Клякса бифуркации (СИ) - Зеленин Сергей

- Один молодой человек предлагает другому рассказать, где находится артиллерийская батарея – в противном случае, обещая лишить его способности любить женщин и иметь детей. Тот, отказывается совершать этот позорящий военнослужащего поступок, предлагая «любопытствующему» совершить пешую прогулку в некий «вонючий тоннель»…

Враз охреневаю:

- В жоппу, что ли? Ты чему детей учишь?

Тем временем, допрос продолжился, плавно перейдя с военных секретов на личности на личности:

- Der Vermaledei Tunichtgut!

- Der Schwuler!

- А вот за «дер швулера», Филька - ты мне сейчас ответишь!

Под аккомпанемент раздавшейся смачной плюхи, «Генерал Яша», невозмутимо, как двугорбый верблюд:

- Ничего! Коль решили стать военными – пусть знают, что их ждёт в плену.

Меж тем, допрашиваемый парнишка, вытирая кровь с разбитой губы, тем не менее с усмешкой:

- А как же Женевские конвенции, Scheisskerl?

- Scheiss drauf! Ты на меня в Совет Антанты пожалуйся, Wichser!

Видя мою негативную реакцию, Борщёв:

- Ты же сам говорил: «Учи их всему, что пригодится на войне»… Вот я и учу!

Ничего не сказал, но про себя подумал:

«Научи их ещё вешать, педагог фуев».

Знающий практически в совершенстве русский язык Фриц – более интересный тип.

Бывших авантюристов не бывает, согласен, но бывает опытный, постаревший и несколько в связи с этим остепенившийся авантюрист.

Этот – из таких же!

Недаром, он влёт сдружился с Гусаром, с Ипполитом Степановичем – моим «офицером по особым поручениям», с которым мы возвращались из Питера.

Как говорится – «два сапога пара».

Он намного старше первых двух, выходец из Прибалтики - где когда-то немцев было полным-полно, учился в петербургском университете, но за участие в революционном кружке был исключён с третьего курса.

Отсидев в участке, обидевшись на «тюрьму народов» и, в то же время поняв, что быть маргиналом – не есть хорошо для молодого организма, он перебрался на историческую Родину. Где получил гражданство и, до четырнадцатого года - перебрал великое множество профессий. Был простым полицейским, полицейским детективом, когда надоело ишачить на дядю – стал владельцем частного сыскного бюро, занимающимся в основном охранной деятельностью.

Пошёл добровольцем на фронт, но несколько позже своих коллег и, до конца войны служил на Восточном фронте:

- К тому времени навоевался уже до сыта и, когда ваши с нашими заключили Брестский мир - удалось устроиться переводчиком, не попав таким образом под раздачу на Западе.

Согласитесь, человек с таким опытом – может быть весьма полезным «в хозяйстве».

Во-первых, пора уже всерьёз задуматься об безопасности собственной персоны.

Давно пора!

Во-вторых, наряду со Школой секретарей-референтов – неплохо было бы иметь Школу телохранителей. Ибо, свой человек возле нужных людей из «власть придержащих» - это очень хорошо…

А целых два – ещё лучше!

Когда я предложил немцам новые контракты на два года, они были в принципе не против: в Веймарской Республике с работой - не то чтобы «ахти», а я им заплатил более чем щедро… Но, надо полагать, поинтересовались насчёт условий и окладов.

В ответ, как и водится при приёме нужных специалистов в моей «Империи», я раздал им чистые бланки:

- Сами пишите, сколько и что хотите. Я не так богат, чтоб платить мало нужным мне людям.

Те едва с дуба не рухнули, но придя в себя, написали цифры с нужным количеством нулей и подписали.

Взглянув на «нули», чуть «с дуба не рухнул» уже я!

В отличии от большинства наших специалистов, эти немцы от ложной скромностью не страдали. Не будь я уверен, что они с лихвой эти деньги отработают – причём с немецкой педантичностью, я б их послал, конечно. А так, не подав вида, подписал контракты и пожал им руки, закрепляя сделку.

***

«Но примешь ты смерть от коня своего…», - хотелось мне процитировать пророчество древнего волхва князю Олегу из Александра Пушкина на могиле Фрола Изотовича Анисимова. Однако на коротком траурном митинге, я в говорил совсем другое, закончив несколько оптимистично:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Спи спокойно, дорогой наш товарищ, соратник и друг и, знай - дело всей твоей жизни будет продолжено! Первый пятилетний план развития Ульяновска – будет выполнен точно и в срок.

В четыре часа дня выехали обратно в Нижний Новгород.

Впереди так же – «разведдозор»: наши комсомольцы на «Рено» - который как бы по наследству от отца перешёл к Анисимову-младшему. За ними мой старенький «Форд» с вновь назначенными начальниками вневедомственной и ведомственной милиции и «Полицейской академии» - в том числе, едущих «в губернию» для утверждения в должности. Следом вместительный как автобус «Мак-Бульдог» с большей частью арестованных заговорщиков и их конвоирами. Затем, принадлежавшая Климу чешская однотоннка «Татра» с его племянником за рулём, с телами двух вагнеровцев в гробах.

В кузове последней, меж тех гробов - двое их мучителей в наручниках британской фирмы «Peerless» (как уже говорил, купил в Париже с десяток в качестве образца для копийратства), недавние узники ульяновских застенков – Васильцев и Купцов. А также ещё трое вагнеровцев – из самых надёжных и лично мне знакомых.

Это – будущие первые ученики Фрица и мои секьюрити.

Замыкал колонну я на своём новеньком «Форде-Т», с Фрицем в салоне. Двое других немцев остались на ПМЖ в Ульяновске.

Отъехав подальше от Ульяновска, я побибикал и «Татра» - заглохнув, встала как вкопанная.

Я, объехав его, тоже остановился, заглушил мотор и, помахал впереди едущим, мол:

- Езжайте, мы скоро догоним.

Вылезший из-за руля Кузя-Домовёнок озадаченно почесал пятернёй свою рыжую голову и, пожав плечами:

- Компрессия куда-то пропала, надо долить.

И полез по плечи в мотор, шутник-самоучка.

Как только «Бульдог» скрылся с глаз долой, командую:

- Вывести арестованных и снять наручники: пусть оправятся и разомнутся.

Когда тех, буквально вышвырнули из кузова, подойдя поближе, негромко говорю:

- Бегите!

Переглядываются в изумлении:

- Куда?

- Мне похер. Бегите, сказал!

Один, как на автопилоте развернулся – видимо ничего не соображая и, как-то неловко спотыкаясь - побежал в сторону не так уж и далёкого леса. Когда расстояние сократилось наполовину, с борта грузовика раздался выстрел из «Винтореза».

Мне никогда не нравился звук выстрела из хроноаборигенских винтовок: слишком он оглушающе-резкий – как удар двумя ладошками по ушам. «Выхлоп» же из «Винтореза», даже без несуществующего пока встроенного глушителя – мягкий и затяжной, как будто гигантскую бутылку шампанского откупорили.

Девятимиллиметровая тяжёлая дозвуковая пуля, в патроне выглядевшая несуразно крупной по сравнению с «промежуточной» коротенькой гильзой - ударила в спину бежавшего человека с силой лома или кувалды. На испытаниях, с одного выстрела - даже лошадь садилась на жоппу, а этот бегущий человек - беззвучно упал, как подкошенный и, даже ни разу не шевельнулся.

После недолгого молчания - ни к кому впрочем, не обращаясь, я негромко сказал:

- Так и запишем: убит при попытке убежать.

Затем, повернувшись ко второму:

- Теперь давай беги ты.

- КОНТРА!!!

Рыча, тот крысой загнанной в угол - со всей яростью молниеносно бросился на меня, нацелившись вцепиться в глотку и задушить.

Не успел я даже шевельнуться, как мягкий, приглушённый выстрел - раздался казалось, у меня из-под мышки и, нападавший получив в грудь несовместимую с жизнью пулю - опрокинувшись на спину, упал и после недолгой агонии, затих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Так и запишем: убит при попытке улететь.

- Товарищ Заведующий…?