Призрак былой любви - Джудит Леннокс

— Кажется, я знаю, где он может быть.

Ханна понеслась вперед — ее длинная коса стучала ей по спине в такт бегу — через деревню, к реке. Распахнула ворота, помчалась по тропинке. Тильда бежала следом. Сад был дикий; большой, восхитительный дом, старый, облезлый. Обернувшись, Ханна крикнула:

— Это все создал Эрик, Тильда. Он для тебя возделывал этот сад.

Тильда убеждала себя, что он должен быть где-то здесь, в этом дивном убежище, созданном им самим. И каждый раз, сворачивая на очередную тропинку, подныривая под нависающие ветви деревьев, она думала, что вот-вот увидит его: сидит на газоне или лежит на животе у пруда, наблюдая за головастиками. К страху примешалось другое чувство: благоговение перед этим рукотворным чудом. Перед огромным садом, преобразованным больным мальчиком. Перед дикой первозданностью, превращенной в изысканный уголок природы. И все это дело рук ее несчастного, израненного Эрика, которого она вырвала из лап смерти, дала ему относительно безопасный приют.

Но в саду было пустынно. Тильда пошла назад меж рядами живой изгороди, Ханна за ней. Ханна плакала. Ханна, не пролившая ни слезинки во время того долгого опасного путешествия по Северному морю.

— С ним ведь ничего не могло случиться, да, Тильда? — причитала Ханна. — Это я во всем виновата! Это моя вина!

Закрывая за собой ворота Красного дома, Тильда вспомнила эйфорическое состояние Эрика в последние недели. И как Кейтлин кричала ей: «Ненавижу тебя! Я ненавижу тебя, Тильда Франклин! И я отомщу!» Вернувшись в Пуну, она принялась методично обыскивать сад. Огород, участок, засаженный фруктовыми деревьями, хлев, свинарник. Сараи и летний домик, пыльный, заваленный хламом, опутанным паутиной. Уборную во дворе, затем лесок, отделявший огромный сад Пуны от раскинувшихся дальше полей.

На фоне лазурного неба листва буков вырисовывалась будто желто-зеленое кружево. Глянув вверх, Тильда заметила в ветвях что-то темное — то ли черный мешок, заброшенный на сучья ветром, то ли куртку Джоша, которую тот повесил на ветку, когда лез на дерево. Потом она увидела веревку.

Глава 18

Мелисса плакала. Я сама с трудом сдерживала слезы.

— Я была во Франции, когда он умер, — сказала Мелисса. — Пришла телеграмма. На следующий день мы уехали в Англию. — Слезы оставляли бороздки на ее напудренном лице, но она их не вытирала. — Сначала я не знала про роль Кейтлин во всей этой истории. Рози мне потом рассказала, после похорон. Кейтлин к тому времени уже уехала, Ханна была больна, а мама… Такой я никогда ее не видела. Такой отчаявшейся.

Мелисса вскинула голову.

— У меня есть фотография Эрика. Хотите покажу?

Она пошла за фотографией, а я обратила взгляд в окно, на сад за ее домом. После инцидента с Чарльзом прошла неделя. Меня тогда на ночь оставили в больнице, но мой организм и не думал отторгать моего незапланированного ребенка. Чарльз сейчас находился в частной лечебнице, приходил в себя после нервного срыва. Его сестра сообщила мне, что компания Чарльза обанкротилась. События той ночи я до сих пор вспоминала со стыдом, к которому примешивалось невольное облегчение: Чарльз все еще был слишком болен и посетителей к нему не пускали. Бархатистый газон в саду Мелиссы окружали высокие деревья, но я старалась на них не смотреть — боялась увидеть в ветвях зловещую тень.

— Вот. — Вернувшаяся в комнату Мелисса протягивала мне снимок. — Это Эрик.

С фотографии на меня смотрело худое смуглое лицо с затравленным взглядом. Этот черно-белый снимок напомнил мне фотографии из газет, на которых были запечатлены другие пропащие дети: беглецы, мальчики по вызову, воспитанники колоний для несовершеннолетних преступников. Я попросила Мелиссу одолжить мне на время фотографию Эрика. Она не возражала.

Издалека донесся стук входной двери.

— Мама! — крикнул чей-то голос.

— Мэтти! — воскликнула Мелисса. Вскочив с дивана, она кинулась прочь из комнаты.

Собирая свои вещи, я невольно подслушала их разговор.

— Мэтти, я ждала тебя вчера.

— Мам, я опоздала на паром.

— Ой, какая ты загорелая… и худая… Ты хорошо питаешься?

— Мам, остынь…

— Не хватало еще, чтобы ты анорексию подхватила…

— Мама, анорексию подхватить нельзя, это не заразная болезнь. И я вполне здорова… вообще-то я умираю с голоду…

На Мэтти были уже знакомые мне ботинки «Доктор Мартинс» и черные футболки в несколько слоев. На голове — куст мелких змеевидных косичек; к кольцу в носу прибавилась серебряная петелька на брови.

Я поблагодарила Мелиссу, попрощалась с ней и поехала домой, стараясь быть предельно осторожной за рулем. События минувшей недели, рассказ Мелиссы заставили меня задуматься о хрупкости человеческой жизни. Дома, наскоро перекусив, я занесла в компьютер свои записи. Неудивительно, что Тильде было так трудно рассказывать мне про послевоенные годы. Муж и дочь от нее уехали, ребенок, которого она с огромным риском для собственной жизни спасла от ужасов оккупированной Голландии, покончил с собой. И в смерти Эрика была если и не виновна, то замешана, причем самым ужасным образом, дочь ее любовника — ее собственная племянница.

Выключив компьютер, я глянула на часы и увидела, что уже полночь. Передо мной над столом висели фотографии: Дара, Кейтлин, несчастный обреченный Эрик, Тильда в саду Красного дома в окружении детей.

Спустя несколько дней я получила из библиотеки извещение о том, что книги, которые я заказала, наконец-то пришли. Я поехала за ними, а когда вернулась домой, на автоответчике меня ждало сообщение. Я включила его: пауза, бормотание, и наконец знакомый голос вскричал:

— Боже, как я ненавижу эти чертовы машины!

Кейтлин Канаван. Я внимательно прослушала ее сообщение.

— Ребекка, давай встретимся в баре, за мой счет. Мы могли бы мило поболтать. М-м-м… позвони. Я уехала из «Савоя»: сервис там теперь не тот, что раньше. Ах да, мой адрес… — Она назвала гостиницу в южной части Лондона.

Я посмотрела на часы: уже три. Я позвонила в справочную, узнала телефон гостиницы, в которой остановилась Кейтлин, но, когда набрала ее номер, мне никто не ответил. Я быстро умылась, причесалась и вышла из дома.

Больше часа я добиралась на другой конец Лондона, еще полчаса искала гостиницу среди облезлых зданий, стоявших по сторонам узких улиц. Отель Кейтлин, «Бленхейм»,[83] не оправдывал своего гордого названия. Краска на окнах и дверях шелушилась, и, когда я позвонила и меня впустили в холл, в нос мне ударили несвежие запахи кухонной стряпни.

Я собралась было спросить, в каком номере остановилась Кейтлин, но заметила ее в дверном проеме. Она сидела за столиком у окна в небольшом баре. Поверхность стойки была отделана жаропрочным пластиком, в глубине стояли ряды бутылок и мерные приборы. Молодой парень со скучающим видом вытирал «формайку» грязной тряпкой.

— …просто должен поехать в Дублин, дорогой, — перекрывая гул радио, звучал голос Кейтлин. — Тебе там понравится. У меня масса восхитительных знакомых. Я тебя им представлю.

Я вошла в бар.

— Кейтлин?

Она подняла на меня глаза.

— Дорогая! Как здорово, что ты пришла! — Кейтлин смачно меня расцеловала. — Выпьешь со мной, Ребекка? — Она выкинула руку в сторону бармена. — Барри?

Я сообразила, что Кейтлин уже пьяна и, раз она переселилась в эту дыру, вероятно, денег у нее мало.

— Кейтлин, позвольте я вас угощу?

— Ты сама любезность. Джин с тоником, дорогая.

Я принесла ей джин с тоником, себе апельсиновый сок и села напротив нее. Окно рядом с нами было открыто, от громыхания проезжающих мимо машин наш столик вибрировал. Кейтлин подняла свой бокал, ее рука чуть заметно дрожала. Лицо покрывал густой макияж, но я все равно заметила, что веки у нее красные.

— Я подумала, — сказала она, — может быть, ты пожелаешь присутствовать на погребении моего отца.

Я посмотрела на нее.

— Вам отдали тело?

Она кивнула, потом, порывшись в сумочке, достала салфетку: из глаз ее стали капать слезы.

— Отпевание будет в Кембридже, но похоронят его в Саутэме, рядом с моей мамой. Я на этом настояла. — Она назвала день и час погребения.

— Кейтлин, мне очень жаль.

— А мне нет, — с горячностью заявила она и высморкалась. — Я рада. Наконец-то я его нашла.

Мы обе замолчали. Я ждала, что Кейтлин снова примется с жаром обвинять Тильду, но она сказала:

— Все эти годы я непрестанно искала его. На любой улице, в любом помещении — я всюду высматривала его лицо. Даже в Америку как-то отправилась, представляешь? А он все эти годы, — она нервно рассмеялась, — был в Саутэме. Теперь я знаю, что искать больше не надо.

И мне вдруг подумалось, что Кейтлин в стремлении отыскать Дару не ограничивалась непосредственно поисками. Пытаясь хоть как-то приблизиться к нему, она меняла любовников как перчатки, вступала в неудачные браки, про которые упоминал Патрик. Вела беспорядочный образ жизни — алкоголь, расточительность, случайные знакомства.