Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений - Горовая Ольга

Все еще высокая грудь, и правда, полностью природная, без каких-либо хирургических вмешательств. Полная, упругая. Тонкая талия и крутой изгиб бедер. Длинные, стройные ноги. Карина не была хрупкой или тонкокостной. Но и не плотной. Изящной, в каждой черте, пожалуй. От природы красивой. Но и, нельзя было не признать, что она немного лукавила, когда, флиртуя в отеле с Костей, заявляла, что совсем не в курсе достижений косметологии.

Да, Карина не увеличивала грудь и губы. Это все было ее, родное. Но она регулярно посещала клинику, не пропуская курсы биоревитализации, чтобы кожа лица и тела оставалось по-молодому упругой и розовой. Она не понаслышке знала, что такое «Ботокс», и благодаря ему на ее лице практически не было и малейших морщинок, уже положенных по возрасту. Лазерные процедуры помогли забыть о нежелательных волосках, и на лобке сейчас осталась лишь аккуратная, дразнящая и заманивающая темная полоска. А на остальных участках тела — и в помине ничего не осталось.

Что поделать, ее покровители и клиенты даже избивать хотели красивое тело.

Это ли тело привлекло его?

Возможно. Но сколько таких «тел» крутилось вокруг Соболева? Десятки, сотни? Кто упустит шанс завлечь в свои сети такую добычу даже на время? Почему же он выбрал ее, Карину?

Она вот, не стремилась привлечь его внимание. Отбивалась, даже.

Может он поэтому так старался ее заполучить? Добился, получил. И что теперь? Чего ей ждать от непонятного и настойчивого мужчины, упорно идущего к какой-то своей, неведомой ей цели?

Карина уселась на пол, на свой халат, по-турецки скрестила ноги и продолжила отстраненно себя рассматривать.

Не девочка, ведь. Совсем уже не девочка. А этой ночь впервые испытала оргазм в постели с мужчиной. Не сама себе доставила удовольствие. А он ей его подарил.

Карина резко выдохнула и закрыла лицо руками.

Она не знала! Не знала, что бывает так!

Как такое возможно?! Как? Ведь вся ее жизнь состояла из сплошного секса?!

Почему же она не знала, что ТАК бывает?

И ладно бы ее только пытали и мучили. Но были же в ее жизни и другие мужчины. Когда Дима разрешил ей самой выбирать покровителей и почти перестал «сдавать» членам своего клуба, она избегала тех, кто мог причинить ей боль. Те мужчины, которых Карина выбирала, были, скорее, вечно куда-то спешащими, погруженными в свои дела. Которым по статусу и положения положена была умелая и разбирающаяся любовница, и которым некогда было тратить время на случайные поиски. Эти мужчины не были внимательными любовниками, да. Скорее, приходя к ней, они сбрасывали все свои стрессы, семейные, политические, финансовые, и снимали рабочее напряжение, используя ее как психотерапевта, что ли. И в разговоре, и в сексе. Они, ясное дело, не заботились о ее удовольствии. Это она должна была обеспечить им максимальный кайф.

Были в ее жизни и две другие попытки. Карина пыталась завести роман. Ну, или что-то похожее. Она пробовала «встречаться» с мужчинами, которые не знали ни кто она, ни чем занимается. Просто знакомилась в баре, по «заданию» психотерапевтов, когда проходила одну из реабилитаций. В те два раза, она выбирала мужчину, который бы привлек ее физически, возможно, возбудил бы. Но и тогда Карина не испытала оргазма во время секса. Не могла оказаться настолько уязвимой. Настолько потерять контроль.

Почему же с ним? С Костей допустила подобное? Почему это вышло так?

Карина откинулась на холодное зеркало спиной, отвернувшись от своего отражения. Не глядя на себя, не видя этого тела, не напоминая себе о том, для чего его холили и лелеяли, содержа в «рабочем» состоянии, признаться себе было легче. Она начала доверять ему.

Как? Когда? Почему? Понятия не имела.

Как, вообще, можно было рискнуть довериться мужчине, после всего, что те с ней творили? На этот вопрос она не знала ответа.

А вот что Карина знала, это то, что нечто изменилось в ней, когда она нашла свой пояс в его рабочем столе. Что-то треснуло и надкололось. И пошло трещиной, когда, проснувшись, она увидела Соболева, спящего у нее на коленях.

Ни один из ее покровителей, ни один из тех, кто избивал ее, кто мучил — никогда не оставались настолько беззащитными и открытыми перед ней. Никто и никогда настолько ей не доверялся. А Костя сделал это легко и просто, словно так и должно.

Нет, конечно, дело было не только в этом. Дело было во всем этом месяце. В каждом его поступке, слове, во всем отношении. Но эта, последняя ночь — подтолкнула подсознание, сознание и все, что было ею к такому странному и необычному для Карины решению. И, пусть не полностью, пусть лишь на какую-то долю, но и она ему доверилась. Он добился того, чего хотел. Даже более, наверное.

И, Господи! Как же ей было хорошо. Она и не знала, что может быть настолько хорошо от секса. И так больно от этого нового знания, от понимания, насколько же многого, на самом деле, ее лишили.

Однако, несмотря на все то, что испытала с ним, Карина все еще не понимала этого мужчину. Мужчину, руки которого ласкали, а не били, который целовал, а не мучил, который заботился о ней. Мужчину, который приравнял ее к себе и назвал свой дом — их домом, чем полностью ее дезориентировал.

И сейчас, сидя в гардеробе, словно маленькая девочка, прячущаяся в шкафу от мира, который ей не понятен, Карина не знала, сможет ли понять Константина? Или же, уже поняла, и просто боится это себе признать, страшась очередного обмана и новой боли? Такой боли, которой еще не испытывала. Такой, какой может и не вынести.

— Что ж, ладно. Теперь уже что? Обошлось, и ладно. — Валентин взъерошил волосы и со вздохом плеснул себе коньяка в кофе. — Знаешь, Соболев, я с тобой так алкоголиком стану. — Проворчал психотерапевт.

— Я оплачу твое лечение. — Невозмутимо ответил Костя, не прекращая курить.

Несмотря на то, что на улице не так уж и потеплело сегодня, температура держалась максимум на один-два градуса выше нуля, окно в кухне было распахнуто настежь. Он стоял у того и курил, раздумывая над какой-то фантасмагоричностью ситуации. Они так и продолжали встречаться у Валентина Петровича дома. Соболеву так было удобней, меньше народу знало об этих визитах. А, учитывая то, сколько именно он рассказывал этому психотерапевту, такая предосторожность не казалась лишней.

Выдохнув в холодный воздух дым, Соболев вдруг подумал, что там, внизу, его водитель, и охранник по совместительству, наверняка, на все лады костерит сейчас шефа. То есть его самого. Додумался, тоже, выставился в окно, как бесплатная мишень. Вечером. На фоне хорошо освещенной кухни. Умник. Словно у него сейчас мало «доброжелателей», которые обрадуются такому подарку.