Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1 - Семен Бабаевский

Работая в бригаде Грачева, Прохор ко всему присматривался и многое не понимал из того, что делалось в машинном отделении. Он видел, как вырастала из котлована железобетонная стена, и хотя Грачев говорил, что это строится фундамент для турбины, но Прохор так и не мог себе представить ни форму, ни величину той машины, которая вскоре ляжет на этот твердый настил.

Над степью разгоралось светлое утро. Небо было высокое и синее-синее. Виктор Грачев давно не спал, но вставать ему не хотелось, — сани укачивали, глухо постукивали копыта, молодо и свежо скрипел под полозьями снег. Было приятно лежать и смотреть вдаль. За Кубанью белыми шатрами стояли невысокие горы и то казались дымчато-сизыми, то озарялись мягким розовым светом. Когда же в седловину двух вершин выкатилось солнце, горы точно воспламенились, а вся низина заискрилась с такой силой, что стало больно смотреть.

Виктор закрыл глаза и задумался: нет, нет, совсем не такой представлялась ему жизнь его после многих лет учебы. Обычно в Усть-Невинскую Виктор приезжал погостить. То были веселые месяцы — купался в Кубани, гулял по степи, ему и в голову тогда не приходило, что вот кончит учебу и первую свою практику проведет дома; казалось, будто кто-то нарочно послал его именно сюда, чтобы свои же станичники могли увидеть и оценить, чему научился в Москве сын вдовы Грачихи. И хотя в Усть-Невинскую Виктор поехал неохотно и, как сам говорил, временно, а уже с первых дней почему-то отрадно было сознавать, что все верховье Кубани без его помощи обойтись не может и что он, единственный человек среди своих земляков, сумеет и установить сложнейшие машины, и заставить их давать свет. Самым же приятным было то, что турбина устанавливалась на реке, где прошло его детство, где он ловил рыбу, купался, бегал голышом по берегу, — сколько возникало волнующих сердце воспоминаний всякий раз, когда он подходил к зданию вблизи самой кручи!

И еще приятно было Виктору наблюдать в станице тот живой интерес к электричеству, который был вызван, несомненно, постройкой гидростанции. Он хорошо знал, с какой гордостью обычно говорят об электрификации его друзья детства, и он их понимал, но не Сергей и не Савва удивляли и радовали Виктора, а такие люди, как Прохор и Грицько, работавшие в его бригаде.

Прохор жил по соседству с матерью Грачева. Однажды поздно вечером, проходя мимо Прохоровой хаты, Виктор увидел в окно небольшое собрание: у стола, при слабом свете лампы, сидели пожилые мужчины и женщины и читали вслух книгу «Выбор силовых установок». Виктор вошел в сенцы, остановился и прислушался.

— Прохор, а ты расскажи мне понятливее, — послышался хрипловатый бас.

— Как же тебе еще пояснить? — отвечал Прохор. — В книжке говорится, что электричество бывает постоянное и переменное. Чего ж тебе еще?

— А у нас какое будет?

— Кто ж его знает.

— А как же оно станет вертеть молотилку или там, скажем, доить коров, — допытывался хрипловатый бас, — вот в чем мой вопрос, а временное то электричество или постоянное — в том я не разбираюсь.

— Все одно, — уверенно заявил кто-то из мужчин, — лишь бы его к делу приспособить.

— А на мое рассуждение, — отозвалась женщина, — лучше, ежели оно будет постоянное.

— Почему? — строго спросил Прохор.

— Все, что временно, — плохо.

— Правильно, тетка Фекла, — подтвердил бас. — У нас в то лето кинопередвижка находилась временно, и никакого толку из нее не получилось. То приедет в бригаду, то не приедет, а то и вовсе поломается.

— Вот это ты, Андрей, верно подметил!

Виктор вошел в хату.

— А! — крикнул Прохор. — Вот кто нам объяснит! Виктор Игнатович, мы тут читаем одну книжку, я ее в Рощенской на базаре купил. Читаем, читаем, а только разобраться не можем.

И теперь, лежа на санях и кутаясь в бурку, Виктор вспоминал свою беседу, затянувшуюся допоздна. В этот вечер он впервые так просто и, как ему казалось, интересно рассказывал своим станичникам об электричестве, — его и сейчас волновало какое-то еще не изведанное им чувство. Откинув полу бурки, он соскочил на снег и пошел рядом с санями.

— А я думал, что ты зорюешь! — обрадованно сказал Прохор.

— Виктор Игнатыч! — кричал с других саней Никита Мальцев. — Погляди, какое движение!

Голова обоза выползала на пригорок, а хвост изгибался по ложбине. Мальчуганы-погонычи, кто в кудлатой, гнездом сидевшей на голове шапке, кто закутан башлыком, а кто повязан платком поверх картуза, покачивались на ярмах и лениво помахивали кнутами. Пять пар быков шли споро, а следом за ними тяжелые полозья, как плуги, разрезали снег. Никита Мальцев лежал на разостланной поверх сена полости, курил.

— Да на таком транспорте, — говорил он, обращаясь к Виктору, — можно две турбины поднять!

«И у этого гордости — хоть отбавляй», — подумал Виктор и посмотрел на скрипевший по дороге обоз.

Где-то в середине санной вереницы вдруг как будто вспыхнуло на снегу пламя. Это шли огненно-красные, уже знакомые нам, быки с красивыми, во весь лоб, лысинами. И Виктор, стоя у дороги, залюбовался не столько быками-красавцами, сколько возницей. В санях сидела девушка в белой шубенке, подпоясанная рушником, повязанная пуховой шалью как-то так искусно, что узлы лежали у нее на голове в виде замысловатой шляпки. И на этой шляпке, и на махрах шали, и на выбившихся над висками черных локонах, и даже на бровях серебром блестел иней, отчего ее смуглое лицо с быстрыми живыми глазами казалось необыкновенно красивым.

«Да чья же это такая прелестная девушка?» — подумал Виктор, когда бычьи лысины уже блестели перед его глазами.

Девушка улыбнулась, как бы желая помочь Виктору вспомнить, кто она, и он сразу узнал невесту Сергея.

— Садись, инженер! — сказала Ирина. — У меня сани нетряские.

— Ирина! Да я тебя и не узнал!

Виктор охотно сел рядом с Ириной. Теперь уже ни яркая окраска быков, ни искрившийся на пригорке снег не привлекали внимания Виктора. Разговаривая с Ириной, он узнал, что выросла она на хуторе Маковском, а в станицу переехала совсем недавно… Любуясь и ее взглядом и улыбкой, он думал, что его друг не мог, конечно, не влюбиться в такую миловидную возницу. Но странно, что в тот вечер на крестинах она казалась ему обычной девушкой, каких в Усть-Невинской немало, а тут, рядом с ним, сидела на санях точно совсем другая Ирина, — и глаза с пушинками инея на ресницах и на бровях светились какой-то щедрой радостью, и лицо, смуглое и немного подрумяненное морозом, было необыкновенно веселым.

— А я думал, — говорил Виктор, — почему тебя не знаю, а ты, оказывается, хуторская. На каникулы приезжал и тоже тебя не видел.

— Меня увидеть трудно, я все время на быках раскатываю.

— А почему ты выбрала себе эту работу?

— Разве плохо?

— Не то что плохо, а все ж таки с быками возни много.

— Я к ним привыкла. И быки у меня особенные, умные.

— Нельзя же всю жизнь оставаться возницей.

— Я и не собираюсь.

— Понимаю. Выйдешь замуж за Сергея Тутаринова?

— Это еще неизвестно. Может, выйду за Сергея, а может, и не за него.

— Я Сергея хорошо знаю — настойчивый. И если он тебя полюбил…

— Ну и что же? У меня тоже есть настойчивость.

— А все ж таки хорошо бы тебе учиться.

— Я знаю, что это хорошо.

— Стала бы каким-нибудь специалистом, вот и с Сергеем бы поравнялась.

— Я с ним и так равная. А ты хочешь, чтобы я училась ради Сергея?

— Ну, хотя бы.

— Эге! Пусть он меня любит такую, какая я есть.

— Да он тебя и так любит. Но все же лучше было бы.

— Лучше, лучше! — глядя вдаль, сказала Ирина. — Помнишь, ты сказал, что любая девушка возле Сергея становится красивее, чего ж еще?

— Так это же я пошутил. — Виктор взял из рук Ирины кнут и стал сбивать комочки снега на хвосте у быка. — А если говорить серьезно, то знаешь, о чем я сейчас думаю?

— Не знаю.

— В Усть-Невинской строится гидростанция большой мощности. Обслуживать ее потребуются люди. Вот и быть бы тебе на этой станции, к примеру, диспетчером.

— А это что такое? — удивилась Ирина.

— Э! Работа весьма важная. Тебе, наверное, известно, что на железной дороге есть такой человек, который управляет движением всех поездов. Вот такой человек должен быть и на электростанции. Представь себе: машина работает полным ходом, и по проводам от станции, как поезда по рельсам, устремился ток, — это же сила, понимаешь? От нее светятся тысячи лампочек, вращаются моторы, жизнь становится богатой и красивой, и ты — всему этому хозяйка! — Виктор восторженно посмотрел на смущенно улыбающуюся Ирину. — Да знаешь, кем бы ты была? Богиней огня! Да, да, не улыбайся!

— Красиво, — мечтательно проговорила Ирина. — Но разве я смогу?

— Сможешь! — уверенно заявил Виктор. — Дай согласие — и я тебя обучу. Хочешь?