Поиски счастья - Николай Максимов

— Ваше высокопревосходительство, — раздраженный ложью, обратился к губернатору командир «Шилки», — разрешите огласить вахтенный журнал.

Унтербергер кивнул головой. Капитан подошел к столу, раскрыл журнал «Китти». У Бизнера потемнело в глазах. «Скотина! Даже журнал не успел уничтожить», — мысленно выругал он Вахтенного.

Командир «Шилки» читал:

— «20 июня, 16 часов 07 минут; стали на рейде мыса Беринга. 29 июня, 11 часов 20 минут; вошли в бухту Провидения».

Зашелестел перевернутый лист, и снова запестрели названия заливов, мысов, бухт, среди них — залив св. Лаврентия, Уэном, Наукан, Уэллен, Энурмино, Ванкарем.

— Достаточно, — остановил губернатор. — Судно контрабандистов взять на буксир. Команду — под арест. Дочь вернуть матери, подробно опросить. Следовать к мысу Дежнева. Узников высадить на Чукотском побережье!

…Утром «Шилка» стояла на якоре у скалистого мрачного мыса Дежнева.

На взгорье виднелся эскимосский поселок. С высокого берега жители его рассматривали два корабля.

Бодрый, чисто выбритый генерал-губернатор вышел на палубу. Командир подошел к нему с обычным утренним рапортом.

Послышалась команда: «Вольно!»

— Так вот он, батюшка, каков! — произнес хозяин края, осматривая мыс.

В скалах кричали кайры, то и дело перелетая с места на место. Волны тихо набегали на берег.

Гардемарины, в отдалении прислушивавшиеся к словам старого генерала, принялись тоже тщательно оглядывать мыс, хотя и вышли на палубу значительно раньше губернатора.

Белобрысые брови Ивана Тугаринова были нахмурены. «Двести шестьдесят два года прошло, — подсчитывал он в уме, — с тех пор как этот смелый казак Семен Дежнев прошел из устья Колымы на Анадырь, обогнул северо-восток Азии. А хоть бы какой-нибудь памятник поставили ему… Даже свое нынешнее название «мыс Дежнева» этот скалистый берег получил только двести пятьдесят лет спустя после великого географического открытия. Какое небрежение! — думал гардемарин. — Вот губернатор захватил шхуну и доволен, как маленький. А сколько их ушло, сколько их еще тут бороздит наши воды! Знал бы Семен Дежнев…» Смелая и дерзкая мысль заставила юношу, чеканя шаг, подойти к губернатору.

Однокурсники, матросы, офицеры остолбенели от изумления. Но генерал сегодня определенно был в превосходном расположении духа. Он милостиво обернулся, вопросительно подняв брови.

— Ваше высокопревосходительство! — обратился к генералу юный помор, почтительно остановившись в трех шагах. — Разрешите, ваше высокопревосходительство, — вторично оттитуловал он губернатора, — воздвигнуть на этом мысе крест Дежневу.

Унтербергер пожевал тонкими губами, мясистый нос его шевельнулся.

— Крест? Он похоронен здесь?

— Никак нет, ваше высокопревосходительство. Он первый доказал, что Азия и Америка разделены проливом.

— Крест… — губернатор пожал плечами. — А что же он будет означать, этот крест?

— Мы укрепим на нем медную доску, где напишем, в честь кого, кем и когда он поставлен.

«Кем и когда… — мысленно повторил губернатор, изящно поковыряв мизинцем в ухе, — Кем и когда…»

— Что же, это любопытно, — оживился он. — Я одобряю, молодой человек, — он слегка кивнул головой. И, уже было отвернувшись, спросил: — Как ваше имя?

— Гардемарин Иван Тугаринов, ваше высокопревосходительство!

— Превосходно, молодой человек! Я одобряю, — вторично подтвердил генерал. — Но не займет ли это слишком много времени? Медная доска, текст… Нам пора возвращаться во Владивосток.

— Два часа, ваше высокопревосходительство, — с надеждой во взоре, сам не зная, почему определил именно такое время, пылко ответил земляк Ломоносова.

— Два часа — я согласен, — Унтербергер взглянул на свои большие часы и стал продолжать утреннюю прогулку по палубе.

Командир корабля вызвал боцмана. Вскоре в шлюпку грузили цемент, лопаты, якорные цепи, лоток, ведра.

Текст для доски составил старший офицер. Генерал одобрил.

Матросы принялись за дело.

Тугаринов суетился больше всех. Он размечал на мемориальной доске текст, а трюмные острыми зубилами высекали слова. Плотники обтесывали бревна.

Капитан сам сошел на берег и, поднявшись футов на триста, выбрал господствующую на предгорье высоту. Это была остроконечная сопка с небольшой скалой на вершине. У подножия этой скалы и начали копать ямы для основания креста и оттяжек.

Почти все гардемарины были на берегу. Одни пошли поглядеть на туземок, чтобы было потом что рассказать своим приятелям в Петербурге, другие просто прогуливались.

Только трое из будущих офицеров остались на корабле. Они давали советы трюмным и плотникам, одновременно рассказывая им о плавании Семена Дежнева, об открытиях Шелехова, о Русской Америке. Вокруг них собрались комендоры, кок, вестовые.

— Да ну? Неужто и Америку с северо-запада проведали нашенские, русские? — пробасил кто-то из команды.

— Чем же они думали, те царевы министры, коль додумались продать Аляску?

— А что им впервой, что ли, землями да лесами торговать!

— Только, братцы, поспешайте, — забеспокоился Тугаринов. — Слышали ведь: два часа. Не успеем — заштормит того и гляди море, и не станут ждать, уйдут.

— Лишь бы раньше срока не ушли, а так-то мы враз закончим.

И снова застучали молотки по зубилам, засвистели фуганки.

Через два часа генерал поднимался по крутому склону, чтобы лично присутствовать при открытии памятника.

Большой, в семь сажен высоты, крест из двойных брусьев уже стоял на высокой сопке. В три стороны от него тянулись цепные оттяжки, вцементированные в землю. Плотники завинчивали гайки кронштейнов, на которых была укреплена мемориальная доска, пока окутанная брезентом.

Неподалеку стояли эскимосы.

Ровно в десять утра часть экипажа выстроилась у креста.

Взвилась ракета. Офицеры взяли под козырек. Корабль поднял сигнал приветствия и тридцать один раз выпалил из орудий.

Сдернули брезент с блестящей, из желтой меди, доски, обрамленной такими же трубками, и все увидели надпись:

ПАМЯТИ ДЕЖНЕВА

Крест сей воздвигнут в присутствии Приамурского генерал-губернатора генерала Унтербергер командою военного транспорта «Шилка» под руководством командира капитана 2 ранга Пелль и офицеров судна.

1 сентября 1910 года.

Мореплаватели приглашаются поддерживать этот памятник.

Ниже — такая же надпись по-английски, с той лишь разницей, что датирована она 14 сентября.

Судовой фотограф запечатлел момент открытия памятника.