Фантастика 2008 - Серей Палий

Можно было даже не смотреть — парень был мертв.

— Ну ни хрена себе, — пробормотал Михаил. — Миссион файлед, леший бы ее побрал…

Он еще раз посмотрел на Дину. Потом на Леонида. Первая мысль — вызвать милицию — наткнулась на целый ряд доводов против.

Во-первых, у проекта собралось уже довольно много высокопоставленных недоброжелателей — и они наверняка обернут это дело против лаборатории в целом. Михаила, вполне возможно, снимут под вовремя появившимся предлогом, а проект передадут верному и удобному человечку, который будет благополучно подтасовывать данные в пользу благодетелей.

А во-вторых… Главное, самое главное — то, что волновало Тополева куда больше судьбы лаборатории и собственной судьбы, — была Дина. Он похолодел от одной мысли, что на нее может обрушиться, если… Судебные разбирательства, следователи и прокуроры, жадные репортеры и необходимость доказывать всем и каждому, что она убила подонка во время самообороны!

Ох, Господи, это бывает совсем не просто, а если еще вмешаются те, кому работа лабы поперек горла… Дина вполне могла получить срок за превышение или за непредумышленное убийство. А какой шок для девушки будет узнать, что она убила человека… Нет, Михаил не мог этого допустить. Только не Дина.

Тополев нащупал в кармане связку ключей и бросился запирать входную дверь.

Потом выключил свет в лаборантской, в каталожной, в своем кабинете и приемной, оставив только в коридоре — все равно свет отсюда наружу не проникал.

Перенес Дину в свой кабинет, аккуратно стер платком с ее лица кровь — в волосах что-то осталось, но времени было мало.

Запер девушку в своем кабинете и опрометью кинулся вниз, к подземному ходу. Отпер дверь, пробежал сотню метров по гулкому коридору, чуть не воткнувшись в темноте в противоположную дверь, нащупал кнопку звонка, нажал.

Ждать пришлось долго — секунды отдавались пульсом в мозг, Петрова вполне могло и не быть уже на работе — но, о чудо! Скрежетнул ключ в замке, и перед ученым образовался его должник — заспанный и помятый.

— Помнишь, ты про кислоту говорил? — прямо спросил Михаил. — Можешь, не спрашивая, дать мне литров сто?

Петров мрачно посмотрел на приятеля, потом неопределенно махнул головой и, оставив открытой дверь, пошлепал вверх — Михаил с удивлением обнаружил, что Петров босой, даже без носков.

Чуть помедлив, генетик последовал за химиком. Тот топал вперед как танк, не оглядываясь. Отпер дверь своего кабинета, еще раз мотнул головой, включил свет, прошел к столу, налил в две пробирки из кефирной бутылки.

— Пей, — настойчиво сказал он. Тополев взял свою пробирку и залпом выпил ее содержимое. — У тебя проблемы?

— Да, но я не хочу тебя втяги…

— Считай, уже втянул. Что случилось?

И Михаил рассказал ему — вначале путаясь во всех угрозах и предпосылках, потом, подойдя непосредственно к убийству, неожиданно четко и ясно. Только сказал, что убила не Дина, а он сам, и, когда объяснял возможные последствия, даже разложил их попунктно — хотя единственное, что его действительно сейчас заботило, была судьба Дианы.

— Ясно. И в чем ты его собрался растворять? — поинтересовался химик.

— В кислоте, — ответил Тополев.

— Тоже ясно. А ванна у тебя есть? Или бак какой?

Ванны у него не было.

— Ну, молодец, хорошо придумал. Леонида мне, кстати, не жалко, гнусный тип. В общем, так. Я тебе сейчас дам немножко бытовой химии, кровь стереть. Сам заберу твоего лаборанта, и дальше он — моя забота.

— Но ты… Соучастником, если что… Не хочу тебя втяги…

— Уже втянул. Ладно, у нас все ушли, сторож у меня на ночь отпросился, так что время есть, но лучше все сделать быстро и аккуратно.

По пути в лабораторный корпус Петров что-то говорил, по Михаил его почти не слушал — что-то про старых сибиряков, про москалей, про то, как до революции прадед Петрова встречал царских чиновников, в продразверстку — дед, а после войны — отец.

Опомнился генетик, только вытерев пол в коридоре насухо. У него в голове вдруг перещелкнуло, что приятель вполне мог, забрав труп, просто взять и позвонить в органы — паника затопила сердце ученого, он бросился вниз, пронесся через коридор и, уже вбежав в малый вестибюль НИИ, вдруг понял, что не представляет, где искать Петрова.

Но тот словно почувствовал. Вышел из ближайшей двери, вытер потный лоб рукавом халата, стараясь не прикасаться кожей к резине перчаток, и позвал за собой.

В белоснежном кафельном зале первым, что бросилось в глаза ученому, была кучка на столе — мелочь, ключи, несколько пуговиц и металлическая пряжка от ремня.

Петров кивнул, подтверждая догадку.

— Это все, что от него останется. Хочешь посмотреть, как идет процесс? — Тополев замотал головой, сглатывая подкатывающую к горлу рвоту. — Может, выпьешь? Нет? Ну тогда давай я тебя провожу. Ты, главное, теперь сам не спались.

— Не спалюсь, — твердо ответил Михаил. Перед его глазами была лежащая в крови Дина. — Сам точно не спалюсь.

Уже перед тем, как закрыть дверь в туннель, Тополев окрикнул Петрова:

— Насчет спирта я это…

— Спирт отдам в светлом будущем, — грозно ответил химик.

— Да нет, я не так, ты ж мне кислоту…

— Какую кислоту? — На лице Петрова застыло искреннее, почти детское удивление. — А, кислоту! Ну ты спрашивай, если что — могу кислотой, могу щелочью отдать. Хоть один к десяти, у меня этого добра знаешь сколько? А еще вот могу медным купоросом. Бери, не прогадаешь.

9

Динка поливала цветы в кабинете Мих Петровича и делала это куда дольше необходимого. Но шеф стоял на пороге, придерживая дверь и давая инструкции Жоре Лифшицу, и не обратил внимания на ассистентку. Холодная скотина, ничем не проймешь…

— А еще я вынужден напомнить, что незаконное распространение информации запрещено внутренними инструкциями, — слегка враждебно говорил Мих Петрович подчиненному. — У нас, к сожалению, совсем недавно был один неприятный инцидент…

— Да ешкин кот! — воскликнул Жора. — Вы мне это говорите, Мих Петрович? Мне?! Таки мне?! Да я ж ни духом, ни левой пяткой да никогда в жизни…

— Извините, Жора, — вздохнул Тополев. — Я, кажется, действительно перегнул палку. Просто сейчас будут введены новые инструкции, повышена безопасность, усилена охрана… Кажется, совмещение научных и административных функций не способствует душевному равновесию. Сорвался. Еще раз извините.

— А кстати, где Ленька? — вмешалась Дина, нахмурившись.

Вспоминать этого козла, который оказался сволочью и продажной тварью, не хотелось. Но надо было выяснить, чем все закончилось, чтоб он сдох!

— Уволился, — коротко сказал Тополев и продолжил разговор с Жорой.

— А-а, — с облегчением вздохнула Дина и стала дальше поливать цветы. Все сложилось как нельзя более удачно — видимо, этот ворюга свалил, замученный совестью. Она вспомнила, как очнулась в кабинете шефа, все волосы были в крови — шеф сказал еще: «Круто ты ему по зубам треснула!» Дина ровным счетом не помнила, что было и как она ему врезала, но решила ничего не говорить Мих Петровичу, чтобы не тревожить, — хотя, быть может, это было неправильно.

Жора тем временем внимал откровениям начальства.

— Ваша деятельность, Георгий, должен признать, дает неплохие результаты. Социальная реклама, несмотря на перерасход фондов, повысила доверие населения к проекту на семь и восемь десятых… По крайней мере, если не врут исследования.

— Ха! Еще бы у Жоры был плохой креатив…

— Но вот плакаты вдоль дорог меня несколько… э-э-э… смущают. И не только меня. Губернатор тоже, так скажем, удивлен. Объясните мне, пожалуйста, что означает кадр с целующимися героями «Звездных войн» и эта подпись: «Не женись на сестре»?

— Так тот ж самое оно! — гоготнул Жора. — То ж они когда не знали, что близнецы, целовались. Ха, может, Лукас и сам тогда не знал, что они в следующей серии будут близнецы… Ну и типа — идите за DNA profiling, шоб не было инцестов. Я на этом думаю всю дальнейшую пиар-кампанию построить: ролики, где выясняется, что женаты — брат и сестра, отец и дочь… Реальный креатив, гы?

— Не смешно, — заметил Мих Петрович. — На самом деле действительно это проблема, и я вам сейчас… сейчас, погодите… найду кое-какие выдержки. Возможно, пригодятся.

Тополев нашел книгу, начал читать, близоруко щурясь от солнечного света — поливая цветы, Дина подняла жалюзи.

— Вот, нашел, — сказал Михаил. — Эта проблема поднималась еще на заре цивилизации. Святой Юстин Мученик писал, «что христианин не должен бросать своих детей, чтобы потом не встретить их в публичном доме: «Чтобы мы не причинили никому неприятностей и сами не впали в грех, нас учат, что нехорошо бросать ребенка, даже новорожденного, и прежде всего потому, что почти все, кого в детстве бросают (не только девочки, но и мальчики), оказываются потом проститутками». Дина, закройте уши, я скажу Георгию одну вещь… помните анекдот? А впрочем, Дина, заварите мне кофе.