Род Волка - Сергей Щепетов

– Люди будущего раскапывали и изучали стоянки тех, кто жил очень давно. Вокруг ваших жилищ они нашли много костей мамонтов и поэтому стали называть вас «охотниками на мамонтов». Там, где жили хьюгги, они нашли много костей больших медведей и стали называть их «охотники на медведей».

– Гы-гы, – попытался сдержать смех Медведь, но, увидев, что Художник улыбается, заржал в голос. Остальные старейшины к нему присоединились.

– Нет, ну какие дураки, а? – только и смог произнести сквозь смех Горностай.

Семен почти сразу понял, что дело тут, скорее всего, опять в лингвистических тонкостях. Наверное, в буквальном переводе научные термины для туземцев прозвучали почти так же, как если бы он итальянцев назвал «макаронниками», а французов – «лягушатниками». У последних среди кулинарных изысков лягушачье мясо, конечно, присутствует, но оно отнюдь не является повседневной пищей. Термин же «охота» здесь означает поиск, преследование, умерщвление и разделку животного для получения пищи и материалов. В отношении мамонтов использовался иной термин, но Семену казалось, что он означает примерно то же самое.

– Не смейтесь над ними, – урезонил собравшихся жрец. – Они, наверное, как малые дети, которые живут на всем готовом и думают, что мясо бегает по степи уже в жареном виде. Неужели и ты такой, Семхон?

– Не знаю, – честно признался Семен. – Как и некоторые люди из будущего, я думал, что вряд ли хьюгги убивали больших медведей, чтобы питаться ими, а вы – мамонтов. Эти животные, по-моему, мало годятся для того, чтобы быть просто пищей.

– Что ж, значит и ты, и они не безнадежны. Ты ведь понял уже, что взять жизнь кого-то из мамонтов можно лишь с их согласия. Иногда они дают его – им известно их предназначение.

– И в чем же оно?

– Ты сам ответил на этот вопрос. Причем смог сделать это немногими словами!

– Это была лишь моя догадка, предположение.

– Оно оказалось правильным. Поэтому ты сидишь среди нас.

– А… хьюгги? Медведи? Они… тоже?!

– Не знаю, Семхон. Большой медведь почти ушел из Среднего мира. Не многим из ныне живущих довелось видеть его здесь. Может быть, хьюгги уйдут вместе с ним?

«Та-ак, – начал лихорадочно рыться в памяти Семен. – Считается, что пещерный медведь вымер к концу палеолита. Это дает хоть какую-то временную привязку. Если, конечно, ход истории в этом мире такой же, как в нашем».

– Кхе-кхе, – подал голос Медведь. – Может, уже того, а? Может, хватит ему уже? А то он умнее нас станет.

Все посмотрели на жреца. Тот кивнул и вытащил откуда-то из-за пазухи небольшой кожаный мешочек.

– Ты уже выбрал себе «внешнее» имя?

– Я?! Да… – растерялся Семен. – А можно оставить прежнее? Я уже привык к нему, да и звучит неплохо. Если нужно дополнение, то пусть будет «Семхон Длинная Лапа».

– Что ж, – согласился Художник, – «Семхон» может означать и «рожденный дважды».

– Он у нас, оказывается, с претензией, – не то с одобрением, не то с сомнением проговорил Кижуч. – Уверен, что сможет второй раз родиться в Средний мир. Пацаны-то к такому много дней готовятся.

– Сам захотел, – пожал плечами Горностай. – Не маленький уже, да и голова работает, хоть половины памяти и нет.

«О чем это они? – начиная пугаться, подумал Семен. – И что еще за мешочек? Может, просто талисман какой-нибудь, а? Если сейчас на свет появится сосуд из волчьего черепа, то меня стошнит, не отходя от кассы».

– Ну ладно, Семхон, – нетерпеливо потер ладони Медведь, – давай показывай свою магию. – Бизон рассказывал, что надо выдохнуть и пить большими глотками, да?

– Это смотря кому и в каком случае, – тоном наставника проговорил Семен, разматывая ремешок на горлышке кувшина. – В данном случае вам нужно выпить содержание маленького сосуда одним глотком и ненадолго задержать дыхание.

Своих уродливых «стопок» Семен приготовил четыре штуки – по числу участников, исключая себя. Он наполнил их и раздал присутствующим, начиная с Художника. Когда эта процедура была закончена, обнаружилось, что народ смотрит на него и чего-то ждет. В том – другом – мире этот немой вопрос можно было бы озвучить только одним способом: «А себе?» Семен содрогнулся: «Вот это я дал маху! Надо было пятый стакан припрятать, а то ведь сейчас из горла пить заставят. Блин, это мне за Бизона – нечего было над парнем издеваться!»

Он ошибся – в тысячу первый раз: от него хотели совсем не этого. Кижуч понюхал жидкость и шумно сглотнул слюну:

– Говори свое заклинание, Семхон, – мы готовы.

– Повторять за тобой нужно? – поинтересовался Горностай. – Может, сначала потренируемся, а то вдруг с первого раза не получится?

«Во-от в чем дело! – обрадовался Семен. – И как это я сразу не догадался?! Ну, уж за этим-то дело не станет!»

– Значит, так, – безапелляционным тоном заявил он, – повторять вслух за мной не надо. Сначала нужно сосредоточиться и мысленно пожелать каждому из присутствующих, чтобы ему всегда хотелось и моглось того, чего хочется. Потом выпить. А дальше уже пойдет мое заклинание. Понятно? Тогда начали…

Шутки не получилось – старейшины отнеслись к делу совершенно серьезно, а Художник, прежде чем погрузиться в недолгие размышления, глянул на него с нескрываемым интересом. Семен, дождавшись, пока последний проглотит свою дозу, утрет слезы и восстановит дыхание, тихо завел «Грузинскую песню» Булата Окуджавы. Он ее сам воспринимал почти как заклинание и рассчитывал, что получится убедительно.

В темно-красном своем будет петь для меня моя Дали,В черно-белом своем преклоню перед нею главу,И заслушаюсь я, и умру от любви и печали…А иначе зачем на земле этой вечной живу?И когда заклубится закат, по углам залетая,Пусть опять и опять предо мной проплывут наявуБелый буйвол, и синий орел, и форель золотая…А иначе зачем на земле этой вечной живу?..

Он закончил последний куплет и попытался понять, пора уже разливать по второй или еще нет. Первым молчание нарушил Горностай. Он хлюпнул носом и тихо пробормотал:

– Так я и думал: если уйдет мамонт, то тогда – буйвол… Белый… В молодости я видел такого…

Кижуч вздохнул и спросил, вероятно, самого себя, но почему-то вслух:

– Может, и правда? Если их не бить, не орать на них, то они будут как… как… Если преклонить главу, а?

«Быстро их забрало, – удовлетворенно отметил Семен, собирая пустые „стопки“. – Если так и дальше пойдет, то мое посвящение, пожалуй, обойдется без всяких там зверских испытаний».

Он успел раздать вновь наполненные посудины прежде, чем осознал некоторую несуразность происходящего: «Это как же так?! Я же пел-то по-русски! Ментального контакта у меня с ними нет и никогда не было! Тогда почему? А рогатый бык, как объект поклонения, действительно сменил мамонта в конце палеолита…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});