Anamnesis morbi. (История болезни) - Александр Светин

Глава 6

Когда и где — непонятно

Существо больше всего напоминало Чебурашку, изрядно пополневшего и заточившего себе уши напильником под острый угол. При этом псевдо-Чебурашка лишился своей привычной мохнатости, зато обрел грандиозный панковский ирокез рыжей масти. Ирокез задорно торчал между заостренными ушами и ритмично подергивался: существо что-то старательно жевало. Одето оно было как-то по-крестьянски, в длинную, почти до пяток грубую холщовую рубаху. Очень похоже, что домотканую. Неведомая зверушка сидела в ногах моей кровати и болтала босыми пятками в воздухе.

Стоп. Я увлекся изучением странного гостя и не сразу понял, что нахожусь в родной реанимации… только вот по другую сторону баррикад, так сказать. Я лежал на койке в нашей «люксовой» десятой палате (вся люксовость которой сводилась лишь к ее одноместности). Под правой ключицей у меня торчал катетер, в него что-то там капалось. Ба, даже к монитору подключили! Ну-ка, что там у нас? Синусовый ритм, отлично, поживем пока. А что это у меня грудь так саднит?

Я попытался рассмотреть, что там. Худшие подозрения оправдались: на коже красовались два круглых свежих ожога геометрически-правильной круглой формы. Итак, все ясно: я зазевался и не убрал руки, меня шарахнуло парой-тройкой тысяч вольт, и я немножечко умер… А коллеги вернули меня в наш мир… при помощи не вполне эстетичных и приятных, но зато чертовски эффективных способов.

Ладно, с этим определились. В принципе теперь появление странного существа на моей кровати становится вполне объяснимым. Галлюцинация. Простой, незатейливый такой глюк. Вызванный преходящей гипоксией головного мозга во время клинической смерти. Глюки, как известно, бывают разные. Самый распространенный в народе (особенно после праздников) — маленькие зеленые человечки. Мой глюк был эксклюзивным: во-первых, человечком его назвать сложно, во-вторых, он не зеленый, а скорее цвета кофе с молоком, в-третьих, не такой уж и маленький… метр точно будет… может, чуть больше.

— Один метр, семь сантиметров! — произнес глюк, прекратив жевать.

Я вздрогнул. Галлюцинация оказалась не только зрительной, но и слуховой, даже вербальной. Сколько же времени я пробыл в клинической смерти?

— Двадцать две минуты и сорок четыре секунды, — немедленно ответил глюк и уселся поудобнее.

На меня уставились два огромных синих глаза. Глюк откровенно меня изучал, наклоняя большую голову с ирокезом то к правому плечу, то к левому. Его брови вопросительно поднялись домиком. В мимике активно участвовали уши, то сворачиваясь в трубочки и вновь разворачиваясь, то волнообразно изгибаясь.

Я понял, как мне нехорошо: галлюцинация не только была невероятно четкой, она еще и вполне связно разговаривала, отвечая на невысказанные вслух вопросы.

— Слушать мысли — дело нехитрое. И вовсе я не глюк! — сварливо заявило существо.

— А кто же ты? — С трудом, но я обрел-таки дар речи. В горле подозрительно запершило, похоже, коллеги меня еще и интубировали. Ай, молодцы!

— Я — Хранитель Улья! — гордо заявил бывший глюк и подбоченился короткими ручками.

Я переспросил:

— Хранитель улья? Пасечник, что ли?

— Сам ты пасечник! — существо, похоже, всерьез обиделось. — Я — Хранитель Улья! Это должность такая… и звание. Почетное, между прочим!

— А имя-то у тебя есть, Хранитель?

Существо задумалось и озадаченно почесало ушами брови:

— Имени нет. Меня как-то все Хранителем зовут… Так всегда было.

Я попытался оценить свое психическое состояние. Врач-реаниматолог, сорока трех лет от роду, скептик и циник, валяется на койке в собственном отделении и мило беседует с неким существом странного вида, говорящим человеческим голосом, размахивающим ушами и называющим себя Хранителем Улья без имени. Да психиатры меня с руками оторвут…

— Как же без имени… без имени нельзя, — скрывая свои тяжкие мысли пробормотал я, — надо бы тебя назвать как-то.

Хранитель заинтересованно поднял правое ухо:

— Назвать? И у меня будет свое имя?

— Ну да.

— Навсегда-навсегда?

— Если захочешь, сможешь сменить.

— Я согласен, согласен! — бывший глюк захлопал в ладошки. — А как ты меня назовешь?

Я задумался. И в самом деле, как? Надо бы что-нибудь такое, незатейливое… но человеческие имена с моим новым приятелем как-то не ассоциировались. И тут меня осенило:

— Хруль!

— Как-как?

— Хранитель Улья: ХрУль. Коротко, емко и красиво.

Существо задумалось, бормоча себе под нос новое имя, как бы пробуя его на вкус. И расплылось в широкой улыбке:

— А что, мне нравится! И звучит красиво. Пусть будет Хруль.

Ладно, пора внести ясность. Рывком усевшись в постели, я требовательно уставился на новоназванного Хруля:

— Может, объяснишь, что происходит? Ты кто?

Хруль недоуменно уставился на меня:

— Я же тебе только что сказал: Хранитель Уль…

— Это я слышал. Ладно, сформулирую вопрос иначе: вот я, к примеру, человек. Кошка — это кошка, хомячок — это хомячок… а кто ты? К какому виду относишься? — решил я классифицировать собеседника.

— Ну… — Хруль задумался, но ненадолго: — иногда таких, как я, называют пол… полтергейстами…

Час от часу не легче!

— Ты что, привидение? И… «таких, как я…» — вас что, таких много?

Хруль опять обиделся и сделал стойку ушами:

— Я не привидение! Это вы, люди, придумали называть нас, Хранителей, полтергейстами. А мы не духи вовсе… просто иногда приходится пошуметь. Производственная необходимость.

Я, не сдержавшись, захохотал. Чебурашка-мутант, рассуждающий о производственной необходимости — это сильно!

— И что смешного? — полтергейст Хруль насупился.

— Прости, это я так… о своем, — утерев слезы и отдышавшись, выдавил я. — Ладно, выяснили: полтергейсты на самом деле не «шумные духи», а Хранители Ульев. Это, конечно, многое объясняет…

Хруль иронии не понял:

— Значит, ты больше не будешь задавать дурацкие вопросы?

Теперь настал мой черед обижаться:

— Это почему же дурацкие?!

— Потому что мне приходится тебе объяснять элементарные вещи! — менторским тоном заявил ушастик.

— Уж извини, но вопросы задавать буду я. И много вас таких… Хранителей?

Хруль опять озадачился:

— Точно не знаю… никто, наверное, не считал. Но Ульи есть в каждом городе… и не только в городах, в деревнях тоже. Только там Ульи совсем маленькие, так… районного масштаба, — несколько пренебрежительно закончил Хранитель.

Голова у меня пошла крутом. Под одеялом я ущипнул себя за ногу: было больно. Все реально, Хруль не явился ко мне в ночном кошмаре, он действительно сидит передо мной и с незамутненным взором вещает о каких-то ульях, которые есть в любом населенном пункте… что же там за пчелы-то живут, в этих ульях?

— Не пчелы, — Хруль опять принялся читать мои мысли.

— А кто же?

— Души. Души ушедших.

— Умерших?

— Нет, ушедших. Они не умирают, они уходят. А потом возвращаются.

Приехали. Итак, в ульях живут души. Бессмертные, как известно. А Хруль, стало быть, их Хранитель. Запахло мистикой. Я устроился поудобнее и приготовился к долгому серьезному разговору:

— Так, я ничего не понимаю. Расскажи с начала и поподробней: что это за Ульи, зачем они? Куда возвращаются души? Каковы твои функции? И в конце концов, я-то тут при чем?

Хруль тяжело вздохнул, уселся по-турецки и начал свой рассказ:

— Ульи были всегда. Когда душа человека уходит из вашего мира, она попадает в Улей. И ждет там своего часа, когда ей будет назначено вернуться. Вернуться в ваш мир, дав жизнь новому человеку. Потом душа опять уходит и вновь оказывается в Улье. И опять ждет… Это бесконечно. Я — Хранитель. Я слежу за тем, чтобы Улей не опустел. А еще присматриваю за порядком в нем. Души, знаешь ли, разные встречаются… некоторые норовят без приглашения вернуться в ваш мир. Или наоборот, раньше времени сунуться в Улей. Ну и в самом Улье бывает неспокойно: каждая душа обладает ин… индивидуальностью, — Хруль с трудом выговорил длинное слово, — капризы, претензии… иногда конфликты. С особо буйными церемониться не приходится. Отсюда и все эти стуки, двигания мебели, летание тарелок и тому подобные явления, которые вы, люди, называете «полтергейстом». Тьфу ты, слово-то какое придумали! Не выговоришь, — сварливо пробурчал ушастый смотритель за душами.

Да, однако… Место вечного обитания бессмертных душ в рассказе Хранителя больше напоминало старую добрую студенческую общагу… а сам Хруль — то ли ее коменданта, то ли председателя студсовета. Но все еще оставалось много неясностей:

— А кто тебя назначил Хранителем? Или избрал? И кто определяет, когда душе пора собираться в Улей или, наоборот, возвращаться к людям?