Том 2. Черемыш, брат героя. Великое противостояние - Лев Кассиль

– Ну-с, – сказал он, весело всматриваясь в смущенные лица Черепашкина и Тимки, – так, значит, синегорцы?

Валерка и Тимсон в ужасе переглянулись, раскрыли рты от неожиданности и густо залились краской.

Плотников продолжал, как будто не замечая их смущения:

– Ну что ж, синегорцы так синегорцы, в чем дело! Но, может быть, вы нам все-таки, ребятки, расскажете, что вы за такие синегорцы, и с чем вас кушают, и за что вас поедом есть собираются некоторые воспитатели, от которых вы таиться решили.

Синегорцы молчали, глядя в пол.

– Ну, не хотите, не надо, – подождав немного, продолжал Плотников и подчеркнуто сухо сказал: – я ведь вас не допрашиваю. Очевидно, значит, не заслуживаю доверия… Так, что ли, выходит? Руковожу городом, партия мне доверяет, а вот пионеры некоторые, именующие себя этими самыми… как их… синегорцами, не желают оказать доверие. Плохо твое дело, товарищ Плотников. Печальная брат, картина. Ну, извините, что побеспокоил. Идите себе…

Мальчики встали, переглянулись, вздохнули.

– Я считаю, надо сказать, – шепнул Валерка. – А? Тимка?

Тимсон только рукой махнул: чего уж тут, мол!

– Товарищ Плотников, – начал Валерка, – мы вам все скажем. Только нам надо спросить у нашего командора разрешение.

Они и не подозревали, что переживал в эти минуты сам их командор. Дело в том, что Капка, едва лишь Ангелина Никитична увела с собой в кабинет Валерку и Тимсона, сразу понял, о чем пойдет речь.

– Если что, блесни! – крикнул он вдогонку.

Не дождавшись сигнала, он сам незаметно подошел к дверям кабинета, приоткрыл их и слышал весь разговор. В душе у Капки долго шла борьба. Он знал, что Валерка и Тимсон сами никогда не выдадут, не назовут его. Но прятаться за спиной товарищей он не хотел. А войти и самому все рассказать не решался. Пожалуй, на смех подымут, да еще директор тут, как назло. Однако положение Валерки и Тимсона было столь затруднительным, что Капка решил выручить их, что бы потом ни было…

Заскрипела тяжелая дверь, и в комнату, остановившись на пороге, просунулся сам Капка.

– А, победитель! – приветствовал Капку товарищ Плотников. – Честь города отстоял. Спасибо! – Он крепко пожал своей огромной рукой Капкину ладонь. – Так ты еще и… как это там у вас… синегорец ко всему?!

Капка кивнул головой, теребя пряжку пояса.

– У меня на заводе работает, – вмешался директор Судоремонтного, – у Матунина, мастера. Одним из первых, бригадир!

– Так это ты, значит, самый главный у них? – Плотников мотнул головой в сторону мальчиков.

– Командор, – чуть слышно признался Капка, густо покраснев.

– Ну, командор, вот ты нам и изложи все как есть. А мы послушаем. Нам же тоже хочется знать. А то живем в одном городе с такими ребятами и даже не догадываемся, что есть у нас какие-то синегорцы.

Он с дружелюбным любопытством разглядывал Капку и его адъютантов.

– Только уж условие – не смеяться, – предупредил Капка и как мог рассказал товарищу Плотникову о лагерной игре, от которой все пошло, о синегорцах, об Арсении Петровиче Гае, которого Плотников тоже, как видно, считал хорошим человеком, потому что сочувственно закивал, когда Капка назвал имя Гая.

Капка рассказывал, с жадным доверием вглядываясь в лицо Плотникова и стараясь уловить, понимает ли он их затею, их мечту, сочувствует ли он ей или смеется в душе, а быть может, считает дурной блажью. Он рассказывал, а Валерка от волнения тоже шевелил губами беззвучно, не решаясь подсказать командору, когда тот останавливал-ся, подыскивая нужные слова. Тимсон же слушал Капку и удивлялся, как это может такой сравнительно еще молодой парень говорить столь длинно и складно. Но вот Капка кончил свой рассказ. Плотников молчал. Потом вынул коробку папирос, достал одну, закурил.

Мальчики смотрели на него, ожидая ответа.

– Ну, в общем, мы с тех пор играем так, – попробовал дополнить Валерка.

Капка резко осадил его:

– Это, может быть, ты играешь, а я, например, лично не играю, а действую так.

Плотников вдруг тепло и загадочно улыбнулся:

– Интересно задумано. Свежая голова у Гая была. Почему же вы только тайну такую храните?

– А чего зря раззванивать! – уклончиво отвечая Капка.

– Погоди. Скромность – это одно, а скрытность – совсем уж другое дело. И ни к чему, мне кажется, тут такую таинственность напускать. Ну, вначале попробовали про себя, а дело получилось. Хватит в прятки играть. А тебе, Бутырев, в комсомол надо. Не комсомолец еще? Правда, парень ты еще очень молодой, да тебя примут, раз ты производственник хороший и организатор, видимо, неплохой.

– А чего я буду делать там?

– Ну вот, здорово живешь! То же самое и будешь делать, но только лучше будешь делать. Увереннее. Яснее. И помогут тебе когда надо. И поправят вовремя.

Директор Судоремонтного и начальник школы юнгов с интересом следили за этой беседой.

– Синегорцы… синегорцы… – повторил Плотников. – Вон какое имечко приняли!

– Конечно, Иван Акимыч, – вмешалась Ангелина Никитична, – уж играли бы…

– Мы не играем, – повторил Капка.

– Ну, я не знаю, как у вас там называется…

– Дело не в названии, а в делах хороших… – возразил Плотников. – А что это все-таки за герб такой? – проговорил Плотников, разглядывая бумажку, на которой был нарисован знак синегорцев. – Погодите, погодите, где это я уже видел его?.. Стоп!.. Да я же у Юрки, у сынишки моего, в тетрадке это видел! Он что-то там вычерчивал схожее, помнится мне…

Плотников вскинул голову и посмотрел на мальчика.

– А он тоже давно у нас, – сказал Капка.

– Да ну! – обрадовался Плотников, но спохватился и осторожно взглянул на Ангелину Никитичну.

– Его, как лучшего шахматиста, приняли, и он кружок у нас вел. И вообще подходит.

– Да, только… – начал было Тимсон, впервые подав голос за все это время, но тут же замолчал и покачал головой.

– Тимка! – прошипел Валерка.

– Молчу, – сказал Тимка.

– Ну, в чем же дело? – заметно обеспокоился Плотников.

– Дома его больно уж строго держат, – пояснил Тимсон, – чуть на лодке уже сразу не пускают. Боятся. Что мы его, топить собираемся, что ли?

Плотников от всей души расхохотался. Засмеялись и все другие.

– Ну, а все-таки, что же это за игра у вас была, откуда затонские синегорцы имя приняли и почему у них герб такой? Кто скажет?

– Это пускай Валерий расскажет, он вместе с Арсением Петровичем целую историю написал, когда прошлое лето в лагере были… У нас там даже самодеятельность когда проводили у костра, Валерка выступал с этим. И мы после поклялись, что будем так действовать.

– Рассказать? – Валерка вопросительно посмотрел на всех.

– Очень интересно. Послушаем.

И Валерий Черепашкин рассказал товарищу Плотникову, начальнику школы юнгов и директору Судоремонтного историю Трех Мастеров.

Глаза его блестели, нежные щеки покрыл лихорадочный румянец, он вскакивал, размахивал руками и рассказывал о Синегории, о людях с Лазоревых Гор, о страшном нашествии Ветров, о короле Фанфароне, о злом Ветрочете Жилдабыле. Голос Валерки задрожал, когда он описывал, как Амальгаму, прекрасного Мастера Зеркал и Хрусталя, бросили в темницу.

Он перевел дыхание и замолк.

– Ну, ну! И как же дальше было? – спросил с интересом Плотников.

– Сейчас, – сказал, переводя дух, Валерка. – Сейчас расскажу дальше…

Черепашкин прислушался. На поле давно уже бухал мяч и раздавались трели судейского свистка. Кто-то вошел в кабинет и напомнил товарищу Плотникову, что матч продолжается. Вторая половина игры уже началась, надо идти на места.

Плотников с сожалением встал.

– Ах ты беда! – проговорил он. – На самом интересном месте! А надо идти. Ну, когда-нибудь доскажешь. Непременно. Очень хочется знать, как это все там у вас в Синегории в конце концов получается. Спасибо, товарищи… Так Юрка мой, говорите, тоже? Синегорец? Да? Скрывал, свиненок… Ну что ж, если сыну такое доверие оказываете, то, надеюсь, и отца не обидите. Идет?

Он крепко пожал руки всем троим синегорцам, задержал руку Капки, хотел что-то сказать, должно быть, но передумал, похлопал Капку по плечу, шумно вздохнул и пошел к выходу.

Гости последовали за ним. Когда мальчики убежали вперед, чтобы скорее попасть на места, Плотников сказал задумчиво:

– Толковый народ растет! Ведь этот вот, командор их, как его… Бутырев, что ли?

– Бутырев Капитон, – подтвердил директор.

– Ведь представить себе только, сколько на его плечи легло! Мать убита, отец на фронте, тоже неизвестно, жив ли еще, на руках две сестренки… Не по годам забота. Работа в Затоне, чего говорить, товарищи, нелегкая. А он еще с этими синегорцами возится. Заботник. Великий заботник!

– Дерутся они, дьяволята, с вашими этими юнгами, – пожаловался неожиданно директор начальнику школы. – Задирают ваши.