Ликующий на небосклоне - Сергей Анатольевич Шаповалов

сандалиях, да еще в дорогих, – покачал головой слуга.

– Нас не выпустят из города. Я должен идти на поединок. Семенхкере хитро расставил ловушки, как на зверей. У меня нет выбора. Но легко меня не одолеть. Они хотят моей крови – сперва напьются своей.

– Тогда, будь осторожен. Я совершу над тобой сильное заклинание, и буду молоться за тебя, – вздохнула Меритре.

– Не переживай, – через силу улыбнулся Амени. – Вспомни, как мы бились с хеттами. Они мускулистые, бородатые, с безумием в глазах. Душа уходила в пятки от одного их взгляда. Но мы выстояли и победили. А тут – какой-то Ахмосе… Один раз я его уже поколотил.

– Все равно, осторожней с ним, – настаивала Меритре. – На сердце не спокойно.

– Единственное, чего я боюсь, – тихо произнес Амени, – если со мной что-нибудь случиться, сможешь ли ты себя защитить?

– Обо мне не беспокойся! – она вынула из складок одежды тонкий железный кинжал – подарок Амени. – Он всегда со мной. Если с тобой произойдет беда, на острие этого клинка засверкает смерть. Никого не пощажу!

Ровная широкая дорога, мощенная белыми каменными плитами, обрывалась на границе города. За стеной деревьев, выращенных заботливыми руками прямо в скальном грунте, сразу же начиналась каменистая унылая пустыня. Серые казармы и домики камнетесов почти сливались с такими же серыми скалами. На отполированном гладком куске скалы, прямо у края пустыни, Эхнэйот приказал вырезать слова клятвы, произнесенные им перед тем, как заложить Солнечный город. Такие же памятные знаки стояли на всех дорогах, идущих в Ахйот. Каждый путник, шедший в столицу, обязан был прочесть божественные слова, лишь после этого имел право ступить на мостовую города – обители души Йота.

«Построю я в этом месте город для отца своего Йота. Не на севере, не на юге, не на западе, и не на востоке. Город должен стоять здесь, в центре земли. Я буду править в нем и не покину его, ибо на этом месте Йот послал свое знамение. Назову я город своего отца Горизонт Йота, ибо нет у него горизонта».

Амени увидел Ахмосе издалека. Юноша сидел неподвижно на гранитном валуне и угрюмо уставился в землю. Рядом с ним стояли Нетшсук и Небнуфе. Нетшсук что-то объяснял юноше. Заметив Амени, он замолчал. Ахмосе поднялся.

– Ты вызвал меня – я пришел, – сказал Амени.

Горло жгло от напитка, который ему приготовила Меритре. Она долго шептала над снадобьем из каких-то трав, затем заставила его выпить и произнести заклинание, но не воинское, а жреческое. Зачем ему жреческие заклинания? Он – воин. Но Меритре настаивала, и Амени вынужден был все сделать, как она его просила. Меритре обмакнула гусиное перышко в другую прозрачную жидкость и нарисовала какие-то символы на груди Амени и на руках. Только после всех церемоний разрешила ему отправиться на поединок.

– Я хочу с тобой драться, как воин за нанесенные мне оскорбления. Ты отнял у меня девушку, которая должна была стать моей сестрой и матерью моих детей. За это ты ответишь. На моей стороне Маат – богиня истины! Йот нас рассудит! – горячо произнес свою речь Ахмосе. Глаза его метали огненные искры. Лицо горело праведным гневом.

– Маат вряд ли понравилось, как ты пытался надругаться над Дочерью Солнца, – мрачно напомнил ему Амени. – Йот не прощает оскорбление, нанесенное его детям. За Меритре ты ответишь передо мной, перед Йотом и перед Солнечным образом Ре, под чьим покровительством находится Дочь Солнца. Ее имя Меритре – любимица Ре.

Ахмосе сразу изменился в лице. Он побледнел, и от страха его прошиб пот.

– О чем ты говоришь! Я всегда честно служил Йоту и никогда не посмел бы даже в мыслях плохо подумать о Дочери Солнца, – попытался оправдаться Ахмосе, изменившимся голосом. Весь благородный гнев куда-то улетучился.

– Ты привез ее в свой дом обманом и попытался принудить стать твоей сестрой. За такой поступок наказание – смерть! Ты предстанешь перед Великими Судьями, которые не знают пощады, и которых невозможно обмануть. Тогда твое черное сердце сожрет богиня Тоэрис.

– Довольно сражаться языками. Пора браться за оружие, – вмешался Нетшсук, заметив, как Ахмосе побледнел, и руки у него затряслись при упоминании о безжалостной Богине в образе бегемотихи, которая пожирает сердца грешников. – Драться будете на кинжалах.

– Меня вызвали, и я выбираю оружие, – возразил Амени, помня правила поединка.

Нетшсук растерялся, но лишь на краткий миг.

– Хорошо! – совладал он с собой. – Выбирай. Но только на этот раз палками биться не будете.

– Меч! – тихо сказал Амени, вынимая из-за пояса изогнутый серпом бронзовый клинок.

– И ты еще называешь себя воином? – усмехнулся Нетшсук. – Заранее знаешь, что любой пехотинец мечом владеет лучше колесничего.

Амени не мог понять, почему их хотят столкнуть на кинжалах? Как будто колесничие обучаются кинжальному бою.

– На кинжалах, – согласился Амени и отложил меч в сторону. Теперь у него в руках сверкнул кривой кушитский нож.

Ахмосе вооружился тонким аккадским клинком. Странно выглядел клинок. Он не блестел отточенными гранями, как будто его давно не чистили, и весь в каких-то темных подтеках. Враги сошлись по команде Нетшсука. Ахмосе сразу полез вперед, сделав несколько одинаковых выпадов. Видать, долго отрабатывал этот прием. Даже чиркнул Амени по руке. Но на большее Ахмосе не хватило, как только чуть поцарапать противника. Кровь выступила из пореза, чем еще больше раззадорила Амени. Он не остался в долгу и тут же полосонул Ахмосе по плечу. Но внезапно Амени почувствовал, что силы покидают его. Ноги стали каменными и не слушались. В глазах все поплыло. Неожиданно слабость навалилась на плечи и гнула к земле. Клинок отравленный, – мелькнуло в голове догадка. Ахмосе заметил неуверенные движения своего противника и тут же ринулся вперед. Добить! Почти ничего не осознавая, Амени заученным движением перехватил занесенную руку Ахмосе и погрузил свой нож ему в грудь.

Они оба рухнули. Амени, теряя сознание, как сквозь закрытую дверь слышал голоса.

– Сюда бегут стражники города, – беспокоился Небнуфе.

– Проклятье! – кричал Нетшсук. – Он зарезал Ахмосе!

– Еще дышит! Надо скорее отнести его к лекарю. Кинжал вошел не глубоко. А почему этот прихвостень Хармхаба не сдох?

– Смотри: у него на груди проявляются какие-то символы.

– Меритре! Эта змея его заговорила, вот яд и не убил его.

– Давай перережем ему горло.

– Поздно! Стражники уже близко.

Дальше он, как будто ушел на дно черного омута.

31

Амени очнулся с сильной головной болью. Все тело сотрясал озноб. Пот стекал липкими струйками по лбу и по груди. В горле першило от сухости. Ужасно хотелось пить. Амени полулежал, полусидел, прислонившись спиной к холодной неровной каменной стене. Пытаясь понять, где он находится, Амени напряг зрение. Очертания двоились и плыли перед глазами. Наконец он различил темные своды небольшого грота. Неровный вход закрывала деревянная решетка из толстых кольев. Прямо перед