Рейтинговые книги
Читем онлайн Архаические развлечения - Питер Бигл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 107

– Хватит, – снова сказала Зия. Даже сидящая, она все еще танцевала, неспешно выводя ступней узоры, похожие на алхимические уравнения, и движения Эйффи становились все более медленными. Ладони Зии раскрылись, обнаружив горстку отброшенной Эйффи смешанной с песком земли – покрытые пылью бело-голубые кристаллы в правой руке, красновато-золотые в левой. Она подняла руки и выпустила кристаллы так, что они посыпались на землю. Эйффи завопила, пронзительно и страшно, тем страшнее, что лицо ее сохраняло полную неподвижность. Джулия дернулась к ней, но Бен преградил ей дорогу.

Зия улыбалась. Резким движением она метнула в воздух золотые кристаллы, поймав их в левую руку, между тем как бело-голубые каменья плавно оседали ей на правую ладонь. Казалось, что она небрежно играет с кристаллами, не жонглируя, но позволяя им по собственному усмотрению, абы как взвиваться из ее ладоней вверх, подобно дельфинам или языкам пламени. Эйффи наполовину проплыла, наполовину проковыляла несколько шагов в сторону Зии и вновь замерла, словно они вдвоем играли в какую-то игру посреди тротуара. Зия опять запела, однако на этот раз Фаррелл отчетливо различал каждое ее смертельно нежное слово.

Гордая сестра, все, во что ты верила – ложь, Гордая сестра, все, что ты знала, изменило тебе, Для души и для тела твоих ничего не осталось, ишь тень, одна только тень, только тень теперь – твой единственный друг, Сестра моя, меньшая сестра, тени ждут, они хотят насладиться тобой, уходи же к ним, уходи же к ним, уходи…

С каждым повторяемым ею словом кристаллы взвивались вверх, на одно изумрудное мгновение сливаясь и тая точно на уровне Эйффиных глаз и вновь осыпаясь каскадом, такие же невероятные, как охваченный пламенем скрученный водный столб, и ни единый камушек ни разу не опустился не в ту руку. Постепенно вращение их убыстрялось, Фарреллу потребовалось долгое время, чтобы определить момент, в который они вдруг полностью пропадали из виду, ибо стремительность их движения уже не позволяла глазам уловить совершенное их отсутствие в воздухе. Но даже заставив себя осознать, что на пути из ладони в ладонь они пролетают, танцуя, сквозь голову Эйффи, даже тогда он не поверил бы в то, что видел, если бы не выражение ее глаз, которыми только и могла она ныне двигать. А Зия пела:

Сила твоя – лишь тень, но и тень милосердия спасла бы тебя, Все твои знания – тень, но и тень сочувствия спасла бы тебя, Гордость твоя – гордость тени, сестра, Но и тень от тени смирения пред богами спасла бы тебя, спасла бы тебя, спасла бы тебя от теней…

После каждого неуследимого, невозможного исчезновения кристаллы разгорались все ярче, и все уменьшалась в размерах Эйффи, как если бы сияющие крохи вытягивали из нее все, из чего она состоит, лишая ее света, красок и воли. Но она еще испускала звуки, бессловесное насекомое попискиванье, какое способен издать лишь подросток, столкнувшийся лицом к лицу с безучастной вселенной. Кристаллы начали, пролетая, воссоздавать целые картины: мерцающие, но различимые видения лошадей и пляжей, мужчин в доспехах, бьющихся при свете факелов – нет, это фары автомобиля, они сражаются под тем дурацким шоссе

– коробка с пакетами готового завтрака, коробка, лопающаяся по углам от переполняющих ее загадочных, надписанных от руки баночек и пакетов; автобусы и телереклама; растрепанная школьная тетрадь, полная магических символов и изображенных цветными фламастерами схем. Именно их рисунок в точности повторяла Эйффи, танцуя.

Это вся ее жизнь, жизнь Розанны Берри выжигается миг за мигом. Она выгорает, сгорает все. Он понял так ясно, как никогда уже ничего не сумел понять, что каждый образ, который создавали кристаллы, досконально реален и целиком изъят из сознания Эйффи – вот Никлас Боннер, а вот, наверное, ее мать, вот ребенок, рисующий деревья и, быть может, собаку

– свечение каждой картины было в буквальном смысле слова светом навсегда истребляемых подлинных минут ее жизни. Когда-то вот так же у человека выдирали кишки и швыряли в огонь, чтобы он видел, как сгорает его жизнь. Зашипев, погасла сцена, в которой голые люди сопрягались по-двое, по-трое – в поле, под рогатой луной, и на смену ей явился Гарт де Монфокон, читающий вслух книжку доктора Сьюсса. Эйффи еще попискивала, вызывая у Фаррелла желание встряхнуть ее. Он громко сказал:

– Не надо. Не надо, Зия, не надо.

Он так и не смог потом решить, действительно ли он отвлек внимание Зии, сосредоточенное на Эйффи столь полно, что в определенном смысле только Эйффи и оставалась реальной; впрочем, иллюзиями насчет того, что он так или иначе повлиял на дальнейшую участь девушки, Фаррелл себя никогда не тешил. И все же кружащие кристаллы на миг замедлили бег, Зия чуть приметно повернулась к нему, и в то же мгновение Никлас Боннер сделал последнее, что ему оставалось. Ударом отбросив в сторону Брисеиду, он покрывшим половину комнаты прыжком метнулся к кристаллам – смеющаяся золотая лягушка, в ту первую ночь сидевшая на карачках средь мамонтовых деревьев

– визжа: «Скорее, милая ведьма, спасай меня, как я тебя спасаю, скорее, скорее!», – и обезумело колотя по крошечным светлякам, вившимся вокруг Эйффиной головы. Несколько бешенных ударов достались самой Эйффи, пока она, шатаясь, не отступила в сторону, но закричала не она, закричала Зия.

Кристаллы вспыхнули так ослепительно, что даже Зия отшатнулась. Фаррелл старался держать глаза открытыми, насколько это было возможным, хотя еще несколько дней после того мир представлялся ему скоплением расплавленных пятнистых теней, на которые больно было смотреть. Все вокруг заиграло красками, сливавшимися в разноцветный мреющий купол, накрывший Никласа Боннера. Фаррелл не слышал, как тот кричит, но ощущал этот крик, пилой вгрызавшийся в кости. Никлас Боннер лупил кулаками по наплывам лазури, по холодным и дымным багровым, по летучим облачкам янтаря, но преуспел не больше, чем если бы он был еще одним беззвучным образом, испепеляемым вместе со всей остальной памятью Эйффи. Купол плотнел, и в конце концов Никлас упал, попытался подняться, затем резко перевернулся и скорчился, будто зародыш, подтянув колени к груди и прикрыв сложенными руками голову – светлые, словно молния, глаза его остались распахнутыми, как у покойника, и обмякшие губы снова и снова повторяли одно только слово: матушка .

Зия поднялась над креслом, словно светило. Ни движения, ни дыхания, ни мускульных усилий – только медленное, безмерное восхождение, свободное от всего, что смертно. Фаррелл старался смотреть прямо на нее, чтобы увидеть, наконец, какова же она на самом деле, но понял, что любое чудовище показалось бы ему более постижимым, а черный камень – более человечным. То, что откликнулось на отчаянный призыв ее сына, явилось, как форма, которую чувства Фаррелла были не способны вместить, и свет, которого дух его оказался не в состоянии вынести. Вот почему не стоит и помышлять о том, чтобы увидеть богов нагими. Он перевел взгляд на Бена и Джулию, и Джулия ответила ему взглядом, но Бена он рядом не обнаружил – Бен двигался к свету и ушел уже далеко.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 107
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Архаические развлечения - Питер Бигл бесплатно.

Оставить комментарий