Шолохов - Валентин Осипов

Фадеев взял слово:

— Все мы обижены концом произведения в самых лучших советских чувствах. Потому что четырнадцать лет ждали конца: а Шолохов привел любимого героя к моральному опустошению. Четырнадцать лет писал, как люди друг другу рубили головы, — и ничего не получилось в результате рубки. Люди доходят до полного морального опустошения, и из этой битвы ничего не родилось. Шолохов поставил читателя в тупик. И вот это ставит нас в затруднительное положение при оценке.

Продолжил, заинтриговывая:

— Шолохов с огромной силой таланта, зная казачью жизнь, быт, показал историю казачьей семьи, «обреченность» контрреволюционного дела…

И тут же — каверзно — уточнил словно опытный прокурор:

— Но ради чего и для чего? Что взамен родилось? Этого в романе нет…

Завершил речь приговором:

— Мое личное мнение, что там не показана победа сталинского дела.

Несчастный Фадеев, хотел быть святее папы римского. Он не догадывался, что над ним начинают сгущаться тучи политического недоверия. В 1948 году его отставят от руководства Союзом писателей.

Кинорежиссер Александр Довженко попросил слова:

— Я прочитал книгу «Тихий Дон» с чувством глубокой внутренней неудовлетворенности. Суммируются впечатления следующим образом: жил веками тихий Дон, жили казаки и казачки, ездили верхом, выпивали, пели, был какой-то сочный, пахучий, устоявшийся, теплый быт. Пришла революция, советская власть, большевики — разорили тихий Дон, разогнали, натравили брата на брата, сына на отца, мужа на жену, довели до оскудения страну, заразили триппером, сифилисом, посеяли грязь, злобу, погнали сильных, с темпераментом людей в бандиты, и на этом дело кончилось. Это огромная ошибка в замысле автора.

Несчастный Довженко, во время войны, в конце 1943-го, Сталину не понравится вначале один его документальный фильм о войне, затем другой — «Национализм!». Надолго с той поры исчезнет его имя с экрана и со страниц газет и журналов.

Литературовед Абрам Гурвич взялся хулить роман:

— Неудовлетворенность происходит оттого, что здесь нет той активной народной силы, которая ведет революцию, которая оправдывает все трагические коллизии и жертвы, которые были принесены…

Несчастный человек. Сразу же после войны заработает звание «безродного космополита» и уйдет из жизни в таковом ореоле. Шолохов обозначится сразу после войны в его посмертной судьбе, но не местью, о чем узнаем далее.

Поэт Николай Асеев. Он воскликнул поэтически простодушно: «Порочное, но любимое произведение!.. (В стенограмме помета: „Смех“.) Ну что же делать?» Несчастный поэт. Наивен. Ему кажется, что звание последователя Маяковского, восхваляемого Сталиным, — индульгенция навек. В 1943-м — запретят его книгу. ЦК отметит в ней «ряд политически ошибочных стихотворений».

Кто бы посочувствовал членам Комитета: знают цену роману — знают и цену последствий, если не угодить Сталину. Сидят на фугасах… Перья стенографисток вяжут бикфордов шнур. Не скажешь о политических ошибках Шолохова, глядишь, вспыхнет искра к взрыву.

Что же дальше? Надо ждать, как проявит себя Комитет при окончательном голосовании и как поступит Сталин, когда придет его час ставить подпись под постановлением Комитета: кому быть лауреатом, кого отвергнуть.

Когда узнал Шолохов о всех этих речах-высказываниях? Фадеев потом набрался храбрости и рассказал ему, что голосовал против. В ответ только и услышал: «Почему, не понимаю…»

Дополнение. Писатель, любимый народом, всегда знаток народной песни, так повелось от Пушкина и Тургенева. Вот «Тихий Дон». Елецкий шолоховед Александр Новосельцев выявил, что в роман вживлено более сорока песен. В их числе такие шедевры, как «Ой, ты наш батюшка тихий Дон», «Во кузнице», «А из-за леса блестят копия печей», «Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон», «Интернационал», «Тега-тега, гуси серые, домой»… Он же подсчитал, что в первой книге 14 песен, во второй — 12, в третьей — 9 и в четвертой — 6 песен.

Ему же принадлежит важное открытие: «На фоне такого песенного изобилия другой роман тревожно беззвучен». Оказывается, в «Поднятой целине» нет ни единой песни, кроме «Интернационала». Исследователь воскликнул: «Народ безмолвствует!» Он обнаружил глубокое знание Шолоховым тогдашних настроений крестьян: «Свадьба была без песен».

Предвоенные месяцы

Последние месяцы 1940 года. «Правда» вовсю пропагандирует кандидатов в лауреаты Сталинской премии: статьи, отрывки из произведений, рецензии. Странно: среди них нет Шолохова! Последний номер года — идет новогодняя анкета (это тоже своего рода прославление): Аркадий Гайдар, Джамбул, историк Тарле, дирижер Самосуд, артист Хмелев. Нет Шолохова.

Газета сообщает о том, что Молотов в Берлине. 1 сентября прошлого, 1939 года Германия развязала Вторую мировую войну. Молотову дано было поручение прощупать замыслы Гитлера, чтобы предотвратить нападение на СССР. Увы, Молотов не знал того, что высказал его собеседник четырьмя месяцами раньше на секретном совещании своей политической и военной верхушки: «С Россией должно быть покончено. Весной 41-го… Одним ударом». Прелюбопытная реплика прозвучала тогда от Гитлера — ироническая: «Смотрел русский победный фильм о русской войне…»

Видимо, речь шла о каком-то модном тогда фильме из разряда быстроиспекаемых о том, что не отдадим врагу ни пяди родной земли.

Шолохов огорчался, когда появлялись такие глупые и никому не нужные фильмы или романы и повести. Немец в «Тихом Доне» не трус. И в будущем романе «Они сражались за родину» один из персонажей скажет напрямки, стыдя легкомысленных довоенных юмористов-карикатуристов: «Там тоже не дураки. Дважды мне пришлось сталкиваться с немцами, в мировую войну, и в Испании на них пришлось посмотреть. Армия у них отмобилизованная, обстрелянная, настоящую боевую выучку за два года приобрела, да и вообще противник серьезный…»

Он только после войны узнал, как оценивала как раз в эти дни фашистская власть Италии «Тихий Дон». Один издатель вознамерился выпустить роман и получил испуганный ответ министра народной культуры: «Необходимо быть максимально осторожным в распространении книг, которые могут вызвать депрессию морального духа… Считаем необходимым отложить до лучших времен…»

За 12 дней до наступления 1940 года Гитлер в Берлине утвердил план «Барбаросса». В «Директиве 21» сказано: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе скоротечной кампании…» В разделе «Проведение операций» значился и Дон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});