Пожиратели душ - Селия Фридман

Гвинофар до последней минуты не верилось, что Костаса здесь не будет. Когда она убедилась, что магистра и правда нет, один из многих узлов у нее внутри развязался.

– Итак, королева-отшельница оказывает мне честь, – проворчал Дантен.

Нет, не клюнет она на этот крючок. Гвинофар присела в реверансе, скромно потупившись.

– Надеюсь, я не сделала ничего неугодного вашему величеству.

– Будь иначе, я бы выгнал не писца, а тебя. Можешь мне поверить.

– Разумеется, ваше величество. Он громко откашлялся.

– Ты, я вижу, сняла свой дурацкий траур. Хорошо. Королева, моя супруга, не должна ходить в лохмотьях, кто бы там у нее ни умер.

– Да, ваше величество, – переведя дыхание, сказала она.

– Что ж, ты ведь пришла не только затем, чтобы побыть в моем обществе. Зачем же тогда? Ты недовольна своими Копьями? Хочешь, чтобы для тебя изрезали еще пару деревьев?

В ней вспыхнул гнев… именно этого король, конечно, и добивался. Гвинофар снова сделала глубокий вдох, сосчитала до десяти.

– Разве долг не велит мне быть подле моего супруга и короля?

– Не думал, что ты еще помнишь о своем долге.

– Теперь мой траур окончен.

– Так ты поэтому избегала меня? Из-за Андована? Она едва сдержалась, чтобы не бросить правду ему в лицо. Если он догадается, что сын жив, никакие стены не удержат его гнева.

– Я мать, государь, а ни одна мать не может побороть горе, пока оно живет в ее сердце. В этом нам нельзя отказать.

– Я и не думал в чем-то отказывать матерям, моя королева, – сжал тонкие губы Дантен.

– Значит, вы разрешаете мне остаться?

Он уставился на нее темными прищуренными глазами, но она привыкла к таким досмотрам и не выдала ничего.

– Разрешаю, – проронил он. – Если скажешь, что тебя сюда привело. До загадок я больше не охотник.

Новый вздох, чтобы успокоить расходившееся внезапно сердце.

– Ваше величество хорошо меня знает.

– Немудрено после стольких лет брака. Так что же? Он еще не готов услышать о пожирателях душ, решила она. И отвергнет любой намек на то, что стал орудием в чьих-то руках, хотя это чистая правда. Двигаться надо маленькими шажками.

Она заговорила тихо и мягко – скорее обеспокоенная жена, нежели королева.

– Мне тревожно за вас, государь. Перемены, которые я наблюдаю, беспокоят меня. Вы всегда придерживались твердых обычаев, и я не могу не думать о том, почему теперь все у нас пошло по-другому.

– Все осталось прежним, не считая того, что моей королевы нет рядом со мной.

Неужели он вправду не понимает, почему это происходит? Или просто дразнит ее, желая услышать, что она скажет в ответ?

– Но теперь я пришла, государь, – склонила голову Гвинофар. – И готова претерпеть любое наказание за то, что так долго отсутствовала.

Он помолчал, сверля ее глазами так, будто хотел проникнуть в самую душу.

– Пока в этом нет нужды. Я дам тебе знать, если передумаю.

– Покорно благодарю, ваше величество.

– И тебе спасибо за беспокойство, но волнения твои, право, напрасны. Я такой же, каким был всегда, просто одного слугу поменял на другого.

Ее сердце дало сбой.

– Не такая уж малость, если этот слуга – королевский советник.

Он потемнел, и она почувствовала, что сделала не совсем верный шаг.

– Те, кто думает, что больше заслуживает этого титула, могут быть пристрастными в этом деле.

– Те, кто больше всего предан вам, хорошо понимают, как важно сохранять беспристрастность, говоря с королем о таких вещах.

Дантен проворчал что-то неразборчивое и отвернулся. Гвинофар ждала с трепещущим сердцем.

– Ну, раз уж я не выгнал тебя, – проронил он, – можешь сказать мне, что на этот счет думаешь.

Она мысленно вознесла молитву своим богам. Да пошлют они ей мужества, чтобы высказаться, и мудрости, чтобы изложить все должным порядком.

– Вы созидатель, ваше величество. Творец, собиратель. У меня на глазах вы спаяли дюжину королевств, ничего не знавших, кроме войны, в величайшую империю мира. Вы проложили дороги, по которым можно путешествовать безопасно. Торговля при вас процветает. Говорят даже, что Второй Век Королей может стать достойным соперником Первого.

Дантен шумно вздохнул, явно не понимая, к чему ведут эти хвалебные речи, но не стал ее прерывать.

– Те, кто вас призывает к насилию, всего этого не понимают. Они видят в вас не созидателя, а разрушителя. Суровость вашего правосудия они почитают не средством достижения прочного мира, но мечом, карающим завоеванные народы. Они…

– Кого ты имеешь в виду? Если кориалов, то так и скажи.

– Дело не в одних кориалах, государь. И не только в этом. – Она кивнула на окно, за которым простирались разоренные земли. – Прежде всего нужно понимать, кто вы и в чем ваше истинное величие.

– Ты говоришь, как Рамирус, – сердито сказал король, – а он доказал на деле, чего стоит его мнимая преданность. Мне надоело его слушать. Пришло время перемен. Хочешь знать, в чем мое величие? Хочешь видеть, что принесло мне так называемое насилие? Смотри!

Он откинул крышку одного сундука. Внутри грудой лежало золото: кованые листы, украшенные драгоценностями кубки, подсвечники, помеченные двуглавым ястребом. Король открыл второй сундук, битком набитый тканями – шелком, бархатом и парчой с узором из тех же ястребов. В третьем – длинном, как гроб, – оказался полный набор доспехов с тиснением из гербов Дантена. На золоченых эфесах мечей, пристегнутых изнутрик крышке, тоже красовалось по ястребу. Гвинофар и не будучи воином могла оценить мастерство оружейников и отменное качество материала. Три этих сундука стоили целое состояние.

– Все это мне прислали из Кориалуса вместе со смиренными извинениями их короля за «недоразумения», которые у них там произошли. Это – и еще головы предателей, подбивавших своего короля на бунт, числом полдюжины, – сам-то король якобы всегда понимал, что его долг состоит в повиновении мне. Гляди! – Дантен обвел рукой комнату. – Никогда еще он не приносил мне столь богатой дани, да еще так подобострастно. Можно подумать, я овладел этим слюнтяем на мужеложский манер, а не просто перебил часть его войска. Тьфу! – Король плюнул на пол. – Костас в таких вещах знает толк. Он достойный советник для нашего будущего государства, для империи, одно лишь имя которой заставит всех содрогаться от ужаса. Тогда, и только тогда, у нас отпадет нужда в карательных действиях наподобие этого кориальского похода.

Гвинофар точно онемела. Все приготовленные заранее доводы казались ей теперь несущественными, обреченными на провал. Слишком хорошо она знала своего мужа. Это новообретенное богатство в глазах Дантена равнозначно добавочной власти, и даже она, королева, не посмеет сбивать Дантена Аурелия с пути, ведущего к новым завоеваниям.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});