Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

бы часть состояния на случай потенциальной атаки Кремля.

Однако независимо от мотивации, покупка «Челси» стала символом огромных российских денег в Великобритании. Абрамовича приняло британское сообщество, а российский капитал стал частью лондонской жизни.

Вопросов к Абрамовичу не возникало — наверное, отчасти потому, что он, как казалось, не имел связей с людьми Путина из КГБ, но поддерживал тесные отношения с Семьей Ельцина — с Валентином Юмашевым и Александром Волошиным. Абрамович выглядел как адекватный представитель российского бизнеса и либерального крыла российского элиты, которую с таким восторгом принимали в Британии. Однако бывший акционер ЮКОСа, сбежавший в Великобританию в конце 2004 года, Александр Темерко сказал, что такой имидж играл на руку Путину.

— Путину нравится, когда люди типа Юмашева и Абрамовича ездят по миру и рассказывают, что он — не такой уж и крокодил. Поэтому они ему и нужны. Они его добровольные и бесплатные амбассадоры.

Представитель Абрамовича такое утверждение опроверг.

Российский государственный капитализм крепчал и продвигался за Запад, а цены на энергоносители продолжали расти. Продажа Абрамовичем компании «Сибнефть» стала частью этого трансформационного процесса. В сентябре 2005 года «Сибнефть» также проглотило государство — Кремль продолжал прибирать к рукам стратегический энергетический сектор. Но Абрамович не сел в тюрьму, как Ходорковский, а его компания не обанкротилась, задолжав миллиарды налогов, — он просто продал «Сибнефть» за 13 миллиардов долларов наличными. Некоторым казалось, что Абрамович подчинился новому порядку Кремля — он не пытался слиться с ЮКОСом и продать новоиспеченную компанию американским Exxon или Chevron, как когда-то планировал Ходорковский. Хотя выбора у него не было. Продажа «Сибнефти» «Газпрому» в конце 2005 года ознаменовала очередной этап развития: захват Кремлем энергетического сектора был признан мировым сообществом. Все это стимулировало дальнейший рост российского фондового рынка.

Сделка проходила в несколько этапов. Все началось в мае 2005 года, через две недели после того, как московский суд наконец объявил Ходорковского виновным. Именно тогда правительство намеревалось привлечь как можно больше иностранных инвесторов и объявило, что собирается взять кредит в иностранных банках на 7 миллиардов для увеличения государственной доли в «Газпроме» до контрольного пакета в 51 %. Иностранные инвесторы долго ждали этого шага. Должно быть, странно было радоваться тому, что государство усиливает контроль над «Газпромом», однако долгие годы инвесторы вообще не могли покупать эти акции, потому что контрольный пакет крупнейшего в мире производителя газа формально государству не принадлежал. В действительности оно, конечно, контролировало газовый гигант, но по документам его доля составлял лишь 38 %, и правительство боялось, что без введения ограничений на долю собственности иностранные инвесторы заберут стратегическую компанию целиком. В предыдущий год, когда планировалось слияние «Газпрома» и «Роснефти», правительство планировало получить контрольный пакет и снять ограничения, сделав энергетический гигант открытым для иностранных инвестиций. Но этим планам не суждено было сбыться: ЮКОС на последнем издыхании подал иск суд в Хьюстона о защите на время банкротства, и, чтобы избежать правовых рисков, вместо слияния с «Газпромом» «Роснефть» приобрела «Юганскнефтегаз». Эта покупка была на руку Игорю Сечину — теперь он лелеял мечты о создании собственного и независимого от «Газпрома» энергетического гиганта. Противостояние между двумя государственными титанами разрушило планы по слиянию.

Теперь, когда пыль улеглась, правительство объявило о более понятных намерениях — с помощью иностранного кредита увеличить свою долю в «Газпроме» до контрольного пакета. Акции приобретались у самой компании. Фондовый рынок уже оправился после дела Ходорковского и снова был на подъеме. Теперь, когда суд над ним завершился, инвесторы решили, что все позади. Снятие кольцевых ограничений на иностранное владение акциями Кремль рассматривал как способ задобрить иностранных инвесторов, особенно после вынужденной и неправомерной продажи «Юганскнефтегаза». Теперь иностранные инвесторы надеялись, что вердикт Ходорковскому станет последним в государственной расправе, что осуждение олигарха останется единичным случаем и что Кремль не планирует забирать другие активы. Фондовый рынок процветал: за полгода индекс РТС увеличился вдвое. Рост, замедлившийся во время дела Ходорковского, полностью восстановился благодаря подорожавшим более чем на юо% акциям «Газпрома». Бизнес словно не хотел замечать тотального расширения государственного контроля — пока акции росли, это не имело значения.

В свою очередь, «Газпром» объявил, что собирается использовать полученные от государства деньги на покупку собственных акций — отпала необходимость банкротить «Сибнефть» Абрамовича и потом брать под свой контроль, ее нужно было просто купить. Это решение стало компромиссом в противоборстве с Сечиным — «Газпром» получал собственную нефтяную компанию. В конце концов, «Газпром» купил у Абрамовича «Сибнефть» за 13 миллиардов долларов. Эта сделка красноречиво говорила о том, как сильно судьба Абрамовича отличается от судьбы Ходорковского. В результате сделки еще одна крупная частная нефтяная компания перешла из частных рук к людям Путина. Абрамович, похоже, был доволен: он продал компанию по рыночной стоимости, избежал вынужденной продажи, банкротства и предъявленных задним числом налоговых счетов, как это было в случае с Ходорковским. И все это несмотря на то, что «Сибнефть» платила даже меньше налогов, чем ЮКОС. Сделку встретили аплодисментами, признав ее крупнейшей в российской истории.

Рынок решил, что дело ЮКОСа Кремль оставил в прошлом и дальнейших экспроприаций не планирует.

Но по факту это было эволюцией кагэбэшного капитализма. Борис Березовский публично заявил, что львиной долей из тех 13 миллиардов Абрамовича вынудили поделиться с людьми Путина.

— Я давно говорю, что Путин — это бизнес-партнер Абрамовича, — сказал бывший деловой партнер Березовского. — Я не сомневаюсь, что прибыли от продажи «Сибнефти» будут поделены между Абрамовичем и Путиным, а также другими лицами.

Представитель Абрамовича в ответ на просьбу прокомментировать такие заявления сказал, что он «никогда не видел доказательств этого». Позднее другой представитель Абрамовича жестко отверг такие заявления и сказал, что на суде против Абрамовича Березовский не предоставил никаких доказательств в обоснование своих слов.

Формировалась система, в которой от расположения Кремля зависел бизнес любого масштаба. Если магнаты хотели сохранить свое положение и богатство, они должны были служить государству. Постепенно эта система получала признание и становилась легитимной за рубежом. Запад радостно принял в свои объятия либерально настроенных миллиардеров типа Абрамовича и стал постепенно адаптироваться к новому энергетическому порядку Кремля. На следующий год, летом 2006-го, мысли о фактической конфискации главного производственного комплекса ЮКОСа — «Юганскнефтегаза» — были забыты и «Роснефть» получила право провести первичное публичное размещение акций на открытых торгах на Лондонской фондовой бирже. Именно в тот момент появились первые сомнения в реальной интеграции России с западными рынками.

Продажи акций «Роснефти» Игоря Сечина в тот год достигли пика. Изначально в компании заявили, что планируют продать их на 20 миллиардов долларов — это было бы рекордом. И хотя позже на торги была выставлена только половина акций,