. Я встал и ушел. Постояв немного у витрины антикварного магазины, с объявлением о ближайшем аукционе, я подумал о Виоле. Она должна была уже вернуться, так, по крайней мере, говорил старик Барнс. Я решил зайти к ней без предупреждения. Вероятность, что дома могла оказаться ее мать, меня не останавливала, вряд ли она была осведомлена о скандале с группой «Ацтеки».

Когда я позвонил в дверь, около трех минут не было слышно ни звука. Я уже собрался уходить, и вдруг дверь распахнулась, и я увидел Виолу в халате с полотенцем на голове. Лицо у нее было мокрое.

— Стэн, Стэн, — закричала она и кинулась мне на шею.

Мы обнялись, как двое старых приятелей. И я понял, насколько сильно в действительности хотел ее увидеть, мне казалось, что никогда прежде я не усматривал в ней такого сходства с Томасом. Виола втащила меня в квартиру и захлопнула дверь.

— Проходи, скорей, — крикнула она мне, убегая в ванну, — в комнату, или на кухню, я сейчас тебе кофе налью.

— Я сам налью, не беспокойся, — ответил и, пройдя на кухню, сел в белое кресло качалку, неизвестно зачем там находившееся.

Она вернулась, сияющая и поцеловала меня в губы. Я улыбался.

— Стэн, я столько про тебя читала, я даже обалдела, когда увидела, скажи, это все правда?

— Правда? — переспросил я, — конечно, а ты как думаешь?

— Ой, да это же здорово, я так и знала! — воскликнула она, заваривая кофе и сидя на высокой табуретке такого типа, которые обычно можно увидеть у стойки бара.

— Ты любишь Криса Харди, — она мечтательно закатила глаза, — это же класс. А он любит тебя, как ты думаешь?

— Думаю, да, — ответил я, продолжая улыбаться.

— Вот кайф, и как он? Он же для тебя пел, я так тебе завидую, он такой, как на сцене или нет, Стэн?

— Почти такой же, а как твой друг? — спросил я, стремясь переключить ее восторженное внимание с моей персоны на что-нибудь другое.

Виола помрачнела.

— Мы с ним поссорились, я даже из лагеря уехала, — она спрыгнула с табуретки и налила мне кофе в маленькую китайскую чашку, — ты пей, а я сейчас Марку позвоню, чтобы он Додо отпустил, я к нему не поеду.

Я покрутил в руках чашку. Виола позвонила и вернулась.

— Я бы тебе Додо показала, он мой любимец, но только не сегодня, — я понял, что речь идет о лошади, и мне стало смешно.

— Я, наверное, стану наездницей, как мама, — обречено проконстатировала она.

— Ты будешь лучшей амазонкой в мире, — успокоил я ее.

— Стэн, — вдруг сказала она, и, присев около кресла положила мне руки на колени, с ее волос капала вода, — а можно мне с ним познакомиться, я обещаю, что не буду ничего спрашивать, только познакомиться.

— Я попробую, — пообещал я ей, — одевайся, суши голову и пошли со мной гулять.

— Пойдем, я сейчас, — она вскочила и побежала собираться.

Меня поражала даже не редкая непосредственность Виолы, а ее удивительная естественная способность принимать все таким, какое оно есть, с искренней радостью и не подвергая сомнению даже самые невероятные вещи. Она была воплощенным доказательством правильности господнего замысла — эта девочка, дочь моего учителя, погубившего мою жизнь и спасшего мою душу.

Мы вышли на улицу, Виола взяла меня под руку, и мы, весело болтая, направились куда глаза глядят. Холодные ноябрьские сумерки медленно обволакивали город. Я шел, улыбаясь всему, что слышал от моей спутницы. А она ни на минуту не закрывала рот.

— Я когда ваш клип посмотрела, ну я тебя, конечно, узнала, я говорю Тине, смотри, это мой друг, я его знаю, а она мне не поверила, решила, что я для понта вру, а я ей говорю, ты еще убедишься. Я не то, чтобы показать, какая я крутая, я хотела..

— Ты умеешь играть в бильярд? — спросил я ее, увидев впереди вывеску над входом в клуб «Король Ричард».

— Нет, а что? — он прижалась щекой к моему плечу.

— Хочешь научиться?

— Хочу, — ответила она с готовностью подростка, которому предлагалось немного похулиганить.

— Тогда идем.

Мы зашли в клуб. Было еще слишком рано, народу было мало, я провел Виолу мимо бильярдных столов и, усадив за стойку бара, заказал нам обоим шоколадный коктейль с ромом.

Она с интересом наблюдала за действиями бармена. Я подумал, что окажись здесь какой-нибудь блудный представитель прессы и дня через три выйдет очередная статья под каким-нибудь бредовым названием, где будет говориться о том, что любовник Криса Харди на самом деле педофил, предпочитающий общество несовершеннолетних школьниц. Виола с удовольствием потягивала коктейль и вдруг, дождавшись, когда бармен подошел к ней поближе, сказала ему с сознанием своего абсолютного превосходства:

— Я хочу заказать «Ацтеков», «Черную магию», — и, повернувшись ко мне, добавила, — для тебя Стэн.

— Спасибо, — коротко ответил я. Бармен посмотрел на каждого из нас по очереди и ответил:

— У нас уже был заказ, ваш будет вторым.

— ОК, — ответила девушка и, допив коктейль, сказала мне — будешь меня учить в бильярд играть, а?

— Для этого и пришли, — отозвался я и подал ей руку.

Мы выбрали стол, и я начал объяснять Виоле, как следует держать кий, чтобы удар был не слишком сильным и не слишком слабым, как следует выбирать наилучшую позицию для удара, правила игры, возможные отклонения от них и все, что тогда только приходило мне в голову. Она слушала очень внимательно, копировала каждый мой жест и проявляла редкие способности, а я чувствовал, как постепенно глаза мне начинает застилать туман. Я беспрерывно курил, чтобы скрыть свое безумное волнение. Мы начали играть.

— Подожди, — сказал я, останавливая ее, — мы должны договориться, на что играем.

— А просто так нельзя? — со всей серьезностью спросила Виола.

— Нет, — соврал я и улыбнулся.

— Тогда давай на поцелуй, — предложила она.

— Нет, это не то, — возразил я, — ставкой будет тайна.

— Какая? — недоумевая, спросила девушка.

— Твоя или моя, кто проиграет, тот раскрывает другому самую важную тайну своей жизни, у тебя есть тайна?

— Сейчас подумаю, — задумчиво проговорила она. — Да! Есть, но я на нее играть не буду, — она отрицательно покачала головой.

— Хорошо, — сказал я, — тогда мы будем играть на мою тайну, если ты выиграешь, то я тебе о ней расскажу, если — нет, сама понимаешь.