Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем) - Александр Филоник

Приближалось время прибытия кораблей. 5 марта 1970 г. в Александрию прибыл первый теплоход с личным составом, оружием и другой техникой. Встреча каждого корабля выливалась в торжественный митинг с участием египетских военных руководителей. На каждой такой встрече выступал генерал-полковник А. Щеглов. Его блестящие выступления снимали чувство скованности, вселяли уверенность в успехе выполнения боевых задач. После митинга завершалась разгрузка корабля, и дивизионы отправлялись на боевые позиции по прикрытию порта или в отведенные районы для прикрытия Каира, Асуана, приканальной зоны, различных государственных и административных объектов.

При разгрузке исчезли комплексы «Стрела-2». Поиски в течение нескольких суток результатов не дали. Египетские военные, присутствовавшие при разгрузке, сказали, что ничего не знают и понятия не имеют, куда делись «стрелы». Назревало серьезное происшествие. Вечером меня вызвал генерал-полковник Щеглов, приказал отключиться от всех дел и заняться только поиском пропавших «стрел». Получив задание, я решил объехать позиции всех дивизионов в районе Александрии, благо места их расположения я знал хорошо. К этому времени из дивизионов доложили, что все досконально проверено, комплексы «Стрела-2» не обнаружены.

Ночные поездки по египетским дорогам без переводчика — дело сложное. Машину часто останавливали на блок-постах, что-то кричали, приставив автомат к самому лицу. Я, конечно, знал, что им нужно, предъявлял пропуск, подписанный высшим египетским военным руководством, разрешающий проезд по всей территории страны в любое время суток. После проверки пропуска, тон разговора менялся, обстановка нормализовалась, и разрешали двигаться дальше. На вторые сутки поиска, осматривая имущество дивизиона, расположившегося в парке короля Фарука, я обнаружил пропажу. Труда на поиски было потрачено много, но результат радовал. Срочно отправился в порт для доклада А.Ф.Щеглову. По дороге шофер заснул, машина на большой скорости врезалась в бетонную балюстраду, отделявшую дорогу от моря, несколько раз развернулась и остановилась. Далее двигаться самостоятельно она не могла. Шофер не пострадал, у меня сильно болела вся правая сторона. Проезжавшие мимо машины останавливались, люди выходили, спрашивали, что произошло. Мой шофер плакал, что-то объяснял. Узнав, что я советский офицер, — а одет я был в арабскую форму, — стали предлагать помощь. Вскоре машину отбуксировали в порт. Удовлетворенный докладом, генерал-полковник Щеглов предложил обязательно посетить медицинский пункт советской военной флотилии, находившегося тогда в порту, а затем идти отдыхать.

После приема всех транспортов с личным составом и вооружением, обустройства Александрийской группировки, я вновь отправился в Каир. Мне довелось совершить ночной марш вместе с дивизионом, которым командовал подполковник Мансуров М.А. Дул хамсин, песок и пыль закрывали видимость, без специальных очков невозможно было различить край дороги. До сих пор поражаюсь мужеству и мастерству наших водителей. Местные жители в такой песчаной круговерти отходили от дороги метров на два-дцать-тридцать, завертывались с головой в одежду и несколько дней ждали, пока ветер хоть немного утихнет. Утром прибыли в район Гизы, где находятся всемирно известные пирамиды. Стали на дневку, приступили к обслуживанию техники, покрытой слоем песка и пыли. Лица у всех черные, глаза блестят, не узнают друг друга, шутят, настроение боевое. В находившихся здесь дивизионах бригады, командиром которой был полковник Б.Жайворонок, а начальником политотдела подполковник И.Пробылов, в буквальном смысле кипела послемаршевая работа, все трудились с полной самоотдачей.

Внезапно над дивизионами на малой высоте совершенно безнаказанно пролетели два «Фантома». Огонь успела открыть всего одна «Шилка». Командира дивизии А.Смирнова и начальника политотдела В.Михайлова срочно вызвал генерал-полковник Щеглов и в присутствии главного военного советника генерал-полковника Катышкина несколько часов занимался их «воспитанием». Непосредственными виновниками были командиры дивизионов, прикрывавших район сосредоточения, чьи РЛС не увидели подлетавшие самолеты.

Безграничным было наше возмущение, когда вскоре после прибытия в Александрию в обстановке полной секретности последнего сухогруза с людьми и техникой на страницах американских, израильских и египетских газет появились данные о количестве людей, вооружении и технике, прибывших в Египет. Как попали эти сведения в руки иностранных разведок, мы могли только догадываться. Наши догадки подтвердились с началом боевых действий. Израильская авиация не входила в районы огневых позиций и к зоне огня не приближалась. Это происходило даже после смены боевых позиций и устройства засад, о чем знал Генеральный штаб египетских вооруженных сил. Видимо, там была израильская агентура. Обстановка коренным образом изменилась, когда о перегруппировках перестали докладывать в Генеральный штаб.

С началом боевых действий появилась еще одна проблема. Заняв боевые порядки, наши бригады некоторое время не могли сбить ни одного израильского самолета. Среди арабских военных, да и не только среди них, поползли слухи, что советская техника уступает американской, что «фантомы» неуязвимы и т. п. Ответ вскоре дал офицер оперативной группы полковник К.Бойченко. К этому выводу пришли и офицеры управления дивизией. Используя складки местности, «фантомы» на малой высоте терялись, исчезали с экранов радаров. Выявление причин неудач, использование тактических новинок, резко изменило положение дел. Противник стал нести значительные потери, прекратились нападки на советскую военную технику.

После Каира мы отправились на поезде в район Асуанской плотины, которую прикрывал усиленный дивизион под командованием подполковника Пашкова. В этой поездке нас сопровождал помощник начальника политического отдела дивизии по работе с комсомольцами старший лейтенант Киричек, настоящий комсомольский вожак — инициативный, энергичный, с большим арсеналом различных задумок, стремившийся как можно быстрее овладеть разными формами работы с молодежью в боевых условиях. Всю ночь, пока ехали в Асуан, мы посвятили обсуждению этого вопроса. В годы Великой Отечественной войны мне довелось работать комсоргом батальона, затем полка, так что рассказать было о чем. Немного «охладившись» в вагоне с кондиционированным воздухом, сразу «согрелись» в Асуане, где температура достигала сорока градусов в тени. Встречавший нас заместитель командира дивизиона предложил позавтракать, но мы отказались, так как незадолго до этого перекусили в поезде. С вокзала поехали на командный пункт, затем на огневую позицию. Мы были поражены увиденным. Казалось невероятным, как за такое короткое время можно было обустроить позиции, создать добротные условия для жизни и боя. Без преувеличения можно сказать, что боевые дела, жизнь, порядок свидетельствовали о сплоченности коллектива, готовности в любой момент отразить налет авиации противника. Сирены часто извещали о приближении израильских самолетов, но в зону огня они не входили.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});