Рай милостью Божией. Обретение - Бетти Лаймен-Рисивер

Около полудня все увидели Каллена, скачущего во весь опор на черной кобыле вдоль берега реки. Он неистово размахивал своей черной шляпой и сиял ослепительной улыбкой. Мужчины закричали, завопили что было сил, и так орали во всю глотку, пока не охрипли… Едва Клеборн въехал в ворота, они вытащили его из седла, повалили на землю и забарабанили ладонями по его спине с такой силой, что он и слова не мог вымолвить.

— Они отступили! — наконец с трудом выдохнул он.

После девяти дней осады подсчитали потери — двое убитых, четверо раненых. Никто точно не знал, сколько индейцев погибло: верные обычаю, воины забрали с собой тела убитых, чтобы белые не оскальпировали их, покрыв мертвых несмываемым позором.

Через несколько дней из Холстона прибыл отряд колониальной полиции и к своей великой радости увидел, что маленький бастион выдержал осаду. А вскоре после этого поступили сообщения об удивительных подвигах Джорджа Кларка на северо-западе.

Изекиэл взял в руки скрипку, и поселенцы, подкрепившись оленьим мясом и кусками медвежатины, пустились, топая башмаками, в пляс. Китти наблюдала за ними со стороны, а Майкл лежал у нее на руках, убаюканный звуками музыки.

В разгар праздника Мэгги Гамильтон обратилась к капитану отряда полиции с просьбой забрать ее с собой, когда они закончат свою миссию на западе: теперь, после смерти мужа, ей не хотелось оставаться здесь. Да и приезжать сюда в свое время ей тоже совсем не хотелось…

Китти сидела в хижине одна. Она пыталась думать о чем-нибудь другом, но в голову ничего не шло, кроме разлада Дэниэла со старым полковником, и это отзывалось в ней глухой болью.

Воспоминание о скорбном личике Джемины еще больше ее опечалило. Не в лучшем положении оказалась и Элизабет… Китти не знала, что сказать ей, лишь бормотала общие слова о том, что все образуется… Сегодня ей тем более нечего было сказать: на рассвете в сопровождении Романа и Кал-лена Дэниэл выехал из форта — разведчики должны были доставить его в факторию Логан для суда над ним за факт предательства.

Вслед им отправилась большая группа поселенцев — полковник Кэллоувэй с Биллом Хэнкоком, которым предстояло выступить на суде свидетелями, и те, кто просто выразил желание присутствовать на судебном разбирательстве, чтобы первым узнать о решении трибунала…

3

Прошло уже девять месяцев со времени окончания осады форта. Когда до востока дошли сообщения о поражении Черной Акулы и освобождении Винсена разношерстной командой Джорджа Кларка, которому удалось взять в плен самого Скупщика скальпов, начался приток поселенцев. Появились новые окруженные частоколом поселки, а в тех, что были брошены населением под угрозой нападения индейцев, вновь забурлила жизнь. Не проходило ни одной недели без того, чтобы в Бунсборо не появлялись группы новоселов.

Все быстро менялось, и это сильно беспокоило Китти. Оправданный судом Дэниэл вернулся к Ребекке на восток, а сюда с каждым днем прибывало все больше чужаков. Даже Сквайр уехал со своей семьей и несколькими другими поселенцами на северо-запад, где они застолбили участки неподалеку от Чистого ручья, всего в двадцати милях ниже водопадов на Огайо. И старый полковник сильно изменился со времени трибунала…

Вечером, когда наконец угомонился Майкл, была вымыта и убрана посуда после ужина, она попыталась рассказать о своих чувствах Каллену, но муж только пожал плечами:

— Неужели ты, девочка моя, думала, что все навечно останется неизменным?

Он сидел в сгущающихся сумерках на крыльце и покуривал трубку: теперь, когда табак снова стал доступным, он вернулся к старой привычке.

Китти уселась рядом с ним чуть сзади, чтобы удобнее было растирать мышцы его плеч: он, как и все остальные, работал теперь на общем маисовом поле. После того, как между Бунсборо и Огайо возникли новые фактории, ставшие буфером в случае немногочисленных набегов индейцев, отпала необходимость в частых и долгих вылазках разведчиков, и ни Каллена, ни Романа уже не освобождали от работы в поле. Роману, похоже, было все равно, но Каллен откровенно ненавидел сельский труд.

Она чувствовала под пальцами упругие узлы его мускулов, но через несколько минут массажа они начали расслабляться…

— О-о-о… чуть повыше… Как хорошо, Китти, любовь моя…

Издалека до них донеслось пение женщины — у нее был приятный мягкий голос. Возле реки неистовствовал хор лягушек.

— Ты прав, Каллен Клеборн: многое меняется. В последнее время я думала… — она осеклась, но потом, набравшись мужества, продолжила (будь что будет!): — Теперь, когда нет такой острой необходимости в разведке, может, подумаем о переезде в наш собственный дом? Там, на Выдряном ручье… Это будет так здорово для Майкла!.. Ну, и для нас тоже. Ты же знаешь, я никогда не теряла надежды, что мы…

Она почувствовала, как мышцы его снова напряглись под ее пальцами. Прекратив растирать ему шею, она наклонилась, чтобы заглянуть Кал-лену в лицо. Он отвел от нее свои серые глаза.

— Каллен, что с тобой?

Он глубоко вздохнул. Трубка его лежала в стороне, а от него резко пахло табаком. Он повернулся к ней и прикоснулся к ее щеке.

— Нужно было сказать тебе об этом раньше… Но я знал, что тебе будет больно. После осады… Ты ведь знаешь, что часть воинов Черной Акулы откололась — как можно больше напакостить поселенцам перед отходом на север?

Китти кивнула, почувствовав, как в теплой ночи руки ее покрылись холодными мурашками.

— Дом… — тихо сказал он, — …они сожгли его.

Оба долго молчали.

— Дотла? — наконец спросила Китти.

— Да. Прости меня, девочка моя.

— Мы могли бы его снова отстроить…

— Послушай, жена! — донесся до Китти раздраженный голос Каллена, лица которого она не видела. — Разве ты не знаешь, что я никогда не стану обрабатывать землю?

Он резко вскочил и зашагал к главным воротам, которые теперь почти никогда не закрывались. Он мог — она хорошо это знала — оседлать сейчас свою черную кобылу и галопом помчаться вдоль реки. Ведь не зря же она прожила с ним эти годы… Он всегда так поступал, когда ему было не по себе или когда на него кто-то давил…

Прислонившись к косяку двери, Китти закрыла глаза. Выступили слезы. Над ухом прожужжал москит, но она даже не отмахнулась от него, вспоминая густой запах, исходивший от земли участка Джентри по таким вот, как этот, теплым вечерам, нежный вкус родниковой воды, журчание ручья, впадающего в реку… этот мягкий голубоватый туман, поднимавшийся над высокой травой, когда в ней распускались цветы, а ветер пригибал их стебли к земле… Влечение к земле, думала она, сродни влечению на свет младенца в чреве матери, или влечению двух тел… или даже тяге к смерти, когда ты к ней уже готов, когда прожил жизнь так, как хотел…