Лучинушка - Ольга Дмитриевна Конаева

было девяносто шесть лет, и, как ты понимаешь, куча возрастных болячек плюс больное сердце, последовала за ним сразу же, как только услышала о его смерти. А едва выжившую после всего этого Стешу обвиняют в том, что их одновременная смерть не случайна, а её отравление не что иное, как инсценировка, попытка отвести от себя подозрение.

– Теперь всё понятно. И я почему – то не удивлена. Сейчас будем ужинать, хотя, наверное, уже завтракать. Я вчера пельмешков налепила с домашней свининкой, соседка угостила.

Тем временем Софья Николаевна закончила кормить Стешу, и, помогая ей укладываться поудобней, спросила:

– Ну как ты, моя дорогая?

– Намного лучше, – ответила Стеша, – Скажите, Адама Викентьевича и Сару Вульфовну тоже отравили?

– Нет. Они умерли сами, потому что пришло их время, и ты себя ни в чём не вини. Ты должна жить и выполнять всё, что обещала Адаму Викентьевичу.

– Единственное, что он просил – сохранить работы его и его предков, а также их дом с коллекциями, которые они собирали всю жизнь. Но я боюсь, что не смогу противостоять людям, которые готовы пойти на что угодно, чтобы их отобрать.

– Ничего не бойся. Твои права на его имущество не подлежат сомнению и никакой суд их не оспорит.

– Думаю, никакого суда не будет. Если раньше, зная о болезни Адама Викентьевича, они просто ожидали его конца, то теперь, узнав о том, что всё его состояние перешло ко мне, постараются расправиться со мною как можно быстрее. Мне хочется всё бросить, забрать Родьку и уехать обратно в деревню.

– Ты знаешь, Адам Викентьевич очень на тебя надеялся, поэтому ты не должна сдаваться.

– Я понимаю, что Адам Викентьевич рассчитывал только на меня, и старалась выполнять как могла всё, что от меня зависело, но теперь, когда его не стало, боюсь, что одной мне не справиться.

– В мире есть только один человек, способный опустить тебя на дно или вытянуть на верх – это ты сама. Давай – ка ты сначала поправишься, а потом уже будем решать, что делать дальше. Знаешь, о чём я подумала? Возможно, тебе и правда стоит пока уехать, только не в деревню, а куда – нибудь за границу.

– За границу? – удивилась Стеша,– я никогда об этом не думала.

– А что тебе мешает поехать, поправить своё здоровье и заодно посмотреть мир? Теперь тебя ничто не держит, средств у тебя достаточно.

– Но я нигде дальше нашего Зареченска не была…

– Ничего страшного. Теперь побываешь.

– А дом? А Родька?

– Дом никуда не денется, Игнат за ним присмотрит. А Родьку возьмёшь с собой.

– Хорошо, я об этом подумаю.

Через час дом затих. Укол, чашка бульона и тёплая мягкая постель подействовали благотворно и Стеша почувствовала себя значительно лучше. Однако воспоминания о трагических событиях, произошедших за последние дни, и мысли о дальнейшем будущем никак не давали уснуть. Электронные часы, стоявшие на комоде, показывали три, а сон не шел. Наконец она решила, что пора прекращать думать о грустном и принялась считать овечек.

Счёт перевалил за триста, когда в соседней комнате подал голос ребёнок. Стеша подождала, пока к нему кто – нибудь подойдёт, но все уже крепко спали. Она поднялась на ноги. Голова кружилась, ноги дрожали, но держали вполне уверенно. Малышка снова закряхтела, и она медленно, придерживаясь рукой за стену, пошла на голос. В свете ночника было видно, что ребёнок лежит в большом мягком кресле, беспокойно ворочая темноволосой головкой. Надежда Семёновна, спавшая рядом на диване, пошевелилась и снова уснула.

Стеша нашла лежавшую около малышки пустышку и дала ей, а сама отступила в тень и присела на стул в ожидании, что она уснёт. Девочка взяла соску, немного почмокала, озираясь по сторонам, словно пытаясь понять где она находится, и выплюнула. Похоже, спать она пока не собиралась. Её личико искривилось, и Стеша, поняв, что она сейчас заплачет, поспешила к ней и взяла на руки.

– Ну что, подружка, тебе тоже не спится? – прошептала она, держа малышку перед собой, -Пойдём – ка со мной, будем коротать ночь вместе.

Девочка гукнула и доверчиво улыбнулась. Стеша прижала её к груди, и, ощущая приятное живое тепло, вздохнула глубоко – глубоко, как будто вынырнула из темноты и тлена, в которые она была погружена в последнее время, и почувствовала, как её сердце наполняется нежностью, теплом и силой. Все её тревоги и опасения казались мелкими и незначительными по сравнению с тем, что произошло с этой крохой. Где её родители? По какой причине она оказался на безлюдной дороге вдали от человеческого жилья в старой корзинке для дров или сена? Кем была женщина, которая её везла? Куда она спешила, кого пыталась догнать, или наоборот, от кого убежать, пускаясь глухой ночью в такой опасный путь?

Стеша вышла с малышкой в свою комнату, прикрыла за собой дверь, и, присев на кровать, стала её укачивать, тихо напевая колыбельную. Девочка сначала разглядывала её лицо и прислушивалась к голосу, словно пытаясь его запомнить. Постепенно её глазки начали закрываться и она уснула, уютно посапывая на её груди. Стеша осторожно положила её на свою постель и прилегла рядом.

Глава 29

Проснувшись, Асенька открыла глаза и, глядя на окно, прислушалась. Уже наступило довольно позднее блёклое утро, в доме стояла тишина. Гости отсыпались после вчерашних мытарств, и она тоже решила позволить себе понежиться в постели, тем более что еды за вчерашний день было наготовлено на целую неделю. Она повернулась на бок и свернулась в уютный калачик, собираясь ещё вздремнуть, но, услышав за окном шарканье лопаты, вскочила на ноги, отдёрнула шторы и выглянула в окно. Ветер утих, но серая муть, затянувшая небо, продолжала осыпаться редкими сухими снежинками. Асенька сунула ноги в тапки, надела халат, и, стараясь не наступать на места, где паркет на каждый шаг отзывался скрипом, менявшим свою тональность в зависимости от настроения наступавшего, вышла на крыльцо.

Открыв дверь, увидела расчищенный от снега двор и разрумянившегося Родьку, стоявшего с лопатой в руках возле росшей у ворот рябины, любуясь алыми гроздьями. В снежных шапочках они выглядели особенно, по – праздничному яркими. Асенька хотела его окликнуть, но, услышав голос молочницы Катерины, доносившийся от соседей, вспомнила, что сегодня среда, день, когда она приносит им козье молоко, и поспешила на кухню за банкой.

Побоявшись, что Катерина разбудит гостей, Асенька вынесла банку на крыльцо, и негромко постучала по столбику. Родька оглянулся. Она призывно махнула рукой, и дождавшись, когда он подойдёт ближе, сказала.

– Родечка, ты уже расчистил двор, какой же ты молодец! Я хочу тебя попросить – постой, пожалуйста, у ворот, сейчас нам должны принести молоко. Ты его забери, а эту банку отдай! Хорошо?

– Хорошо! – согласился