Сан Феличе - Александр Дюма

— Вы заметили, господин де Шатильон, как превосходно выражается этот молодой человек? — промолвила мадам Виктория.

— Я ничуть не удивлена этим, — сказала мадам Аделаида. — Согласитесь, дорогая, что господин де Нарбонн не прислал бы к нам первого встречного.

Потом она обратилась к Де Чезари:

— Продолжайте, молодой человек. Итак, вы говорите, что служили в армии принца Конде?

— Да, мадам, служили, и я, и трое моих товарищей: господа де Боккечиампе, Колонна и Гуидоне. Мы находились при его королевском высочестве в Виссамбуре, Гагенау и Бертшайме, где мы с господином де Боккечиампе были ранены. К сожалению, вскоре был заключен Кампоформийский мир, и принцу пришлось распустить свою армию, а мы оказались в Англии без денег и без определенного положения; тут-то шевалье де Вернег изволил вспомнить, что видел нас в бою, и засвидетельствовал господину де Нарбонну, что мы не опозорились, исполняя свой долг. Не зная, что делать дальше, мы обратились к графу. Он посоветовал нам направиться в Неаполь, где, по его словам, король готовится к войне и мы как военные найдем применение своим способностям. В Неаполе мы, к сожалению, никого не знаем, но граф де Нарбонн успокоил нас, сказав, что если не в Неаполе, так во всяком случае в Риме мы застанем ваши королевские высочества, и он оказал мне великую честь, поручив доставить письмо, которое я только что передал графу де Шатильону.

— Но как же случилось, сударь, что мы встретились с вами именно здесь и почему вы не привезли нам письмо раньше? — спросила принцесса.

— Мы действительно могли бы иметь честь вручить его вашим высочествам в Риме. Но, во-первых, вы находились у постели умирающей принцессы Софи и в эти горестные минуты не могли бы принять нас; во-вторых, мы знали, что за нами следит республиканская полиция, и боялись повредить вашим высочествам. У нас было немного денег; мы расходовали их бережно в ожидании более благоприятного времени, когда можно будет просить вашего покровительства. Неделю тому назад вы лишились ее королевского высочества принцессы Софи и решили уехать в Неаполь. Мы осведомились о намерениях ваших высочеств и накануне вашего отъезда отправились сюда, куда и прибыли вчера ночью. Увидев охрану, сопровождавшую вашу карету, мы сначала подумали, что все пропало. Но, напротив, Провидению угодно было, чтобы именно здесь вашей охране было приказано возвратиться в Рим. Мы пришли, чтобы предложить вашим королевским высочествам заменить ее. Если речь идет лишь о том, чтобы, служа вам, пожертвовать жизнью, так мы сумеем сделать это не хуже других и просим оказать нам предпочтение.

Молодой человек произнес последние слова с большим достоинством, а поклон, которым они сопровождались, был так изысканно-почтителен, что престарелая принцесса, обратясь к графу де Шатильону, заметила:

— Согласитесь, Шатильон, что вам встречалось немного дворян, которые изъяснялись бы с таким благородством, как этот юный корсиканец, хотя он всего лишь капрал.

— Простите, ваше высочество, — возразил Де Чезари, улыбнувшись ее оплошности, — caporale, то есть правителем провинции, был мой предок, а я, как и господин де Боккечиампе, имел честь служить в армии принца де Конде в чине лейтенанта артиллерии.

— Будем надеяться, что вы не пойдете в артиллерии по пути, избранному маленьким Буонапарте, вашим соотечественником.

Затем она обратилась к графу:

— Вот видите, Шатильон, все устраивается как нельзя лучше. В то время как мы остались без охраны, Провидение, по справедливому выражению господина де… господина де… Как вы себя назвали, друг мой?

— Де Чезари, ваше высочество.

— Провидение, как справедливо заметил господин Де Чезари, посылает нам другую охрану. По-моему, следует ею воспользоваться. Как вы думаете, сестрица?

— Как я думаю? Думаю, надо благодарить Бога за то, что он избавляет нас от якобинцев, чьи трехцветные плюмажи доводили меня чуть не до обморока.

— А я рада, что избавляюсь от их главаря, гражданина капрала Мартена, который постоянно докучал мне, ожидая распоряжений моего королевского высочества. И подумать только — мне приходилось ему улыбаться, в то время как я хотела бы свернуть ему шею! Сударь, — сказала она, обращаясь к Де Чезари, — можете представить мне своих товарищей. Право же, мне хочется поскорее с ними познакомиться.

— Может быть, вашим королевским высочествам лучше подождать отъезда капрала Мартена и его солдат, — заметил граф де Шатильон.

— А зачем, граф?

— Чтобы он не встретился у вас с этими господами, когда явится с вами проститься.

— Проститься с нами?.. Но я надеюсь, что у этого негодяя не хватит наглости явиться к нам. Шатильон, возьмите десять луидоров и отдайте их капралу Мартену — для него и его подчиненных. Я не хочу, чтобы говорили, будто мерзкие якобинцы оказали нам какие-то услуги безвозмездно.

— Я выполню распоряжение вашего королевского высочества, но сомневаюсь, что капрал примет.

— Что примет?

— Десять луидоров, которые жалует ему ваше королевское высочество.

— Он предпочел бы сам взять их из моих рук, не правда ли? Но этого он не дождется: ему придется просто получить их. Однако мне послышалась какая-то музыка. Что это? Или мы узнаны и нам дают серенаду?

— Таков был бы долг населения, мадам, если бы оно знало, какой удостоилось чести, принимая вас у себя в городе, — заметил, улыбнувшись, молодой корсиканец. — Но никто здесь об этом не знает, по крайней мере я так полагаю, а музыка просто доносится со свадьбы: молодожены возвращаются из церкви. Дочь каретника, дом которого напротив этой гостиницы, выходит замуж, а так как у жениха имеется соперник, то думают, что дело не обойдется без трагедии. Мы здесь вторые сутки и уже успели узнать кое-какие новости.

— Ну что ж, нам до этих людей дела нет, — сказала мадам Аделаида. — Представьте нам своих товарищей, господин Де Чезари, прошу вас. Если они похожи на вас, мы отнесемся к ним так же благосклонно. А вы, Шатильон, отдайте десять луидоров гражданину капралу Мартену, если же ему вздумается сюда явиться, чтобы поблагодарить нас, скажите ему, что нам с сестрой нездоровится.

Граф де Шатильон и лейтенант Де Чезари удалились, чтобы выполнить данные им распоряжения.

Де Чезари первый вернулся, ведя за собой своих спутников, и тут не было ничего удивительного; молодым людям не терпелось узнать, что решат их королевские высочества, и они ждали в передней. Следовательно, им оставалось только перешагнуть порог комнаты, дверь которой распахнул перед ними их товарищ.

Мадам Виктория, всегда отличавшаяся набожностью, взяла в руки часослов и читала его, поскольку ей не пришлось в тот день слышать мессу. Она удовольствовалась тем, что бросила на молодых людей беглый взгляд и одобрительно кивнула им. Иначе отнеслась к их появлению мадам Аделаида: она устроила им настоящий смотр.