Том 2. Романы и повести - Василий Нарежный

По данному Дубоносом знаку бричка остановилась середи улицы, подле бывшего дома Харитонова. Он открыл глаза, осмотрелся кругом и чуть было опять не зажмурился, увидя нечто совсем неожиданное. Первое, что бросилось ему в глаза, был новый забор, сплетенный из ивняку, окружавший весь двор его, сад и огород; панский дом, недавно выкрашенный известью, блистал от лучей солнечных; на месте бывшей ветхой соломенной крыши он увидел новую, тростниковую; садовые деревья отягчены были плодами, и – как казалось – никто к ним не прикасался, кроме воздуха.

– Возможно ли, – сказал пан Харитон, отирая глаза, – чтобы бездушный сотник Гордей мог так хорошо устроить неправдою приобретенное имение? И то правда: он с такой же ревностию старался его улучшить, сколько я спешил расстроить и, наконец, совсем погубить! – Он погрузился в задумчивость, и бричка двинулась далее.

Подъехав к домам, принадлежавшим панам Иванам, пан Харитон поднял голову в надежде найти утешение своему сердцу, увидя одни развалины, ибо ему тогда обстоятельно было известно, что их имение поступило в казну сотенной канцелярии, а в таких случаях не столько набожно поступают, как с своим собственным; но какое же было его удивление и вместе горесть, когда увидел, что оба сии дома приведены несравненно в лучшее состояние, нежели в каком были прежде. Он быстро взглянул на младших братьев и сказал:

– Неужели и сотник Гордей сделался честным человеком? Дело другое хлопотать и трудиться для себя, а иное для общей пользы! Чудеса! О такой небывальщине я и в сказках не читывал и во сне не видывал!

Глава VIII Добрый хозяин

Рассуждая о сем неслыханном чуде, наши названые братья неприметно доехали до корчмы жида Соломона, где, остановясь для обеда, велели своему цыгану иметь попечение о лошадях, а сами, усевшись в светелке, продолжали столь любопытный разговор. Когда хозяин, по приказанию путников, велел своей жидовке похлопотать о хорошем обеде, то пан Харитон спросил:

– Скажи, пожалуй, сын Израиля! давно ли так красиво поновлены домы здешних шляхтичей Занозы, Зубаря и Хмары? За несколько месяцев, проезжая из Сечи Запорожской в Батурин, я видел их совсем в другом положении.

– Чему ж ты удивляешься, – отвечал Соломон, устанавливая перед ними сулеи с разными наливками, – прежде домы сии принадлежали упомянутым тобою трем беспутным шляхтичам, которые, ища погибели другим, нашли свою собственную; ныне же принадлежат они честнейшему пану Артамону Зубарю, который – хотя и христианин – от всех окольных жидов считается мужем богобоязненным и человеколюбивым!

– Как? – спросил пан Харитон, изменясь в лице, – как имение сие из казны и от панов сотника Гордея и писца Анурия могло очутиться в руках посторонних?

– Самое простое дело! – отвечал жид, – как скоро пан Харитон и паны Иваны по делам выгнаны из домов и хуторов своих добрым порядком, причем последние изрядно еще поколочены, то благонамеренный пан Артамон послал нарочного в войсковую канцелярию с предложением удовлетворить все положенные от оной взыскания в пользу казны и панов сотника и писца, если все имение Занозы, Зубаря и Хмары законным порядком за ним укреплено будет. Как правительство, так и частные лица, оскорбленные со стороны позывающихся безумцев, с радостию приняли сей вызов, пан Артамон тотчас отсчитал должную сумму и торжественно введен во владение всем имением. У богатого умного человека все идет наилучшим порядком. Вдруг начались во вновь приобретенных домах и хуторах починки и перестройки, и мы не успели оглянуться, как все приняло новый вид, или возобновлено старое в лучшем виде. Что вы, паны запорожцы, подумаете о доброте сердца и благоразумии пана Артамона? Подданные прежних беспутных владельцев, прежде ахавшие и охавшие беспрестанно, теперь всякий час благодарят бога, что отдал их благодетельному человеку, пекущемуся о счастии каждого столько, как бы о родном сыне или дочери. Верьте слепо, если жид хвалит христианина! Пан Артамон, поправляя все запущенное его предместниками, между прочим, на хуторе пана Занозы приказал выстроить новую голубятню и населил ее бесчисленным множеством самых казистых голубей; на лугу Ивана старшего завел обширную пасеку, и вдобавок выстроил на выгоне две ветряные мельницы, сожженные бездельником паном Занозою; словом: в поправке клонившихся к разрушению или и разрушившихся заведений, паном Артамоном вновь праведно приобретенных, он поступил не менее умно и расчетисто, как бы был самый разумный, самый опытный раввин жидовский!

Глава IX Знакомец по слуху

Пан Харитон, выслушав с величайшим вниманием рассказы Соломона, оставался в крайнем удивлении и унынии; на лице его изобразилась тоска, на губах показалась улыбка негодования на самого себя, и на ресницах повисли слезы горести. Долго смотрел он на своих названых братьев и видел их недоумение, даже некоторое сомнение.

– Соломон! – воззвал Дубонос, – в котором же доме или хуторе расположился пан Артамон жительством? Мы с ним хорошие знакомцы и намерены на несколько времени воспользоваться его гостеприимством!

– Этот добрый пан, – отвечал Соломон, – проживает, сколько мне известно, в уединенном своем хуторе, за несколько лет устроенном в лесу его по берегу реки Псела. Там исполняет он втайне человеколюбивые свои обязанности; и поверите ли, – клянусь памятию знаменитого и соименного мне единоплеменника, – не один жид в нашей окрестности обязан ему своим благосостоянием! Как же нам не молить бога о здравии его и долгоденствии?

– Хорошо! – сказал Дубонос, – готовь нам поскорее обед, дабы можно было поспеть к вечеру в обиталище пана Артамона!

Жид мигом вылетел за двери.

Обед наших путешественников приближался к концу, как двери светелки быстро отворились. Впереди опрометью бежал Соломон с величайшею заботливостию, а за ним медленно следовал старик, одетый по-городски довольно богато, с веселым лицом, с улыбкою на губах и с дружелюбием в каждом взоре.

– Если не обманул меня жид Соломон, – сказал он, остановясь посередине комнаты, – что найду здесь трех запорожцев, хотевших навестить меня…

– Добродетельный муж! – вскричал Дубонос, – ты и в самом деле видишь здесь старых знакомцев своих, коих за несколько месяцев удостоил своего гостеприимства, – ты видишь запорожцев Дубоноса и Нечосу!

Старец распростер свои руки, и юноши погрузились в его объятия.

По прошествии первого восторга все уселись на лавке, и пан Артамон произнес:

– Благодарю вас, молодые друзья, что вы сдержали слово и не поленились заехать к старику, который с великим удовольствием готов угостить вас, и чем долее вы у него пробудете, тем более его обяжете! Но кто сей почтенный запорожец, ваш спутник? Хотя я его и не знаю, но не менее того рад буду видеть и его у себя, как бы старинного знакомца. Кого вы, любезные друзья, избрали себе в товарищи для столь дальнего пути, на того и я готов во всем положиться.

Пан Харитон, ободренный ласковыми словами сего старца, потупя глаза в землю, говорил:

– Пан Артамон! Меня, спутника сих молодых людей, ты давно знаешь по слуху и, вероятно, много раз и справедливо роптал на прежний образ моих мыслей и поступков; претерпенные мною несчастия теперь совершенно меня переменили. В сей корчме мы видеться с тобой не надеялись, однако пробирались к тебе на хутор. Я, помня прошедшее, сомневался предстать к тебе; но товарищи, уверя меня в твоей доброте, непамятозлобии, рассеяли мое недоумение, – словом, ты видишь перед собой Харитона Занозу!

Пан Артамон сначала казался весьма изумленным; потом любопытно взглянул на кающегося грешника, стоявшего с поникшею головою, наконец с кротостию произнес:

– Что ж такое? Я с паном Харитоном никогда не позывался и не чувствовал от него никакой обиды. Что нам препятствует на будущее время остаться добрыми знакомцами? – Тут он с особенною приязнию обнял пана Харитона, который отплатил ему тем же, и все с веселыми лицами уселись на лавках и начали разговор о настоящих обстоятельствах каждого.

Глава X Наши в гостях

Когда Дубонос рассказал пану Артамону о намерении пана Харитона отправиться с ними в Запорожскую Сечь и о желании его еще раз повидаться с своим семейством, прижать всех к отеческому сердцу и, может быть, навсегда проститься, то первый сказал:

– В настоящих его обстоятельствах я сам ничего лучшего не придумаю и желаю всякого счастия в новом роде жизни. Что касается до его семейства, то я мельком слышал, где оно находится, и беру на себя непременную обязанность отыскать всех и привезти сюда. Вы, думаю, – продолжал пан Артамон к изумленным запорожцам, – от говорливого Соломона успели узнать, что домы панов Харитона и обоих Иванов достались мне; а как на двух моих ближайших хуторах проживает теперь довольное число гостей, то, чтобы не стеснить никого, ни их, ни вас, я прошу усердно, пока пробудете в здешних сторонах, поместиться на хуторе, принадлежавшем до сего пану Харитону. Я, сколько мог, старался панский дом сделать удобным для проживания многолюдного семейства. Слуги и служанки будут вам повиноваться, как самому мне, а дворецкий снабдевать всем нужным, о чем не премину дать нужные приказания. Я хочу сам, пан Харитон, приняться за отыскиванье твоего семейства и надеюсь в скором времени иметь удовольствие видеть его в твоих объятиях. Дорога до хутора твоего тебе знакома довольно. Отыскав жену твою и детей, я туда привезу их. Прощайте до времени.