Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира - Константин Александрович Образцов

А перед священной чашей он увидел блаженного старца в церковном облачении, словно бы творящего молитву. Над воздетыми же ладонями священника привиделись сэру Ланселоту три мужа, и тот, что казался из них моложе, поместился у священника между ладоней, он же воздел его высоко вверх и словно бы показал так всему народу.

Подивился этому сэр Ланселот, ибо ему показалось, что священник под тяжестью той фигуры вот-вот упадет на землю.

И, не видя вокруг никого, кто мог бы поддержать старца, бросился он к двери и сказал:

— Милосердный Отче Иисусе Христе! Не почти за грех мне поддержать этого доброго человека, который так нуждается в помощи!

И с тем шагнул он за порог и устремился к серебряному престолу, но когда он приблизился, то ощутил на себе дыхание, словно бы смешанное с пламенем, и оно ударило его прямо в лицо и жестоко его опалило. В тот же миг упал он на землю, и не было у него сил подняться, словно у человека, утратившего от потрясения власть над своими членами и слух и зрение. И тут он почувствовал, как множество рук его подхватили и вынесли вон из того покоя, и оставили его там за дверью, с виду для всякого — мертвым».

Это недвусмысленное указание на его недостоинство, на отметившую душу печать греха произвело огромное впечатление на сэра Ланселота, и он дает себе зарок навсегда покончить с постыдной любовной страстью.

Седьмая часть романа называется «Книга о сэре Ланселоте и королеве Гвиневере»; в самом ее начале вернувшийся из странствий Ланселот, как может, уклоняется от общества королевы, а потом пробует объяснить ей эту перемену в своем отношении. Он говорит, что лишь тайные помыслы возвратиться к ее любви помешали ему причаститься из Святого Грааля; рассказывает о виденных чудесах и глубоком осознании собственного несовершенства; напоминает об опасностях, которыми грозит их любовь, причем прежде всего ей. Гвиневера внимательно выслушала все сказанное, но выводы, которые она сделала, были столько же нелогичными, сколько, увы, предсказуемыми:

«— Сэр Ланселот, вот теперь я вижу, что ты просто коварный рыцарь-изменник и любодей, что ты любишь и целуешь других женщин, а меня презираешь и ставишь ни во что!».

Ланселот в сердцах уезжает прочь, однако очень скоро вынужден снова вернуться и поспешить на выручку королеве. На Пасху Гвиневера выехала на прогулку так называемым майским поездом, праздничной процессией на запряженных повозках в сопровождении десятка молодых рыцарей и придворных дам, и попала в беду. Некий сэр Мелегант устроил засаду и атаковал королевский поезд превосходящими силами; рыцари сражались достойно, но в конце концов все десять оказались жестоко изранены, и королева Гвиневера согласилась сдаться, чтобы спасти их от неизбежной смерти:

«— Сэр Мелегант, не убивай моих благородных рыцарей. И тогда я согласна последовать за тобой, но при том лишь условии, что ты сохранишь им жизнь и не велишь их больше увечить, и пусть они сопровождают меня, куда бы ты меня ни увез. Ибо я предпочту лишить себя жизни, чем следовать за тобою, если этих благородных рыцарей со мной не будет».

До того, как злокозненный Мелегант скрыл пленников за стенами своего замка, Гвиневера смогла послать одного из своих пажей к Ланселоту, передав тому свое кольцо и просьбу о помощи; пажа преследовали, стреляли в спину, но безуспешно. Мелегант прекрасно понимал, чем кончится дело, когда Ланселот узнает о пленении Гвиневеры — характерно, что гнева короля Артура и прочих его рыцарей он боится гораздо меньше — и расставил по всем дорогам, ведущим к замку, засады из десятков лучников. В такую засаду и попал сэр Ланселот, когда, свирепее зимнего шторма, мчался во весь опор к замку Мелеганта. Стрелы не пробивали лат, но лучники, укрывшись за канавами и плетнями, жестоко изранили коня. Разъяренный Ланселот спешился, однако до цели было еще далеко, а полный доспех[100], меч, щит и кавалерийское копье не слишком подходили для долгой пешеходной прогулки. Пришлось остановить попутную дровяную телегу, которая ехала как раз в замок Мелеганта. Возчики запротестовали было, но Ланселот врезал одному из них по уху латной перчаткой, и другой тут же стал посговорчивей. Вот так, на телеге, он и добрался до замка; надо сказать, что такой способ передвижения был весьма унизителен для рыцаря, и то, что Ланселот, изо всех сил торопясь на выручку Гвиневере, не убоялся позора и пренебрег условностями, еще раз показало силу его любви.

Прибытие сэра Ланселота к замку произвело на Мелеганта такое же впечатление, какое на троянцев производил облаченный в доспехи рассвирепевший Ахилл. Не дожидаясь неизбежного, Мелегант стремглав бросается к королеве и в ужасе просит прощения, предлагая в качестве извинений свой замок, все, что в нем есть, а заодно и себя самого в качестве вечного и преданного слуги. Гвиневера милостиво принимает извинения — увы, совершенно напрасно, как показало самое ближайшее время. Она успокаивает разбушевавшегося Ланселота, и они все вместе остаются в замке у Мелеганта в ожидании, пока раненые рыцари королевы не восстановят силы.

…Существует гипотеза, согласно которой обвинение сэра Томаса Мэлори в насилии над замужними женщинами заключалось в том, что его связь с ними состоялась без согласия мужа. Попросту говоря, его обвиняли в наставлении рогов. Есть также версия, что это была одна и та же замужняя женщина, к которой Мэлори возвращался, то отбыв срок за так называемое насилие, то попросту сбежав из-под стражи. Возможно, это была его прекрасная дама; может быть, сэр Мэлори лез к окну, выходящему в сад, по приставной лестнице и долго беседовал со своей леди через решетку; возможно, потом он вырвал эту решетку к чертям, чтобы пробраться к возлюбленной и дать волю своей и ее страсти.

Во всяком случае, именно так произошло у Ланселота и Гвиневеры, и этот полный лирической поэзии эпизод достоин того, чтобы прочесть его полностью:

«И взял сэр Ланселот в руку меч свой и тайно вышел к тому месту, где еще днем приметил лестницу, подхватил лестницу под мышку, пронес через сад и приставил к окну. А там уже поджидала его королева.

Стоя у окна, они беседовали о многих вещах, поверяя друг другу свои печали, и сэр Ланселот сказал, что хотел бы проникнуть к ней за решетку.

— Знайте, — отвечала королева, — что я не менее вашего желала бы, чтобы вы могли проникнуть ко мне.

— Вы всем сердцем желаете, госпожа моя, — спросил сэр Ланселот, —