Лэйси из Ливерпуля - Маурин Ли

— Разделим доходы! — воскликнула Элис. Больше всего на свете ей хотелось получить салон Миртл, но разделение доходов казалось совершенно неприемлемым. — Ты имеешь в виду — поровну? Вряд ли это можно назвать справедливым. Ведь всю работу буду делать я.

— Отлично, ты получаешь две трети, а я одну треть. — Кора знала Элис достаточно хорошо, чтобы понимать, что та ни за что не согласится на половину. С самого начала ее вполне устраивала одна треть. Это был самый легкий способ делать деньги из тех, что ей были известны. — Я сейчас быстро составлю соглашение.

Элис ждала, сидя на краешке стула. Получилось! Завтра утром парикмахерская Миртл будет принадлежать ей, хотя очень хотелось бы обойтись без Коры Лэйси. У нее остался неприятный осадок. Одна треть доходов! Здесь было холодно. Чтобы согреться, она протянула руки к небольшому огню в камине, разведенному из брикетов кокса. Она поежилась. Огонь почти не давал тепла. Кора окружила себя красивыми вещами, но не придавала никакого значения земным благам, уюту. Ничего удивительного, что Билли предпочитал проводить все вечера в пивных барах.

О своей невестке она не знала ничего, за исключением того, что ее девичья фамилия была Барклай, что мать Коры умерла при родах и ее воспитали две тетки, старые девы, которые давно умерли. Об отце никто и никогда ничего не слышал.

Не переставало вызывать удивление и то, что они с Билли нашли друг в друге. Билли почти никогда не бывал дома, Кора редко выходила за его пределы, а когда они были вместе, то совершенно игнорировали друг друга. Казалось, что Билли чувствует себя не в своей тарелке в присутствии холодной и расчетливой супруги, Кора же демонстрировала презрение к добродушному и по-детски наивному мужу.

Ноги у Элис закоченели от холода. Она встала и начала ходить по комнате, чтобы вернуть им ощущение тепла. Она сняла вазу, стоявшую на каминной полке. В тусклом свете ваза заискрилась, как бриллиант, когда Элис повертела ее в руках. Она щелкнула по ней ногтем, и та издала резкий, звонкий звук, как колокольчик. Хрусталь! Господи, как Кора смогла позволить себе такую вещь? И, если на то пошло, откуда у нее двадцать пять фунтов? От Горация Флинна?

«Я полагаю, что она не только ведет его книги», — кажется, примерно так выразился отец. Элис содрогнулась, представив себе, как толстый и жирный Гораций Флинн подходит к ней вплотную, а уж о том, чтобы вести его книги или проделывать какие-то интимные вещи (если папа прав), и говорить нечего.

На столе лежала детская книжка — картонная азбука-раскраска, где рядом с каждой буквой нарисована какая-нибудь зверушка: «А» — антилопа. Она открыла последнюю страницу: «3» — зебра. Из книжки выпал листок бумаги, на котором были написаны простые примеры на сложение: 1 + 1, 2 + 2, 2 + 1. Ответы были вписаны неуклюжей детской рукой. Должно быть, Кора составляла примеры, а Морис писал ответы. Вероятно, она занимается с ним дома.

Элис зачем-то посмотрела на стену, где раньше висела розга. Теперь ее там не было. Она заметила, что розга стоит, прислоненная к облицованному зеленой плиткой камину. Желудок у нее подступил к горлу. Неужели Кора избивает своего малыша, чтобы заставить его учиться?

Внезапно Элис охватило горячее желание побыстрее убраться из этой красивой холодной комнаты, с ее дорогими украшениями и вернуться в свой собственный, теплый и уютный дом, в котором ни одна безделушка не стоила дороже шести пенсов, но который был ей гораздо милее. К черту Миртл с ее салоном! Кора может оставить себе свои деньги и свое деловое соглашение.

Она направилась к двери — и представила Джона, который сидит в кресле возле окна, поджидает ее, сердясь и раздражаясь, желая знать, где она была и скольким мужчинам позволила дотронуться до себя. Обвинения становились все более и более дикими и оскорбительными. Она не могла заставить себя пересказать отцу хоть что-то из того, что говорил Джон. Скольких мужчин она обслужила? Сколько она заработала? Ужасные обвинения из уст человека, который, как она думала, будет любить ее всегда! Элис подавила всхлип, и как раз в этот момент в комнату вошла Кора, держа в руках вырванный из блокнота листок бумаги.

— Извини, что я так задержалась, но все надо было изложить предельно точно. Просто подпиши вот здесь, где я проставила пунктирную линию. Я захватила с собой чернила и ручку.

— Сначала я хотела бы прочесть это.

— Конечно, — легко согласилась Кора. — Никогда ничего нельзя подписывать, не прочитав сначала.

— «Я, Элис Лэйси, — принялась читать вслух Элис, — удостоверяю получение суммы в двадцать пять фунтов от Коры Лэйси, что дает право упомянутой Коре Лэйси на владение in perpetuity [2] одной третью делового предприятия, известного в настоящее время как «Салон-парикмахерская Миртл». — Она нахмурилась. — Что значит «in perpetuity»?

— До тех пор, пока ты не вернешь мне деньги назад.

— Тогда все в порядке. — Ей не часто приходилось ставить свою подпись. Она села и аккуратно написала над пунктирной линией: «Элис М. Лэйси».

— Что значит «М»? — поинтересовалась Кора.

— Мэворин. Так звали мою маму. Мой отец называл ее Рене.

Кора кивнула:

— Ну, вот твои деньги. — Она протянула небольшой клочок бумаги.

Элис непонимающе уставилась на него:

— Что это?

— Это чек на двадцать пять фунтов.

— Но мне нужны деньги, а не чек! — Она краем уха слышала что-то о чеках, но еще никогда не видела их в глаза.

— Чек — то же самое, что и деньги, — снисходительно улыбнулась Кора. — Просто отдай его дочери Миртл. Она знает, что с ним делать.

Элис хотела было возразить, но это только лишний раз продемонстрировало бы ее невежество. Она взяла чек, поблагодарила Кору и сказала, что пойдет домой.

На улице она остановилась. Ей было не по себе. Как может клочок бумаги иметь такую же ценность, что и двадцать пять фунтов? Ах, если бы только она могла спросить Джона! Ему, похоже, было известно все на свете. Элис вздохнула. Давно миновали дни, когда они могли что-нибудь обсуждать — например, стоит ли провести воскресенье в Нью-Брайтоне, если погода будет хорошей? Или лучше поехать в Саутпорт, куда легче было добраться на электричке, отходившей от вокзала на Марш-лейн? Поставить ли еще одну кровать в спальню к девочкам, которые стали старше? Орла постоянно жаловалась на то, что они спят втроем в одной кровати.

Эта история с чеком не давала ей покоя. Она вернулась бы к отцу, но он, наверное, уже ушел на свидание с Филлис Гендерсон, своей последней по счету пассией. О чеке должна знать Бернадетта. В отличие от Элис, она была умницей. Они вместе ходили в начальную школу Святого Джеймса, но в одиннадцать лет Бернадетта получила стипендию и перешла в монастырскую школу Сифилда. Она жила совсем рядом, на Ирлэм-роуд. Надо надеяться, Бернадетта успокоит ее. Конечно, придется задержаться, но она и так опаздывала, и сейчас Джон, наверное, уже сходил с ума от злости. «Какого черта! Пропадать, так с музыкой!»

— Конечно, с чеком все в порядке, глупышка, — рассмеялась Бернадетта. Она была уже в халате, собираясь лечь в постель, хотя была всего половина девятого. С самого Рождества Берни ходила подавленная. Рой Мак-Брайд оказался таким же, как все остальные мужчины, которых она знала, за исключением Боба, и в такси, когда они возвращались домой после танцев в канун Рождества, попытался сунуть руку ей под юбку. Она решила совершенно отказаться от общества мужчин, заменив его книгами.

— Мы в Управлении нефтепродуктов получаем массу чеков. А за что выписан этот, кстати говоря?

В третий раз за сегодняшний вечер Элис объяснила ситуацию с салоном Миртл, а потом рассказала о своей встрече с Корой.

— Она заставила подписать какое-то соглашение и хочет одну треть доходов, но это ерунда. Начиная с завтрашнего дня парикмахерская Миртл будет принадлежать мне, и только это имеет значение.

— Ох, Элис! — Бернадетта выглядела испуганной и недовольной. — Лучше бы ты спросила меня для начала. Я бы одолжила тебе денег, и тебе не пришлось бы ничего подписывать. Я не потребовала бы доли в доходах. Только чтобы ты вернула мне деньги, когда сможешь, вот и все.

Элис потрясенно уставилась на подругу:

— Мне и в голову не приходило, что ты состоятельная дама, Берни.

Бернадетта пожала плечами:

— Именно поэтому у нас с Бобом никогда не было детей, разве нет? Я задерживалась на работе, чтобы поднакопить на мебель для нашего дома. А когда его убили, я не смогла заставить себя истратить хоть пенни. Мне это казалось неправильным — покупать одежду и все такое, так что деньги так и лежат в Министерстве почт. Теперь там должно быть фунтов сорок. Ты могла бы взять их у меня, выкупить салон Миртл, а на остаток отремонтировать его немного. Он явно в этом нуждается.

— Ох, Берни! Если бы я знала!

— Верни Коре ее чек, а я устрою так, чтобы завтра получить деньги.