Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

Олег опасливо присел на покосившуюся табуретку, достал из портфеля казенные бумаги и чуть брезгливо принялся раскладывать их на столе, по-хозяйски перед этим расчистив сантиметры места от нехитрой старухиной снеди. Мешок маячил в дверном проеме, не зная куда себя приткнуть, поскольку табуретов на кухне было всего два, а садиться на погрызенный грибком подоконник было явно небезопасно.

– Александра Яковлевна, – официальным тоном затянул Викул, – мною выписано определение о применении мер безопасности в отношении вас, как свидетеля, проходящего по уголовному делу № 26785 о нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Лелюку. В соответствии с этим документом, специальное подразделение при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, которое представляет Андрей Иванович… прошу любить и жаловать… должно разработать и обеспечить меры вашей безопасности, предусмотренные Федеральным законом о защите свидетелей, – Викул протянул старухе бумаги. – Вот, внимательно прочитайте и распишитесь. Там, где галочка.

Демичева достала из кармана халата – свидетеля хрущевской оттепели – покоцанные очки, взяла в руки бумагу и попыталась вчитаться. Но уже через пару-тройку секунд недовольно отвела взгляд от текста и сварливо пробурчала:

– А что, чистописанию в нынешних школах больше не учат? Почерк – как кура лапой. Рецепты, и те разборчивей выписывают… Нормальным, человеческим языком можешь сказать, чего тут накарябано?

– Я ведь только что объяснил, – терпеливо пояснил Викул и запустил пластинку сначала: – В целях вашей безопасности…

– Это я поняла, что в целях, – перебила старуха. – Слава богу, еще не совсем из ума выжила. Так это что, охрану ко мне приставят или как?

– Андрей Иванович, будьте любезны, поясните гражданке.

– Нет, – выдохнул Мешок. – Охрану к вам приставлять не будут. Пока – не будут.

– Это почему так?

– Физическая охрана свидетеля предусмотрена лишь в тех случаях, когда органам следствия становится доподлинно известно о подготавливаемом в отношении защищаемого лица противоправном деянии, – скучно-казенным тоном принялся объяснять Мешок. – В вашем случае подобного рода информацией мы не располагаем. Поэтому, в отсутствие реальных угроз, мы пока ограничимся стандартными в таких случаях превентивными мерами. Как то…

– А то, что мне его дружки-чучмеки на рынке теперь прохода не дают, – это по-вашему не угроза?!

Мешок посмотрел на Викула, удивленно вскинув брови. В ответ на лице у следователя прочиталось: «Я ж тебе говорил – вздорная старуха. Ну, держись, щас начнется…»

– …Давеча на рынке, у Алика этого, честь по чести спрашиваю…

– На каком рынке? Кто такой Алик?

– Алекпер Магерранов, – пояснил Олег. – Торгует фруктами на Кузнечном рынке. Тоже участвовал в той драке. В настоящее время – на подписке.

– Безопасность, ты меня слушаешь или как? – напомнила о себе старуха.

– Я буквально весь обратился в слух, – изобразил неподдельный интерес Мешок.

– Вот я, значит, его спрашиваю: «Почём черешня?» А он: «Вали отсюда, бабка. Какая тебе черешня? Да я теперь тебе помидора гнилого не продам. Ты моего брата посадить хочешь, так вот пусть менты паршивые тебя черешней и угощают…» Это, по-вашему, не деяние? Или деяние, это если бы он мне гирькой своей подпиленной в лоб засандалил?

– Ну, на самом деле вы не далеки от истины, – вполголоса пробормотал следователь.

– Хорошо, мы проверим эту информацию, – примирительно сказал Мешок. – В случае подтверждения проведем профилактическую работу.

– Ага, а пока вы будете проверять, меня эти чучмеки прирежут. А что? Им это на раз-два! Вон, телевизор включите – каждый день в Дагестане кого-нить взрывают, насилуют…

– Александра Яковлевна, ну что вы такое говорите?! – взвился, не выдержав, Викул. – Во-первых, мы с вами все-таки не в Дагестане живем. Во-вторых, подозреваемыми по делу проходят азербайджанцы. Причем не какие-нибудь залетные, а официально зарегистрированные в нашем городе…

– Это еще надо проверить, кто их тут официально регистрирует. А то понаехали, понимаешь. Не европейский город, а кишлак какой-то. Впору снова переименовывать – в Путинобад, – продолжала гнуть свою линию Демичева.

Викул демонстративно проигнорировал явную крамолу и попытался продолжить отсчёт:

– И, наконец, в-третьих….

– А ты мне тут пальцы не загибай. Первых-вторых-третьих! Раз по закону положено меня охранять – так охраняйте.

– Ну так мы за этим к вам и пришли!!!

Похоже, следователь был уже близок к тому, чтобы взорваться, и Мешок поспешил перевести огонь на себя:

– Александра Яковлевна, поймите…

– Я уже 70 лет Александра Яковлевна!.. Безопасность! Вы бы лучше на улицах безопасность обеспечили! Тогда бы и охранять никого не пришлось.

– Александра Яковлевна, у вас есть мобильный телефон?

– Сроду не было. У меня, думаешь, что, пенсия сто тысяч? Мне и за обыкновенный-то, городской, такие деньжищи выкладывать приходится… Чтоб их там всех черти к себе прибрали, чубайсов этих!

– Понял, мобильного не имеется. В таком случае мы поступим следующим образом, – Мешок достал из кармана визитку и брелок с КТС. – Вот здесь телефон нашего дежурного. В случае необходимости… Ну, скажем, при возникновении экстренной либо просто какой-то нестандартной, скажем так, ситуации, сразу звоните – в любое время дня и ночи ваш звонок будет принят. А вот это… брелок тревожной сигнализации. С этой минуты всякий раз, когда будете куда-то выходить из дома, обязательно берите его с собой. Достаточно нажать красненькую кнопочку… вот здесь… и мои сотрудники примут сигнал и оперативно прибудут туда, где вы находитесь.

Старуха недоверчиво повертела брелок в руках и замотала головой:

– Не, не возьму.

– Почему?

– А вдруг где оброню-потеряю? Мне ж потом до конца жизни не рассчитаться.

– Александра Яковлевна! Ну что вы в самом деле?! – страдальчески запричитал Мешок. – Потеряете – и черт с ним! Выпишем вам новый, такой же.

– Что, тоже бесплатно?

– Абсолютно.

– Ну-ну, – скептически глянула на него старуха. – У нас вон медицина для блокадников тоже, говорят, бесплатная. А как пойдешь в поликлинику: за то – плати, за сё – обратно плати… Да ладно, ты особо-то брови не гни. Я ж не дура, понимаю каково тебе, молодому, красивому, стоять тут и со вздорной старухой разговоры разговаривать.

– Ну зачем вы так? Напротив, вы мне весьма…

– Не юли. Не люблю… Ладно, давай сюда свою штуковину. Какую, говоришь, тут кнопку нажимать?..

– ….Ай спасибо тебе, Олежек! Вот удружил, так удружил! – саркастически усмехнулся Мешок, выходя вместе со следователем из провонявшего кошками подъезда.

– А что я? Я ж не сам эту хреновину замутил, – виновато пожал плечами Викул. – Во избежание ненужных эксцессов приказали обеспечить, привлечь вас.

– Опять же, дабы задницу свою в случае чего прикрыть…

– Ну и это само собой. Понимаешь, Андрюх, Демичева, она ведь, по сути, единственный свидетель. Все остальные в полный отказ пошли: либо – типа, вообще ничего не видели, либо – что-то такое видели, но, кто конкретно ударил Лелюка, опознать не берутся. Дескать, все горцы на одно лицо, как тут запомнишь. Ясен пень – кому нынче охота заморачиваться?.. В общем, если вдруг и старуха в отказ пойдет – глухо дело. Ибрагимов вполне соскочить может…

Они подошли к машине, и Мешок требовательно побарабанил пальцами по стеклу. Задняя дверь приоткрылась, и из нее высунулась голова Джамалова:

– Чего-то вы долго. Всё? Едем?

– Кто едет, а кто и пешочком, на своих двоих.

– Не понял? Это вы, часом, не на меня намекаете?

– В чем в чем, а в интуиции тебе не откажешь, – усмехнулся Мешок. – Двинешься сейчас на Кузнечный… Да ладно, не криви морду, тут рядом… Пойдешь на фруктовый ряд, отыщешь там Алекпера Магерранова.

– На фига?

– Проведешь профилактическую беседу на предмет нашей героической старушки. Чтоб больше не обижали. А заодно поводи жалом: что там, к чему и как… Всё, Ильдар, давай, сворачивай свои игрушечки. А то уже в глазах шарики бегают…

* * *

Отдельческий банкет по случаю проводов на пенсию начальника «карманного» отдела подполковника Золотова клонился к закату. Была та стадия вечеринки, когда народ неминуемо распадается на кружки по интересам: кто-то продолжает звероподобно напиваться, кто-то ударился в пьяные дискуссии «за державу и профессию обидно». Немногочисленные, в основном пришлые, женщины (канцелярия, секретариат, бухгалтерия) все до единой были мобилизованы под медленный танец. Под грустнейшую балладу Тома Уэйтса именинник танцевал с Ольгой. И за весь вечер то был едва ли не единственный шанс поговорить по душам.