Вик Разрушитель #5 - Валерий Михайлович Гуминский

весь дом. Но сейчас я собой гордился. У меня получилось. Не знаю, что поспособствовало удаче: может, абсолютное отключение от действительности или присутствие практика, сумевшего нейтрализовать мои ошибки.

Чжан Юн взял со стола телефон и сфотографировал нательную живопись.

— Необходимо для работы, — пояснил он свою приверженность новомодным техническим аксессуарам.

— А что значат черные и красные линии? — поинтересовался я, разглядывая грудь и живот с причудливыми двуцветными щупальцами.

— Черные линии показывают, где происходят разрывы энергетических потоков. Красные — это стабильные токи. Но обрати внимание, что красных линий только две: от живота до сердца, что очень хорошо, жизненная энергия наполняет все необходимые органы. Вторая идет от живота вниз, в паховую часть. Так что будь осторожен, Андрей Георгиевич, со своим семенем. Не наплоди бастардов. Это тебе дастся легко. Я осведомлен, как щепетильны русские князья к чистоте своей крови.

Я густо покраснел. Не слишком ли рано намеки пошли? Вдруг Чжан Юн — подсадной игрок, призванный развивать мой Дар?

— И что делать с чернотой?

— Для начала я подумаю, — улыбнулся старик. — Зря снимок рисунка делал, что ли? Интересная конфигурация проявляется. Недостаток энергии у тебя не только из-за эмоциональных всплесков. Кто-то серьезно повлиял на твою искру, которая изменила свое наполнение. Но это очень интересно. Разрушителя я еще никогда не правил.

Меня бросило в жар. Вот так легко китаец раскусил меня. И где гарантия, что он не сольет важную информацию кому-то еще, например, боярским родам крови Рюрика? Они же спят и видят, как вернуть главенство.

— А это не опасно? — я пока решил закусить язык. Куана расспрошу попозже. — Ну, я про черные линии…

— Если до сих пор жив, значит, ничего страшного, — Чжан Юн вернулся за стол, открыл один из ящиков, покопался в нем и вытащил папку из тисненной кожи. — Возьми с собой. Я подобрал методики, по которым ты будешь заниматься дома, пока разбираюсь с твоим ядром. Дыхательная гимнастика, погружение в легкий транс — под присмотром наставника! — и массаж. Думаю, наставник справится. Человек опытный, учить не надо.

— Вы хорошо говорите по-русски, учитель, — польстил я, оттирая влажной салфеткой грудь и живот.

— Двадцать лет прожить в России, и не говорить на языке вашего народ — уподобляться упрямому ослу, не замечающего вкусную морковку на ладони человека, — расплывчато ответил Чжан Юн.

— Что, хватает вкусной морковки? — решил пошутить я.

— Если не перебарщивать с угощением — вполне, — усмехнулся мой будущий учитель. — Одевайся, Андрей Георгиевич, тебе пора.

Пора так пора. Хозяев не учат, как им поступать у себя дома. Я быстро оделся и вместе с Куаном покинул гостеприимного китайца, не забыв забрать папку. Причем, мой личник низко поклонился ему, опять не обронив ни слова. Загадочные азиаты, что с них взять.

— Твое мнение? — поинтересовался Куан, когда мы отъехали от дома Чжан Юна.

— Странный дядька, — честно ответил я. — По-русски чисто разговаривает, с ходу вычислил, кто я такой, уверенно нарисовал линии, совпадающие с внутренними каналами. Он не агент ГСБ?

Я думал, Куан сейчас расхохочется. У него забавно дернулись губы, но послышалось только хмыканье.

— Нет, он не агент, а доктор парапсихологических наук, получил звание гроссмейстера магии в Шанхайском университете. Кстати, являющегося филиалом Британской Магической Академии, куда тебя так упорно хотел привезти пан Богумил… Я правильно назвал его имя?

— Кругом одни шпионы, — проворчал я. — Все всё знают, а я себя дурачком чувствую. А вдруг это звенья одной цепи? И языком великолепно владеет, не скажешь, что не коренной житель России.

— Чжан Юн изобрел лингво-маг, который помогает осваивать иностранные языки в кратчайшие сроки, — удивил меня Куан.

— И за сколько? За пару минут? — все-таки я отношусь скептически к подобным заявлениям. Ментаты, к примеру, запихивают в голову человека определенный объем знаний за три дня, но это всего лишь механическая возможность усвоить язык без идиом, устойчивых ходовых словосочетаний, двойственных выражений. Зато, говорят, после каждого сеанса мозг словно раскалывается, и чтобы не сталкиваться с болями, многие принимают магические препараты-блокираторы. В общем, одним лечим, другим калечим.

— Курс рассчитан на месяц, каждый день по несколько минут. Оригинальная и щадящая методика ограждает человека от побочных явлений. Даже блокирующие таблетки не нужны.

— Здорово! — я вдруг вспомнил, что мне предстоит визит в Венецию. А не попросить ли Чжан Юна впихнуть в мою голову итальянский? Пусть рядом со мной болтают разговорчивые итальяшки, а я буду их с удовольствием слушать! Но есть нюанс. Скорее всего, доктор пользуется магическими методиками, мне они не подойдут.

Я покосился на Куана, безмятежно рассматривающего пейзажи городских улиц, прохожих, вереницы машин, и не удержался от размышлений:

— Мне показалось, что доктор Чжан как-то просто отнесся к моей проблеме. Я думал, он проведет сеанс, даст рекомендации, а вместо этого прощупывал мои энергетические каналы.

— Главную рекомендацию он тебе дал. Поменяй свои приоритеты, — лицо Куано немного оживилось. — Научись пропускать эмоции сквозь себя как сито. Это не так трудно. Ты видишь перед собой человека, а не противника. Из-за этого начинаешь колебаться, нервничать. Опытный враг поймает тебя на чувствах и победит.

— А ты так умеешь?

— Конечно, — пожал плечами личник. — Трудно было первое время, когда я всерьез пытался представить себя ситом, через которое проходят эмоции. А потом понял, что это лишь символ, некий образ.

— Поэтому ты такой… неулыбчивый?

— Привычка, — Куан повернулся ко мне и улыбнулся на мгновение.

— Что-то не хочется быть таким, — я почесал макушку. — Девушкам не нравятся мужчины с вечно серьезной физиономией и без эмоций.

— Согласен, это тяжело. Поэтому выбирай, что тебе наиболее близко: стать великим бойцом или основателем своего Рода с большой ответственностью за семью.

— Я подумаю, — мне не хотелось сейчас дискутировать по моему будущему. Нынешнее положение нравилось куда больше, чем навязанные обязательства со стороны старших родовичей. Гусаровы ко мне в душу не лезут, а отцу, я надеюсь, хватит ума не ломать с таким трудом выстроенные отношения.

К дому мы подъезжали в сумерках. Исчезли лиловые тени, растворившись в серости начинающегося вечера. Игорь напрягся, вглядываясь в дорогу. Здесь частенько бегали ребятишки из одного двора в другой, а городские службы почему-то не поставили парочку фонарей для освещения мертвой зоны между домами. Завернул за угол и резко дал по тормозам.

— Дрова везешь, что ли? — возмутился Василий, едва не влетевший лбом в стекло. — Давай аккуратнее, а то прав лишу!

— Да какой-то идиот под колеса бросился! — процедил Игорь, вытаскивая из-за пазухи пистолет.

Фары освещали человека, стоящего чуть ли не вплотную к внедорожнику. Водитель успел затормозить, чудом не подмяв под колеса то ли пьяного, то ли самоубийцу. Чуть сгорбившись и уткнувшись