Дочь хранителя тайны - Ким Эдвардс

С улицы донесся шум. Каролина вздрогнула, обернулась. В окошке задней двери мелькнула Феба, почему-то без пальто. Каролина бросила ножик, подошла к двери, вытирая руки о фартук, и увидела то, чего не было видно изнутри: рядом с Фебой стоял Роберт, обнимая ее рукой за плечи.

– Что вы тут делаете? – резко спросила Каролина, выходя на крыльцо.

– Я взяла выходной, – ответила Феба.

– Вот как? А работа?

– Там Мэкс. Я заменю ее в понедельник.

Каролина медленно кивнула.

– Но как же ты добралась домой? Я собиралась за тобой ехать.

– Мы приехали на автобусе, – сообщил Роберт.

– Понятно. – Голос Каролины дрожал от волнения. – Разумеется. На автобусе. Феба, я же тебя просила! Это небезопасно.

– А я была с Робертом! – Феба выпятила нижнюю губу – как всегда, когда сердилась. – Мы поженимся.

– Ради всего святого! – воскликнула Каролина, теряя терпение. – Как вы можете пожениться? Что вы знаете о браке, вы же ничего в этом не смыслите!

– Мы смыслим, – с рассудительным видом возразил Роберт. – Смыслим в браке.

Каролина вздохнула.

– Роберт, тебе надо домой, – сказала она. – Раз ты смог приехать на автобусе сюда, то и обратно как-нибудь доберешься. У меня нет времени тебя отвозить. Все это уже слишком. Поезжай домой.

Роберт, к ее удивлению, улыбнулся. Посмотрел на Фебу, прошел в неосвещенную часть крыльца, нагнулся, сунул руку под кресло-качалку. И вернулся к двери с охапкой красных и белых роз, которые почти светились в сгущавшихся сумерках. Роберт протянул букет Каролине; бархатистые лепестки нежно коснулись ее кожи.

– Роберт… – изумленно выдохнула она. Слабый аромат разлился в холодном воздухе. – Что это?

– Я купил их в своем магазине, – ответил он. – На распродаже.

Каролина помотала головой:

– Не понимаю.

– Сегодня суббота, – напомнила Феба. Суббота – день, когда Ал возвращался из поездок с неизменным подарком для дочери и букетом для жены. Каролина представила, как Роберт и Феба едут на автобусе в магазин, где Роберт работал на складе, изучают цены на цветы, старательно отсчитывают монеты. Какой-то части ее существа по-прежнему хотелось завопить, выпихнуть Роберта за дверь, затолкать в автобус и навсегда выпроводить из их жизни, – той ее части, которая кричала: для меня это слишком, оставьте меня в покое.

В доме настойчиво зазвенел маленький колокольчик, который она дала Алу, чтобы тому не приходилось кричать на весь дом, вызывая ее. Каролина вздохнула и отступила назад, жестом приглашая Фебу и Роберта в кухню, к теплу и свету.

– Ладно, – сказала она. – Заходите, оба. Пока не замерзли.

Она поспешила наверх, стараясь успокоиться. Столько всего на голову одной женщине.

– Вообще-то считается, что ты больной, – заговорила она, входя в комнату Ала. Он сидел, водрузив ногу на тахту, с книгой на коленях. – Ты понимаешь, что это означает? Больному полагается болеть. Скучно, конечно, но что поделать – заживление идет долго, господи боже ты мой.

– Сама хотела, чтобы я чаще бывал дома, – огрызнулся Ал. – Правильно, выходит, говорят: опасайся своих желаний.

Каролина покачала головой и села на край кровати.

– Такого я не хотела.

Он несколько секунд смотрел в окно, а потом буркнул:

– Ты права. Извини.

– Как нога? – спросила она. – Сильно болит?

– Терпимо.

В фиолетовом небе за окном ветер трепал последние листья платана. У ствола лежали пакеты с луковицами тюльпанов, их пора было посадить. В прошлом месяце они с Фебой сажали хризантемы, яркие всполохи оранжевого, кремового, темно-пурпурного. Каролина садилась на пятки, отряхивая землю с рук, и любовалась ими, вспоминая то время, когда она точно так же занималась цветами со своей матерью. Их объединяло дело, не слова; они редко обсуждали что-то личное. А теперь Каролина жалела, что многого ей не сказала.

– Решил поставить на этом крест, – не глядя на жену, бросил Ал. – В смысле – на перевозках.

– Ну и прекрасно.

Каролина попыталась представить, как такой поворот событий скажется на их жизни. Она обрадовалась – поскольку буквально обмирала от страха при мысли о том, что он снова уедет, – но в то же время испугалась. С тех пор как они поженились, им ни разу не удалось провести вместе больше недели.

– Я все время буду путаться у тебя под ногами, – сказал Ал, будто прочитав ее мысли.

– Вот как? – Она внимательно посмотрела на него, отметив про себя его бледность и серьезный взгляд. – То есть ты собрался на пенсию?

Он помотал головой, рассматривая собственные руки.

– Я еще не настолько стар. Подумываю заняться чем-нибудь другим. Например, перейду в диспетчеры: я же знаю всю систему вдоль и поперек. Или на городской автобус, не знаю. Да что угодно, только не на трассу.

Каролина понимающе кивнула. Она ездила на место происшествия, видела расплющенное заграждение и землю, взрытую упавшим трейлером.

– У меня всегда было предчувствие, что рано или поздно это обязательно случится. – Ал по-прежнему глядел себе на руки. Он не первый день не брился и оброс щетиной. – И вот случилось.

– Я не знала, – удивилась Каролина. – Ты никогда не говорил, что боишься.

– Я не боялся, – поправил Ал. – Предчувствовал. Разные вещи.

– И все равно ты не говорил.

Он пожал плечами:

– Это ничего бы не изменило, Каролина. Предчувствие – всего лишь предчувствие.

Еще пара ярдов – и Ал бы погиб, не раз повторил полицейский. Всю неделю она отгоняла от себя мысли о том, чего не произошло. Тем не менее она могла уже быть вдовой и остаток жизни провела бы одна.

– Может, тебе и правда уйти на пенсию? – медленно проговорила она. – Знаешь, я ведь ходила к адвокату. Уже назначила встречу, вот и пошла. Дэвид Генри оставил Фебе много денег.

– Они не мои, – сказал Ал. – Хоть бы и миллион долларов, все равно не мои.

Каролина вспомнила, как он отреагировал, когда Доро отдала им дом: так же не хотел брать то, что не заработано им самим.

– Это верно, – ответила она. – Деньги для Фебы. Но мы с тобой ее воспитали. И раз она обеспечена, мы можем вздохнуть свободнее. Мы много работали, Ал. Пора бы и на покой.

– Что ты имеешь в виду? Ты хочешь, чтобы Феба переехала?

– Сам знаешь – я этого совсем не хочу. Феба хочет. Они с Робертом сейчас внизу. – Каролина чуть улыбнулась, вспомнив букет роз, который оставила на шкафчике рядом с горкой наполовину очищенной моркови. – Они вместе ездили в магазин. На автобусе. И купили мне цветы, потому что сегодня суббота. Вот я и не знаю, Ал. Кто я такая, чтобы решать? Может, они действительно как-нибудь справятся вместе.

Он задумался, а она смотрела на него, отмечая седину, морщины, запавшие глаза. Как, по сути, хрупка их жизнь! Долгие годы она старалась все предусмотреть, всех защитить, а между тем вот перед ней Ал, постаревший, со сломанной ногой, – а разве она могла такое представить?