Диалоги - Диас Назихович Валеев

нервничаешь из-за завтрашнего дня? Из-за сходки?

Н и к о н о в. Нет. Не знаю.

З в о н а р с к а я. Какой странный ты в последние дни. Ты разлюбил меня?

Н и к о н о в. Ты мне еще дороже… У тебя мягкие волосы. Ты очень женственна.

З в о н а р с к а я. Знаешь, я не жалею ни о чем… И никогда не жалела! Все эти годы! Я приобрела друзей, отдающихся делу беззаветно и всей душой! Я нашла тебя. И это тоже навек. Вы пренебрегли теми же чувствами, теми же благами, не уступив ни эгоизму родных, ни личному самолюбию. Это братство даже выше любви, самой возвышенной!.. Когда я поняла, что я нужна, что я буду полезна теперь же для того дела, к которому готовила себя, к которому тянулась душой… (Вдруг, словно услышав что-то и остановившись, резко поворачивается к Никонову, склоняется над ним.) Ты плачешь?

Н и к о н о в. Замолчи же, наконец! Замолчи! (Словно поднятый взрывом, вскакивает с постели. Мечется по комнате.) К черту! Все к черту! Не могу!

З в о н а р с к а я. Что? В чем дело?

Н и к о н о в. Я отрезан уже от всего!

З в о н а р с к а я. Возьми себя в руки! Что случилось?

Н и к о н о в. Зачем ты мне все это рассказываешь? Зачем?

З в о н а р с к а я. Не знаю.

Н и к о н о в. Нарочно? Ты не веришь мне и нарочно!.. И правильно. Все это уже далеко от меня!

З в о н а р с к а я. Что случилось? Ну!

Н и к о н о в. Кончилась моя деятельность, Лида. Я… кончился!.. Четыре дня назад я завербован Гангардтом. (Усмехаясь.) Мне ничего не надо уже рассказывать. Опасно!

З в о н а р с к а я. Что ты… ерунду мелешь?!

Н и к о н о в. А если это так? Что тогда?

З в о н а р с к а я. Если так, я бы, наверное… убила!.. И тебя, и себя.

Н и к о н о в. Это так.

З в о н а р с к а я. Неправда!.. Неправда!

Н и к о н о в. Правда. Не знаю, как это произошло. Я думал сначала, что как-то обману его, проведу!.. Принесу пользу. Думал что-то узнать! (Пауза.) Не бойся. Неприятным делом я не заставлю никого из вас заниматься. Сам с собой рассчитаюсь.

З в о н а р с к а я. Садись. И рассказывай.

Н и к о н о в. А что рассказывать? Нечего рассказывать. Он пригрозил, что ты у него в руках… Что если я не пойду на это, то он тебя… У него данные, что мы связаны с первомартовским делом о покушении на цареубийство. Вот я и взял удавку себе на шею!.. Подписал. Был в другой раз и подписал!.. А может, трус? Поэтому! Я не оправдываюсь. Душа, видно, жидка оказалась.

З в о н а р с к а я. Ладно. О ком он тебя спрашивал?

Н и к о н о в. Кто входит в состав студенческого суда. Его это главным образом интересует. Но я ничего не сказал.

З в о н а р с к а я. Еще о ком спрашивал?

Н и к о н о в. Об Ульянове, о Фадееве, о многих… О том, когда, где и кем решены нынешние студенческие волнения во всех университетах. О тебе спрашивал. Ей-богу!

З в о н а р с к а я. Что ж спрашивал?

Н и к о н о в. А черт его знает! Как-то намеком все. Не прямо. Я ничего не сказал.

З в о н а р с к а я. Так о чем же он спрашивал?

Н и к о н о в. Ты не веришь? Я уже сам себе не верю.

З в о н а р с к а я. О чем спрашивал?

Н и к о н о в. Я встречался три раза, но ничего не сказал. Может, проговорился нечаянно? Но, по-моему, нет. Нож сегодня взял. У него явочная квартира. На Поповой горе, в доме Овсянниковой. И вот взял нож!.. Не смог. Человек. Понимаешь, враг, а все равно человек. Не смог ножом! Жидкая душа! Может, если бы револьвер был! Стрельнуть легче, чем ножом!.. Он гад, гад! Все поет, что якобы хочет, чтоб я был не просто провокатором. Мол, игра покрупнее, прицел на несколько лет вперед! Ввести меня в самую верхушку. Профессия: плодить провокаторов! Здесь даже лесть идет в ход. А сам спрашивает, спрашивает!

З в о н а р с к а я. О чем еще он спрашивал?

Н и к о н о в. О сходке. Про наши отношения. Связи с другими городами. Заграничные связи. О Португалове, Смелянском. Надо, мол, смотреть шире, не надо бояться. Что немыслимо для такой личности, как я, не знать чего-то.

З в о н а р с к а я. Ну, и что ты?

Н и к о н о в. Я?.. Так. Односложные ответы. Ничего существенного. Но с каждым разом он давит все сильнее. Кто-то ему напродавал. Наверно, Шелонов. Знает много. И давит. Давит.

З в о н а р с к а я. Ты?..

Н и к о н о в. Нет. Никого. Я ничего еще не сказал. Отчего ты на меня не смотришь? Посмотри мне в глаза!

З в о н а р с к а я. Всю неделю у меня сердце ныло.

Никонов поворачивается, опять ходит, опять останавливается.

Н и к о н о в. Отчего ты на меня так смотришь?

З в о н а р с к а я. Как же мне на тебя смотреть?

Н и к о н о в. Мы двое знаем. Никто больше. Никто, поняла? (Снова ходит по кругу.) Я не предатель. Он поймал меня на крючок. Купил во время обыска! И я, мразь, поддался! Но я не предатель! Поняла? Веришь?

З в о н а р с к а я (после долгого молчания). Верю. (Трогает пальцами его лицо, глаза.) Верю… Сколько близких уже в тюрьмах? С ума сошли, кончили самоубийством! Казнены!.. Господи!

Н и к о н о в. Я мог бы не сказать. Но нельзя не проститься. Нужно проститься. Хоть один человек в мире… Чтобы знал и простил. Хоть одна душа… И чтобы простила!

З в о н а р с к а я. Ты никого не выдал?

Н и к о н о в. Нет.

З в о н а р с к а я. Хорошо. Хорошо, что ты мне все сказал. Хорошо, что наша совесть чиста.

Молчание.

Н и к о н о в. Прости меня.

З в о н а р с к а я. За что же?

Н и к о н о в. Прости, если в чем-либо я произвел на тебя дурное впечатление. Мне было тяжело подумать, что ты меня осудишь. Теперь, когда я стою у могилы, все кажется мне сходящимся для меня в одном. В моей чести. В эти дни я кончаю все земные счеты. И знай, я любил тебя, страдал и молился с тобой. Будь же защитой моей чести.

Женщина вынимает револьвер, кладет