«...И ад следовал за ним» - Стивен Хантер

Окунь слабо улыбнулся.

— Конь бледный пришел сюда, долбаный ублюдок, — прошептал он. — Конь бледный пришел за тобой!

Издав последний торжествующий смешок, Окунь отошел в мир иной.

Часть 5

Новолуние

Глава 60

Они с изумлением наблюдали за ним. Коренастый старик сидел в питейном заведении за столиком, освещенным дрожащим огоньком свечи, а из-за стойки на него таращились двое старых негров, перепуганных до смерти. Страх буквально висел в воздухе.

Но старик держался невозмутимо. Больше того, судя по всему, он находил в происходящем что-то смешное, и это больше всего тревожило помощников шерифа. Старик просто сидел за столиком с умиротворенным выражением благочестивого дедушки на лице, в черном костюме-тройке, с аккуратно завязанным галстуком, в надвинутой на уши громадной фетровой шляпе, и пил.

Он пил, пил и пил.

— Я еще ни разу не видел, чтобы кто-нибудь вылакал так много этой чертовой «белой молнии» и не свалился под стол, — заметил Опи.

— Наверное, у него организм как у лошади, — ответил Москит.

— Если он выпьет еще немного, нам даже не придется колотить его. Он просто будет мертвецки пьян и не сможет стоять на ногах.

— Да, сэр.

Однако смутило молодых помощников вовсе не это. Не потому они отправили за шерифом Дариуса, третьего патрульного.

Они никак не могли взять в толк, откуда появился этот чертов старик.

Он просто возник из ниоткуда, зашел в бар и сел за столик.

Ни одна лодка не поднялась вверх по реке, ни один всадник не продрался сквозь сосновые заросли, ни один автомобиль не промчался с ревом по дороге, восстановленной словно по мановению руки. Так откуда же взялся этот старик? Как он сюда попал? Кто он такой? Что все это значит?

— Я предлагаю просто зайти в бар и хорошенько его треснуть.

Это предложил Москит. Москит мастерски обращался с дубинкой. Он мог выбить человеку на руке такую быструю дробь, что рука на целый месяц оставалась совершенно бесчувственной. Москит мог нанести удар чуть выше уха, достаточно сильный для того, чтобы убить, или свалить с ног, или оглушить, или просто причинить боль, и все это одним движением запястья. Тяжелая дубинка болталась на кожаном ремешке на его могучей правой руке.

— Гм, — проворчал Опи.

— Давай зайдем внутрь и врежем ему. Это же древний старик. Я трахну его по башке, он отключится, мы наденем на него наручники и отвезем в участок. Только и всего. А потом пускай шериф сам выясняет, как он сюда попал.

Опи задумался над предложением приятеля. Похоже, Москит предлагает дело. Но Опи боялся ошибиться, принимая решение.

— Скоро шериф прибудет сюда лично. Он сам решит, что нам делать. А покамест пусть старик напивается до чертиков. Еще немного, и он будет так пьян, что забудет мать родную. А шерифу только этого и надо.

— Мне это совсем не по душе.

— Мне это тоже совсем не по душе, — согласился Опи. — Но именно так мы и поступим, черт побери.

И, черт побери, именно так они и поступили. Прибывший сорок минут спустя шериф Леон Гаттис собственной персоной застал ту же самую сцену. Двое его помощников торчали на улице и украдкой заглядывали в бар. Старик сидел за столиком и, поглощая «белую молнию» стакан за стаканом, напивался до умопомрачения.

— Ума не приложу, как этот старик еще держится на стуле, — доложил шерифу Опи. — Он уже влил в себя столько кукурузного пойла!

— Главное не это, — сказал шериф. — Откуда он взялся?

— Понятия не имею. Он просто появился из ниоткуда, возник прямо из воздуха. Шериф, я предлагаю зайти в бар, хорошенько треснуть старика по башке и забрать его с собой. В участке мы непременно вытянем из него, что к чему.

Чем можно было объяснить колебание шерифа? Почему у него в груди появилась щемящая пустота? Все происходящее приобрело какой-то таинственный зловещий смысл. Все это Леон Гаттис уже видел, в кино или в книге. Очень странное ощущение.

Старый ковбой сидел в баре. Самое забавное, в нем не было ни тени страха. Он или окончательно спятил, или просто был полный дурак, однако, судя по его виду, нельзя было сказать ни первое, ни второе. В нем было что-то глуповато-наивное. Шерифу, когда-то служившему следователем в полиции Нового Орлеана (долгая, трагическая история), приходилось видеть такое в знаменитых стрелках тридцатых годов. Такое же выражение было у Смазливого Мальчика, еще в большей степени оно присутствовало у Мордашки. Но больше всего этого было у Джонни Ди: властная надменность, безграничная уверенность в себе, делающая человека особенно опасным.

— Черт возьми, шериф, это же просто старик. Пьяный старикашка. Напившийся в стельку.

В подмогу Москиту, Опи и Дариусу шериф захватил с собой еще двоих помощников. То есть всего их стало шестеро.

— Ну хорошо, — подумав, сказал он. — Сделаем так. Рэй, ты обойдешь пивную. Двигайся осторожно, держи оружие наготове. Остановишься у самой двери и будешь страховать старика сзади. На всякий случай. Мы остаемся здесь и выжидаем пять минут, затем заходим внутрь и хватаем старикана. И еще послушайте вот что. Пусть этот тип старый и пьяный, но, как мне кажется, ему многое пришлось повидать на своем веку. Думаю, он кое-что умеет. Возможно, до сих пор сохранил проворство; некоторые люди до самой смерти остаются шустрыми. Возможно, в старике еще горит огонь. Так что держите руки на рукоятках револьверов, чтобы в случае чего быть готовыми быстро вытащить оружие. Никому не станет хуже, если мы будем настороже, договорились?

— Так точно, сэр, — ответили ребята.

Рэй, отделившись от остальных, направился вокруг здания. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Сравниться со старым Эдом Макгриффином в хитрости помощники шерифа не могли. На мизинце левой руки старик носил перстень с бриллиантом, который подарил ему в 1934 году президент фирмы «Смит и Вессон»: тогда мистер Эд установил мировой рекорд по скоростной стрельбе, сделав шесть выстрелов за четыре пятых секунды и поразив мишень в форме человеческого силуэта. Все шесть пуль попали в область живота так кучно, что отверстия можно было закрыть ладонью. И вот сейчас, устроившись в баре в Фивах, старик приподнял стакан одной рукой и просунул под него бриллиант. Точить пришлось недолго: алмаз значительно прочнее стекла. Меньше чем за пять секунд старый Эд проделал в днище стакана отверстие.

А дальше началась сплошная комедия. Старик затыкал отверстие пальцем, подносил стакан ко рту, окунал губы в мерзкое пойло, но не пускал его в рот — господи, трех глотков хватило бы, чтобы белый человек ослеп и свалился под стол без чувств. Затем Эд ставил стакан на край стола, отнимал палец от отверстия и выливал на пол глоток самогона. Таким образом он расправился с пятью стаканами, и его левый сапог промок насквозь от кукурузного самогона. Уронить зажженную спичку — и он вспыхнет ярким пламенем. Но в остальном все было просто превосходно.

Мистер Эд сразу же заприметил помощников шерифа. Осторожными их никак нельзя было назвать — да, сэр, даже близко. Один из них, полный идиот, то и дело прижимал свой плоский нос к окну, расплющивая его еще больше. Это был светловолосый верзила с совершенно тупым лицом. Второй был более осторожен; можно даже сказать, в нем было что-то от хищного зверька, шустрого и проворного, с маленькими острыми зубами.

— Эй, дружище, — заплетающимся языком окликнул хозяина заведения мистер Эд, — уважь старика, налей-ка ему еще один стакан огненной воды, хорошо?

Двое чернокожих стариков, напряженно застывших за стойкой, испуганно переглянулись. Им это совсем не нравилось. Не то чтобы им было какое-то дело до выживших из ума белых стариков, но этот незваный гость мог навлечь на них неприятности со стороны шерифа Леона и его помощников, имевших склонность находить экстравагантные решения самых простых проблем. Они смогут устроить здесь настоящий разгром, разнести заведение ко всем чертям.

С другой стороны, пожилые негры принадлежали к тому поколению, для которого неповиновение приказу белого человека являлось немыслимым. Подобное решение ими даже не рассматривалось, поэтому они с безысходной покорностью подчинялись своей судьбе.

Один из негров, шаркая ногами, робко приблизился к столу и наполнил стакан старика свежайшим самогоном, приготовленным сегодня в два часа пополудни. Негру никогда не доводилось видеть, чтобы один человек выпивал за раз столько — неважно, белый или чернокожий. Да он уже давно должен был бы ослепнуть, ибо эта жидкость — чистейший девяностошестиградусный спирт. Он создан не для того, чтобы приятно проводить время; его назначение — после первого же глотка оглушить ударом кувалды по затылку, заставить человека на целую ночь забыть ужасы и боль реальности. А того, что сейчас поглотил этот старик, хватит, чтобы утопить ужасы и боль всей треклятой колонии.

— Сэр, помощники шерифа не любят, когда к нам в город заглядывают незнакомцы. Вы можете накликать на себя большие неприятности.