Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью - Александр Иванов

— Олег был самым близким по духу Мите человеком. Брат свои стихи читал немногим. Из друзей первым — Далю, позже, познакомившись с Владимиром Высоцким, ему.

Приезжая к брату в Москву в Щепкинское училище, я передавал записку Николаю Александровичу Анненкову, духовному учителю, как позже называл его Митя. Мэтр на всю аудиторию объявлял: «Приехал горный генерал Миргородский — для мужчин занятия отменяются». Из студии выскакивали довольные студенты и встречали меня как мецената. Я давал Мите деньги (по сравнению с ними я был богачом). Они покупали спиртное, а на закуску — «гвоздь». Зная это, я на оставшиеся деньги докупал колбаски, копчёные окорочка, фрукты, и мы дружно топали в общежитие. Талантливые мальчишки, в свою очередь, «кормили» меня байками и песнями под гитару.

Олега я называл «перочинный ножик». Он был худым и необыкновенно гибким. Закидывая ноги за голову, прижимая гитару к ляжке, брал знакомые аккорды, заводил всех на песню.

— Кто встречал Олега Даля в последний его приезд в Киев?

— Митя. Они долго стояли, обнявшись, истосковавшиеся друг по другу. И тут Олег ошарашил: «Приехал умирать к тебе, Митась».

Митя говорил: «Сколько я ни менял тему разговора, сколько ни напоминал Олегу, что он приехал в Киев на съёмки, что рано думать о смерти, — ничего не получалось. Олег был трезвый. В подтверждение он показал начатую в поезде бутылку коньяку».

Они заехали ко мне на работу. Олег — худой, высокий, в светло-бежевой дублёнке, отчуждённым голосом говорил, что «пробы для него — так, ерунда, галочку поставить, главное — нас повидать». Договорились, что после кинопроб едем «на шашлыки».

Весь день они провели вместе. Зашли в творческую мастерскую художника Рада Юхтовского. Около семи вечера позвонил Олег: «Володя, разреши приехать к тебе — не хочу никого, кроме тебя, видеть». Я ответил: «Олежа, родной! Приезжай, конечно». «А чарка у тебя будет? А то повешусь», — так сказал. Приехал трезвый и за весь вечер выпил только рюмку водки. Митя при мне вообще ничего не пил. Вспоминали былое. Так получалось: о чём бы ни заводили разговор, Олег возвращал его к теме смерти. Говорил: «Володя Высоцкий зовёт меня к себе». Они вспоминали московскую жизнь, вечера и ночи напролёт под гитару и песни Высоцкого.

Заметив, что брат загрустил, я отправил его домой. Договорились, что Олег ночует у меня, а утром я отвезу его в гостиницу, где была назначена встреча с киношниками. Как в молодости, мы стали с Олегом лоб ко лбу, между нами гитара, и запели: «Забинтуй ты мне голову осенней листвой…» Мне даже показалось, что Олег отвлёкся от навязчивой темы, успокоился. А затем и заснул.

Утром я приготовил яичницу, салат, бутерброды с чёрной икрой. Под икру Олег сделал глоток водки. Сели в такси. На всём пути от улицы Щорса до гостиницы «Студийная» при Киностудии им. А. Довженко он держал меня за руки, как маленький, и сбивчиво говорил: «Передай Митасю — пусть не пьёт, ведь какие стихи пишет. Без Володи Высоцкого мне сложно стало жить, никто меня не понимает, а вы с Митей — в Киеве… Об одном жалею: что Гамлета я не сыграл».

К 8.00 подъехали к гостинице. Взбадриваю его: «Завтра едем на шашлыки». «Выходи, так не прощаются», — ответил Олег. Он обнял меня, крепко поцеловал по-мужски в губы и пошёл по направлению к гостинице. Затем остановился, повернулся в мою сторону, поднял руку, сказал: «Живи долго, ты хороший человек», — и ушёл. Кастелянше в гостинице он сказал: «Прошу не беспокоить!»

К 10 часам приехали киношники. На их стук никто не отвечал. Взломали дверь. Выражение лица у мёртвого Даля было такое, как будто исполнилось его самое заветное желание.

— Кто в Киеве занимался похоронами Олега?

— На следующий день из Москвы приехала молодая и слишком спокойная жена Даля — Лиза, с приятелем Олега, актёром Валентином Никулиным. Казалось, что она была готова к происшедшему. Захотела увидеть, где был Олег в последний свой день. Спросила, какую женщину Олег целовал последней. Узнав, что это была моя жена, попросила её символично передать его прощальный поцелуй. Попросила начатую Олегом в поезде бутылку коньяка, которая случайно осталась у меня, и уехала в Москву.

В «Цветоводстве» я заказал гигантский венок, не сговариваясь с Митей, попросил написать: «Вечному Далю». Из Киева в Москву тело Даля повезли автобусом Киевской киностудии. Сопровождали его я с Митей и мои ребята горняки-взрывники. Никого из киношной общественности не было.

В Москве Царёв, руководитель Малого театра, распорядился, чтобы хоронили Даля со всеми почестями, как народного. Площадь между Большим и Малым театрами была до отказу забита народом. Это было 7 марта 1981 года.

Олег был ребёнком и мудрецом одновременно. Он словно кожей всё чувствовал. Ему больше нравилось играть сказочных персонажей, чем реальных людей. Он был не приспособлен к жизни. Переходя из театра в театр, никогда сам не забирал свою трудовую книжку. Его брали и без неё, а потом, по запросу театра, книжку пересылали. Он был похож на гениального ребёнка, которому трудно даётся взросление.

Дмитрий Миргородский

«А я ведь скоро умру…»[6]

— Вы человек очень искренний. Надеюсь, что вам можно задать этот вопрос. Я знаю, что накануне смерти Олега Даля — здесь, в Киеве, вы с ним виделись. На какую картину он приезжал сниматься?

— На пробы фильма «Яблоко на ладони» Николая Рашеева, который в своё время с Народицким снимал «Бумбараша». Олег не пошёл на пробы. В первый день он сказал, что придёт завтра. А завтра… На следующий день он умер.

— Вы были приятелями?

— Мы были однокурсниками и друзьями… Олег умер в гостинице… К счастью (а может быть, к несчастью) — абсолютно трезвым. У него осталась недопитая в поезде бутылка коньяка. Рашеев потом сказал, что это я его споил…

— Об этой смерти ходят самые невероятные слухи, в том числе и грязные… В таких случаях, наверное, надо просто рассказать людям всё из первых уст, чтобы все эти сплетни закончились. Я знаю, что вы сильный человек, и вы это сможете сделать. Правда, что Даль был «подшит», и ему нельзя было пить?

(В этот момент автора интервью начала бить мелкая дрожь, и била до конца разговора. Мистика какая-то… — Н.В.)

— Нет, неправда.

…Когда я второго марта утром вошёл к нему в номер поздороваться, он сказал мне: «Митька, а я к тебе умирать приехал». Я говорю: «Ну вот, моя радость! Мы ещё будем жить, жить и жить!..» «Нет, я умру». Это же он сказал 25 января жене в Москве. Это был день рожденья Высоцкого. Утром Даль проснулся и сказал: «А я скоро уйду. Меня Володька зовёт…» Они были духовные друзья. Когда что-то писали — были друг у друга первыми слушателями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});