Слова сияния - Брендон Сандерсон

Сколько людей — неважно, со светлыми или темными глазами — так непоколебимо выстояли бы против Носителя Осколков?

Адолин обеспокоенно уставился в потолок. Он не мог увидеть то, что, как ему казалось, он видел. После падения с потолка он ничего не соображал. Несомненно, на самом деле убийца не попал по руке Каладина Клинком Осколков. Ведь теперь рука, судя по всему, работала прекрасно.

Но почему отсутствовал рукав?

«Он упал с убийцей, — подумал Адолин. — Сражался и, видимо, был ранен, но теперь оказывается, что не был».

Могло ли случиться так, что все произошедшее — лишь часть какой-то уловки?

«Прекрати, — мысленно обратился к себе Адолин. — Ты становишься параноиком, как Элокар».

Он посмотрел на короля, который уставился с побледневшим лицом в пустую винную чашу. Он что, действительно опустошил весь кувшин? Элокар направился к своей спальне, где, судя по всему, его ждала добавка, и, потянув за ручку, открыл дверь.

Навани ахнула, заставив короля замереть на месте. Тот повернулся к двери. Обратную сторону доски процарапали ножом, и ломаные линии образовывали последовательность глифов.

Адолин встал. Некоторые из них были цифрами, верно?

— Тридцать восемь дней, — прочитал Ренарин. — Конец всех народов. 

* * *

Каладин устало шел по коридорам дворца, повторяя маршрут, по которому он совсем недавно вел остальных. Вниз, к кухне, в коридор с отверстием, ведущим наружу. Мимо того места, где кровь Далинара залила пол, к перекрестку.

Туда, где лежал труп Белда. Каладин опустился на колени, перевернув тело. Глазницы были выжжены. На лбу остались татуировки свободы, эскиз которых рисовал сам Каладин.

Капитан мостовиков закрыл глаза.

«Я подвел тебя», — подумал он.

Белд, лысый мужчина с угловатым лицом, выжил в Четвертом мосту и во время спасения армии Далинара. Он пережил саму Бездну и только для того, чтобы пасть здесь, от руки убийцы со способностями, которыми тот не должен обладать.

Каладин застонал.

— Он умер, защищая, — раздался голос Сил.

— Я должен был суметь сохранить им жизнь, — сказал Каладин. — Почему я просто не отпустил их на все четыре стороны? Почему наделил обязанностями и снова привел к смерти?

— Кто-то должен сражаться. Кто-то должен защищать.

— Они сделали достаточно! И пролили свою долю крови. Мне стоит прогнать их всех. Далинар сможет найти других телохранителей.

— Они сделали свой выбор, — сказала Сил. — Ты не можешь лишить их этого.

Каладин встал на колени, борясь с горем.

«Ты должен научиться различать, когда проявлять заботу, сын. — Голос его отца. — И когда отпустить. Со временем ты обзаведешься мозолями».

У него никогда не было мозолей. Шторм побери, никогда. Вот почему он не стал бы хорошим хирургом. Он не умел терять пациентов.

А теперь, когда он убивал? Когда был солдатом? Какой в этом смысл? Он ненавидел свое умение так хорошо убивать.

Каладин глубоко вздохнул, с усилием взяв себя в руки.

— Он может совершать вещи, на которые я не способен, — выговорил наконец Каладин, открывая глаза и глядя на Сил, стоявшую в воздухе рядом с ним. — Убийца. Это потому, что мне нужно произнести еще какие-то слова?

— Действительно, есть еще слова, — ответила Сил, — но не думаю, что ты к ним уже готов. Тем не менее мне кажется, что ты уже мог бы делать то, что делает он. Если потренироваться.

— Но как он может быть волноплетом? Ты сказала, что у убийцы не было спрена.

— Ни один спрен чести не предоставил бы тому существу средства убивать так, как это делает он.

— Среди людей могут существовать различные точки зрения, — проговорил Каладин, стараясь, чтобы нахлынувшие эмоции не отразились в голосе, когда он переворачивал Белда лицом вниз. Так ему не было видно его выжженных ссохшихся глазниц. — Что, если спрен чести думал, что убийца поступал правильно? Ты ведь помогала мне убивать паршенди.

— Для защиты.

— С точки зрения паршенди, они защищали своего короля, — сказал Каладин. — Для них агрессор — я.

Сил села, обхватив колени руками.

— Я не знаю. Может быть. Но ни один спрен чести не занимается тем, что делаю я. Единственная, кто ослушался. Но его Клинок Осколков...

— Что с ним? — спросил Каладин.

— Он отличается. И очень сильно.

— Для меня он выглядел обычным. Ну, насколько может быть обычным Клинок Осколков.

— Он отличается, — повторила она. — Я чувствую, что должна знать почему. Что-то насчет количества штормсвета, который он потреблял...

Каладин поднялся и прошел по боковому коридору, подняв лампу повыше. В ней были сапфиры, окрашивающие стены голубым. Убийца вырезал отверстие с помощью своего Клинка, проник в коридор и убил Белда. Но Каладин посылал вперед двоих.

Да, второе тело. Хоббер, один из первых спасенных Каладином в Четвертом мосту. Шторм побери этого убийцу! Каладин не забыл, как спас мостовика после того, как все остальные оставили его умирать на плато.

Каладин встал на колени рядом с трупом и перевернул его.

И обнаружил, что тот плачет.

— Я... Я прошу... прощения, — произнес Хоббер, преодолевая эмоции и едва в состоянии говорить. — Я прошу прощения, Каладин.

 — Хоббер! — воскликнул Каладин. — Ты жив!

Затем он заметил, что штанины униформы Хоббера перерезаны примерно посередине бедра. Под тканью ноги мостовика потемнели, стали серыми, мертвыми, как рука Каладина прежде.

 — Я его даже не видел, — проговорил Хоббер. — Он срезал меня и потом заколол Белда прямо насквозь. Я слушал, как вы сражались. Подумал, что все мертвы.

 — Все в порядке, — сказал Каладин. — С тобой все в порядке.

 — Я не чувствую ног, — ответил Хоббер. — Им конец. Я больше не солдат, сэр. Теперь я бесполезен. Я...

 — Нет, — сказал Каладин твердо. — Ты все еще состоишь в Четвертом мосту. И всегда будешь одним из нас. — Он заставил себя улыбнуться. — Мы просто попросим Камня научить тебя готовить. Как у тебя с рагу?

 — Ужасно, сэр, — признался Хоббер. — Я могу спалить даже бульон.

 — Значит, будешь соответствовать большинству армейских поваров. Ну же, давай отведем тебя к остальным.

Каладин напрягся, подсунув руки под Хоббера, и попытался его поднять.

Тело отказалось подчиниться. Он испустил невольный стон, положив Хоббера обратно.

 — Все в порядке, сэр, — сказал тот.

 — Нет, — сказал Каладин, вдыхая свет одной из сфер в лампе. — Не все.

Он снова вздохнул, поднял Хоббера и понес его обратно к остальным.

ГЛАВА 34. Цветы и пирожные

Рождены наши боги фрагментом души

Того, кто стремится всех сокрушить.

В немыслимой злобе громит он

Все земли, что встретит в пути.

Они — его спрены, ставка и дар.

Но в будущем примет защитник удар.

Форма ночная в этом тверда —

Он в равной борьбе отомстит.

«Песнь тайн» слушающих, заключительная строфа

«Кронпринц Валам, возможно, мертв, ваша светлость Тин, — написало самоперо. — Наши информаторы не уверены. Он никогда не мог похвастать хорошим здоровьем, а теперь, по слухам, болезнь окончательно взяла над ним верх. Его войска спешат осадить Веденар, однако, если он мертв, его незаконнорожденный сын, скорее всего, притворяется, что это не так».

Шаллан уселась обратно, хотя перо продолжало писать. Казалось, что оно движется по своей собственной воле, привязанное к точно такому же перу, которым пользовались компаньоны Тин где-то в Ташикке. После того, как закончился сверхшторм, они разбили обычный лагерь, и Шаллан присоединилась к Тин в ее внушительной палатке. Воздух до сих пор пах дождем, и пол палатки немного протек, намочив ковер. Шаллан думала о том, что лучше было бы надеть не подходящие по размеру ботинки, чем тапочки.

Если кронпринц мертв, что это означало для ее семьи? В последнее время он был одной из главных проблем отца. Ее дом залез в долги, привлекая новых союзников, чтобы заставить кронпринца их выслушать или, возможно, напротив, чтобы его свергнуть. Война за трон могла повлиять на тех, кто владеет долгами ее семьи, и они могут начать требовать их погашения с братьев. Или, наоборот, хаос мог вынудить кредиторов забыть о братьях Шаллан и их незначительном доме. А что насчет Кровьпризраков? Будут ли они еще сильнее настаивать, чтобы им вернули преобразователь или нет?

Отец Штормов! Ей требовалось больше информации.

Перо продолжало двигаться, записывая имена тех, кто боролся за трон в Джа Кеведе.

— Ты знаешь кого-то из них лично? — задумчиво спросила Тин, стоящая около письменного стола, скрестив руки. — Происходящие события могут подарить нам определенные возможности.

— Я была не настолько важна, — скорчила гримасу Шаллан. Это было правдой.