Кровь Заката - Вера Камша

Вообще-то бросаться в погоню не следовало. Лучше всего было выслать разведчиков, проверить, не болтается ли в округе еще кто-нибудь, и отправить гонцов в Ланже, но Эдмон этого делать не стал. Разбойников не так уж и много, они явно не ожидают подвоха, и, в конце концов, ему уже давно пора попробовать на вкус настоящего боя. Отец был на полтора года младше, а уже участвовал в осаде Магженты, да и братец Филипп третий год при Рауле, а он чем хуже? И потом, Тагэре гордились тем, что на их землях добрые люди были в безопасности под охраной мечей своих сюзеренов, а тут прямо в разгар зимних праздников в сердце Севера какие-то мародеры грабят герцогский обоз! Эдмон не сомневался, что не пройдет и двух ор, как с негодяями будет покончено, а потом… Потом он упросит отца отпустить его с Филиппом и Раулем в Гаэльзу и дальше, к фронтерской границе.

2870 год от В.И.

Ночь с 9-го на 10-й день месяца Вепря.

Эр-Атэв, Эр-Иссар

Причудливая вязь звезд начертала на темно-синей эмали мудрость Баадука, недоступную разуму смертных. Калиф Усман задумчиво тронул бровь кончиком пера. Воистину ночь дарована людям для раздумий, любви и разговоров о тайном, а день для всего остального, не столь возвышенного и потаенного, но необходимого. Жара спала, легкий ветер доносил ропот моря и дыхание роз. В эту ночь под полной луной зарождались сотня сотен новых жизней, что прочертят небо бытия подобно падающим звездам, прилетев из тьмы и канув в вечность. Смуглая рука потянулась к изящной песочнице, и золотистая струйка полилась на свиток с новыми газеллами, ведь благодатная ночь еще создана для стихов и песен, вянущих под беспощадным солнцем, подобно ночным цветам. Однако владыка атэвов не мог себе позволить тратить благодатные часы лишь на возвышенное. Нежный звон колокольчика, малиновый занавес раздвинулся, и перед калифом простерся подобный бледной жабе евнух.

– Приведи почтеннейшего Абуну, Малик, и проследи, чтобы то, что должно быть закрытым, было закрыто.

Евнух, пятясь, вышел, калиф вновь придвинул к себе свиток и чернильницу и углубился в чтение, время от времени касаясь остро отточенным пером хаонгской бумаги. Казалось, Усман полностью отдался этому занятию, однако застать его врасплох было не легче, чем кошку. Когда пухлая рука Малика коснулась занавеса, калиф стоял у окна, равнодушно глядя на звездное небо.

– Да пребудут ночи владыки владык исполненными соловьиных песен и аромата роз. Тот, кого повелитель пожелал видеть, тут.

– Пусть войдет, и горе тебе, если твое любопытство окажется длиннее твоего разума.

Евнух тенью скользнул за порог, и в комнату вступил высокий старик с непокрытой головой[96], чьи седины соперничали белизной с одеянием.

– Приветствую тебя, почтеннейший, – в голосе Усмана не было и намека на прежние лень и высокомерие.

– Да продлит Баадук дни повелителя. Ты звал, и я пришел.

– Абуна, твоя мудрость может сравниться лишь с твоей смелостью. Ты знаешь, зачем я оторвал тебя от созерцания звезд?

– Проследить путь мысли калифа труднее, чем след рыбы в воде и птицы в небе, я могу лишь догадываться. Лев Атэва хочет знать о волках Арции.

– Ты не ошибся. Но я хочу большего. Я хуже тебя понимаю язык звезд и не столь хорошо помню слова древних, но во мне течет кровь Майхуба. Будет то, что будет, но я должен знать, мой ли сын протянет руку названному «Последним из Королей»?

– Мой мозг и мое сердце открыты для повелителя, и он видит, что я не могу сказать больше, чем скажу. Звезды лишь предполагают, но не приказывают, и судьба каждого человека подобна дикой кобылице, иного она несет, не разбирая дороги, иному покоряется… Небо и земля ополчились на тех, в ком течет кровь сгинувшего дея[97] Арраджа. Каждый новый день бросает горсть песка во вьюки верблюдов их судьбы. Мне не дано знать, дойдет ли их караван до благодатного оазиса или последний дромадер упадет со сломанным хребтом, придавив собой наездника. Звезды сулят владыкам Севера войны, предательства, распри и ненависть. Нет испытания и искушения, которое бы отвратило от них свое мерзкое лицо, но и их звезды стоят высоко.

– Значит, – перебил ученого калиф, – их бой не безнадежен?

– Победа над своей бедой предвещает победу над всеми бедами, – склонил голову старый астролог.

2870 год от В.И.

Ночь с 9-го на 10-й день месяца Вепря.

Арция. Замок Ланже

Темно-синее небо с острыми стальными звездами, тяжелый снег внизу… Он сам не знал, зачем поднялся на башню. Внизу пировали гости, им было весело. Какое там весело, они были просто в восторге. Каждый по-своему, но в восторге. Этьен своего добился. Он умрет или тестем короля, или дедом. Рауль с Леоном… Ну, у братцев все просто. Отец всегда прав, а если отец не прав, тогда прав Шарль Тагэре. Теперь же, когда они со Старым Медведем перестали спорить, его сыновья пребывают в состоянии любви ко всему сущему и полном душевном согласии. Мунтские гости счастливы, потому что в гостях у самого регента и наследника, а местные нобили рады, что он не променял их на столичных хлыщей. Кажется, он угодил всем, аж противно… Интересно, видны ли из Фей-Вэйи звезды? То есть не из Фей-Вэйи, а из кельи Солы. Может быть, она тоже смотрит на небо, хотя вряд ли… Сейчас ей не до небес, ежегодный съезд сестринства, а Сола состоит при особе свихнувшейся Виргинии. Пока капустницы не разлетятся, ей и вздохнуть некогда будет.

Тот человек на коне говорил, что Циала была злом, и Шарль ему верил. Не мог не верить. То заклятье, которое погубило Солу, родилось в ордене, и не только оно одно. Если б он мог вырвать ее из рук Церкви, но это невозможно, да и сам он не свободен. У него нет выбора, вернее, он его уже сделал окончательно и бесповоротно.

Становилось холодно, но герцогу не хотелось спускаться в жаркий, пропахший вином и жареным мясом зал. Ему вообще не хотелось никого видеть, впрочем, его желания никто не спрашивал. Слово «должен» для Шарля Тагэре давно заменило слово «хочу». Это Филипп с Эдмоном пока не понимают, что быть Тагэре – это не иметь права быть собой и при этом (извольте-ка это совместить!) никогда себя не предавать… Шарло невесело ухмыльнулся. Воистину, зимняя ночь располагает либо к пьянству, либо к философии. Впрочем, завтра он уже будет дома. Дома? А есть ли у него дом? Тагэре и Эльта – его владения, но дом – это то, куда хочешь вернуться. Он не хочет возвращаться.

Глаза регента Арции бездумно шарили по снежной поверхности. Стоявшие на других башнях дозорные, видимо, в эту ночь предпочли бы оказаться среди пирующих. Их не занимали вопросы о тщете бытия, поэтому первым всадника увидел Шарль. Кто-то нещадно гнал коня от леса к замку. Это было странным. Гонец? Но гонец мог прискакать либо из Мунта, либо из Фло, на худой конец из Эльты, но никак не со стороны тихой лесной дороги, где до самой Агаи нет ничего, кроме небольших деревень, видящих десятый сон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});