Братья. История масонства в России - Наргиз Асадова

Н. АСАДОВА: Да! Почему в конце концов?

Л. МАЦИХ: ну, мне сложно сказать. Вообще, этот портрет произвёл на меня неизгладимое впечатление.

Н. АСАДОВА: Это набор знаний среднестатистического россиянина.

Л. МАЦИХ: Я не уверен. Как-то Алексей проявил знания, которые среднестатистическому россиянину, видимо, и не снились. Он смешал с какими-то мифами, нелепостями и даже этим замечательным бытовым обывательским употреблением.

Н. АСАДОВА: Но это же есть в нашем обществе.

Л. МАЦИХ: Есть, да. Но сравнение Пушкина с Лениным я даже не буду обсуждать, это выше моих сил и скромных способностей. Своеобразный портрет. У Пушкина много изображений. И стихотворных, и прозаических, и живописных. Пусть это будет ещё одно. К его облику это возможно прибавит ещё одну новую черту.

Н. АСАДОВА: Давайте поговорим о том, как Пушкин стал масоном.

Л. МАЦИХ: Как я уже говорил до этого дивного портрета, он рос в масонской атмосфере. Так что до него это даже не было моментом какого-то мучительного колебания, как для молодого Карамзина.

Н. АСАДОВА: То есть, в его доме были книжки масонов.

Л. МАЦИХ: Да, весь круг его чтения, а его дом был очень читающий, всё были масонские книги. Там были новиковские альманахи, журналы, которые издавал Гамалея, там был «Сионский вестник» Лабзина. Там были журналы розенкрейцеров, там были переводные сочинения немецких, французских масонов, т. е. имя Сен Мартена, властителя дум тогдашних масонов Европы и России, он знал, будучи ещё ребёнком, дошкалёнком по нынешним временам.

Поэтому для него масоны, как люди, не представляли никакой тайны, это были его родственники. И он естественно не разделял никаких дурацких предрассудков, которые в ходу до сих пор. Он знал, что это хорошие люди, ничего дурного в масонстве он не видел. Кроме того, строй его мыслей, фундамента мировоззрения закладывался под влиянием масонских сочинений. Для него это был абсолютно естественный выбор.

Н. АСАДОВА: Ну подождите! Так ли сразу он пришёл к этому выбору?

Л. МАЦИХ: Достаточно рано. Где-то в 19 лет он подал прошение о приёме в петербургскую ложу «Трёх добродетелей». Ему отказали.

Н. АСАДОВА: Почему? Ведь он же с юных лет признавался дарованием.

Л. МАЦИХ: Он признавался поэтическим дарованием. Никто не знал, что он будет «нашим всем», а тогда он был просто молодой повеса и гуляка. Кстати, нрава он был весьма буйного и поведения очень неблагонравного. Но сейчас это всё скрашивается масштабами его дарования и тем, какое место он занял в русской культуре. А тогда он был просто один из непутёвых шалунов и инфантильных молодых людей. Ему отказали. И это было некоторой травмой для него.

Н. АСАДОВА: кто, кстати, давал ему письмо рекомендательное в ложу? Ведь это было необходимо.

Л. МАЦИХ: его рекомендовали люди из лицея. Дело в том, что лицей, который он оканчивал, это же было совершенно однозначное гнездо масонского влияния, это был рассадник в самом лучшем смысле этого слова. Рассадник масонских идей. Его затевал масон Сперанский вместе с масоном Энгельгардтом, преподаватели лучшие все были масоны, выпускники этого лицея, Пущин, Кюхельбекер, Горчаков, они все были масонами. Причём, они пошли в этом смысле гораздо дальше Пушкина. Я думают, оттого, что они были люди дисциплинированные и умевшие подчиняться.

А Александр Сергеевич, при великих своих дарованиях, никогда этого не умел и не научился. А масонство без этого немыслимо. Видимо это осознавалось и поэтому особенного хода ему не давали. Потом он уже на юге вступил в ложу «Овидий» в Кишинёве, но и там далеко не пошёл. Он не был человеком системы.

Н. АСАДОВА: А кто принимал его в ложу?

Л. МАЦИХ: В Кишинёве?

Н. АСАДОВА: Да.

Л. МАЦИХ: Генерал Инзов, который там отвечал за бессарабских колонистов, тоже масон. Для Пушкина это была почётная ссылка, которая заменила ссылку на север, в Соловки, а то и на восток, в Сибирь, которая могла полностью положить конец карьере. Кто же заступался за него?

Н. АСАДОВА: Жуковский какой-нибудь…

Л. МАЦИХ: Не какой-нибудь, Василий Андреевич отнюдь не был каким-нибудь. Он потом стал воспитателем цесаревича, уже при Николае.

Н. АСАДОВА: Ну, безусловно. Это известная история.

Л. МАЦИХ: Заступались масонские братья. Чаадаев Пётр Яковлевич в неурочный час пробился к Карамзину, который к тому времени в масонах уже не состоял, но был придворным историографом. И Карамзин, верный масонской присяге, хотя формально в братстве не состоял, употребил всё своё влияние, чтобы грозу от Пушкина отвратить.

Н. АСАДОВА: перебью Вас на секундочку, чтобы объявить телефон для смс — [phone], для тех из вас, кто интересуется темой масонов и в частности, о Пушкине и его масонской истории, скажем так. Присылайте нам в прямой эфир ваши вопросы и реплики. [phone].

Л. МАЦИХ: Так что братья заступались за него. И в его формировании, как личности, принимали участие всё сплошь масоны — это Вяземский Пётр Андреевич, Карамзин Николай Михайлович, хотя Карамзин формально тогда с масонством порвал, но разумеется, духовную связь сохранял всегда. Чаадаев, который тогда уже был гусаром, лейб-гусаром, блестящим офицером, Пушкин был ещё молоденьким даже не парнем, а пацаном, говоря по-современному.

Все эти люди оказывали на него огромное влияние. Каверин, Катенин, всё масоны. Поэтому для Пушкина круг масонских идей был абсолютно своим. Это не было для него неким откровением. Это было естественное продолжение всего его духовного бытия. Он на самом деле…

Н. АСАДОВА: Но ведь он же находился в поиске довольно долго. Он интересовался разными религиями. Он даже пытался быть атеистом, что-то в этом роде. Какое масонство играло роль в его духовном поиске?

Л. МАЦИХ: Это Вы верно замечаете, это очень хорошая, глубокая мысль. Только чуть-чуть поправлю, из академического занудства. Не разными религиями, а он искал…

Н. АСАДОВА: Почему? Он исламом интересовался.

Л. МАЦИХ: Да. он интересовался и иудаизмом, и переводами Ветхого завета.

Н. АСАДОВА: Христианство — само собой.

Л. МАЦИХ: Христианство было главным полем его духовных поисков. Он не столько интересовался разными религиями, сколько он искал ответы на вечные, проклятые вопросы. Но я должен сказать, отвечая серьёзно, что он так эти ответы и не нашёл. Он начинал с насмешничества, в вольтерианском духе, как Вольтер, Парни, всё это насмешка. Стёб, его «Гаврилиада» знаменитая, которая то ли насмешка над Писанием, то ли пародия на поэму Фёдора Ключарёва, великого масонского поэта, под названием «Воплощение мессии», но в любом случае это пахабное сочинение, не делающееся чести его перу.

А потом он продолжал через мучительные поиски себя. Он пытался поверить, как он сам писал. Вот Филарет в этом смысле, митрополит московский сыграл большую роль, доходил до полного атеизма и отрицания всего. И там не нашёл себя. Масонство помогало ему сохранить стержень духовный. Оно помогало ему искать ответы и не отчаиваться. Он был человеком очень умным, а отчаяние часто бывает спутником очень умных людей.

Ему казалось иной раз, может быть в худшие минуты, что он не может понять господнего замысла, а может быть и не господнего замысла, а природы, он сомневался, есть ли вообще замысел, тогда он писал горькие строки «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?» Он думал, что возможно человеку, любому человеку, не дано никак переменить обстоятельства своей жизни. Масонство, с его позитивной идеологией кабалистической, о том, что человек — соратник Творца, человек может и должен изменить мир, человек влияет на обстоятельства своей жизни.

Масонство очень во многом помогло этот пессимизм пересмотреть. Раз мы говорим о Пушкине, можно процитировать?

Н. АСАДОВА: Да, конечно. Обильно мы будем цитировать сегодня Пушкина.

Л. МАЦИХ: Я постараюсь не сбиться. Я помню наизусть, надеюсь его сейчас не забыть.

Мне не спится, нет огня;Всюду мрак и сон докучный.Ход часов лишь однозвучныйРаздается близ меня,Парки бабье лепетанье,Спящей ночи трепетанье,Жизни мышья беготня…Что тревожишь ты меня?Что ты значишь, скучный шепот?Укоризна или ропотМной утраченного дня?От меня чего ты хочешь?Ты зовешь или пророчишь?Я понять тебя хочу,Смысла я в тебе ищу…

Великолепное стихотворение! Абсолютно гениальное! И эти последние строки — «Я понять тебя хочу, смысла я в тебе ищу…» — это квинтэссенция всех пушкинских метаний. Он был человеком очень жизнелюбивым, и вино, и пирушки, и песни, и красавицы, всё это известно. Карты и кутежи и даже такие истории, которые не делают чести высокоморальному человеку, всё было при нём. Но его огромный интеллект и его поиск ответов на самые главные вопросы жизни, не давали ему покоя даже в объятиях красавиц, даже за стаканом шипучего вина, рядом с друзьями на пиру.