Через все испытания - Борис Мутовин

В итоге затяжных боев противник хотя и несколько потеснил части дивизии, но прорвать ее оборону и ворваться в Сталинград не смог. Только 13 сентября армия Паулюса начала штурм города. Главный удар она наносила против войск 62-й армии в направлении Мамаева кургана. Второй - в стык между 62-й и 64-й армиями, где противнику удалось потеснить значительно ослабленные в прошедших боях части 42-й и 92-й стрелковых бригад 62-й армии и 204-й стрелковой дивизии 64-й армии, захватить балку Купоросная и выйти и более.

После ожесточенных боев 15 сентября 204-я стрелковая дивизия по приказу командующего армией была выведена во второй эшелон и заняла оборону в районе высоты 115,9.

С выходом гитлеровцев непосредственно к Сталинграду начался самый тяжелый этап оборонительных боев наших войск.

Глава вторая

...От меча и погибнет

В середине сентября бои развернулись уже в самом городе. Переправы через Вешу оказались под постоянным огнем противника. Обстреливался и штаб 64-й армии. Каждый день мы недосчитывались товарищей.

В те дни мне как комиссару штаба армии почти ежедневно доводилось встречаться с ее командующим - генералом Михаилом Степановичем Шумиловым. К нему я испытывал особо теплые чувства, он нравился мне не только как грамотный, волевой военачальник, но и как обаятельный, чуткий человек, умеющий найти подход к подчиненному, повлиять на него.

Участник гражданской войны Шумилов рано проявил свои способности организатора, умелого командира. В боях против Колчака, Врангеля, Махно он командовал ротой, затем полком, в предвоенные годы стоял во главе дивизии, корпуса. В нашу армию Михаил Степанович прибыл в тяжелый период сталинградских боев, сразу же познакомился со всеми работниками штаба. Он глубоко вникал в деятельность каждого отделения, отдела штаба.

Однажды после партийного собрания, на котором обсуждалось письмо Военного совета и политуправления фронта ко всем коммунистам, М. С. Шумилов пригласил меня в свой блиндаж. Я подумал, что командующий хочет обсудить некоторые вопросы в спокойной "домашней" обстановке и мысленно стал готовиться ответить на многие вопросы. Но Михаил Степанович, когда мы сели за стол и нам подали чай, спросил только об одном: кто из коммунистов работников штаба имеет опыт боев. Я постарался дать подробную характеристику каждому. Шумилов молча слушал.

- Хорошо, - сказал он, когда я закончил говорить.

И было не ясно, что означает это "хорошо" - или одобрение моего доклада, или удовлетворение подготовкой работников штаба.

- Пойдемте на воздух, - предложил вдруг Шумилов. - Подышим немного...

Мы вышли на крутой берег Волги. Внизу в сполохах пламени - там, юго-западнее Бекетовки, грохотали взрывы, свинцом отливали воды могучей реки. Изредка недалеко от штаба армии падали бомбы, и тогда поверхность воды моментально становилась как будто в оспинках - тысячи осколков, камней, комьев земли сыпались вокруг.

- Вот она, Волга, - задумчиво сказал командующий. - За ней для нас земли нет. Будем стоять насмерть. - И повернувшись ко мне, спросил: - Не начали ли в войсках забывать понемногу приказ наркома?

- Нет, товарищ командующий... Мало того что он зачитывался перед строем и на всех партийных собраниях, приняты решения: "Ни шагу назад". Пропагандисты, агитаторы активно разъясняют требования приказа по сей день.

Я не удивился тому, что командующий спросил о том, как в войсках изучается приказ Народного комиссара обороны СССР № 227. В этом приказе указывалось, что немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду и Волге, хотят любой ценой захватить Северный Кавказ с его нефтью и другими богатствами, что отступать дальше - значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину, что немцы не так сильны, как это кажется некоторым. Поэтому, требовал приказ, надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр Советской земли. Ни шагу назад!

В связи с этим приказом сразу же развернулась широчайшая партийно-политическая работа. Цель ее: каждый боец и командир должны были проникнуться глубоким пониманием сложившейся обстановки, сознанием личной ответственности за судьбу Родины.

- Хорошо. Коммунисты несут особую ответственность за его выполнение. Их личный пример - огромная сила, - напомнил Шумилов.

Долго молчали. Недалеко снова раздался взрыв. Командующий не пошевельнулся. Я мучительно искал предлог, чтобы увести его в блиндаж.

- Здесь небезопасно, товарищ командующий, - не найдя ничего лучшего, сказал я.

Шумилов не ответил. Через минуту он заговорил совсем о другом:

- Надо очистить весь правый берег Волги в районе штаба армии и войск от переправочных средств через Волгу. Пусть никто не сомневается в том, что драться будем до конца. Нелишне усилить охрану штаба армии, подготовить его к круговой обороне. Ее разбить на сектора, назначить командиров каждого сектора и немедленно провести тренировки. Необходимо установить строжайший порядок на КП армии. Чтобы не было ни одного болтающегося без дела человека. Все должны быть в укрытиях. Весь транспорт убрать с территории. Позаботьтесь об этом...

Командующий будто бы размышлял вслух, и было совершенно ясно, что все сказанное им - программа на самое ближайшее время для всех в штабе.

- Как вы относитесь к начальнику штаба? - без всякого логического перехода спросил Михаил Степанович и медленно пошел к блиндажу. Почувствовав мое замешательство, он поправился. - Я хотел сказать, как оцениваете его работу?

- Полковник Новиков, на мой взгляд, добросовестный работник, - ответил я, мысленно отметив, что судьба начальника штаба решена.

Я не раз был свидетелем бесед командующего с Н. М. Новиковым. Шумилов часто высказывал ему неудовлетворение качеством подготовки штабных документов. Делал это сдержанно, тактично, чувствовалось, что это дается ему самому нелегко.

- Быть может, ему не хватает опыта, - сказал я. - Не мешало бы поддержать его, помочь ему.

Генерал ничего не ответил. У блиндажа он остановился, повернулся ко мне, холодно бросил:

- С полковником Новиковым нам придется расстаться. Вы свободны...

Вместо полковника Н. М. Новикова начальником штаба армии был назначен полковник Иван Андреевич Ласкин, несколько позже получивший звание генерал-майора. Уже вскоре всем стало ясно, что это грамотный, умелый штабной работник, имеющий огромный боевой опыт. Он командовал дивизией в период всей обороны Севастополя. Но по сложившейся привычке, Михаил Степанович продолжал на доклад чаще вызывать начальника оперативного отдела полковника Лукина, а не Ласкина. Иван Андреевич был явно расстроен. По этому поводу у меня состоялся разговор с М. С. Шумиловым. Тот, выслушав, сказал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});