Балтийцы (сборник) - Леонид Павлов

Вахта страшно трудна в такой момент. Командиры не покидают рубки. Штурмана следят за каждой пройденной милей. Комендоры спят у своих пушек.

На верхней палубе потушены все огни. Гробовая тишина. Широкая пенистая дорога мириадами влажных искр стелется за кораблями. Журчат забортные струи. Море точно дышит в спокойном, тихом сне.

Вдруг яркое пятно света блеснуло слева. Все насторожились. Каждый на своем месте и каждый, как натянутая струна…

Невозможно решить, что это. Догадки бесполезны. На адмиральском корабле замигал зеленый огонек: «Ворочаю вправо». Сигнал немедленно пробежал по всей колонне с крейсера на крейсер. Теперь только бы не оторваться друг от друга на повороте. Найти потерянное место в тумане невозможно.

«Баян» благополучно повернул за адмиралом, не выйдя носом из кильватерной струи. В этот момент, слева, в мутном сумраке ночи промелькнули два силуэта.

В закрытых палубах сдавленно протрубили горны. Боевая тревога. Команда неслышной поступью, босиком, разбежалась по местам. Спеша на мостик, младший штурман натолкнулся у машинных люков на темную фигуру. Присмотревшись, увидел, что это игумен Вассиан, в епитрахили, с кропилом. Младший штурман улыбнулся. Он думал, что игумен спит. Но вот – он на посту по боевой тревоге. Несколько капель святой воды упало лейтенанту на лицо, принеся с собой таинственно обновляющую свежесть.

На мостике глубокое молчание. Бригада идет измененным курсом, уклоняясь от возможных встреч, чтобы не опоздать отдать Мемелю свой страшный салют на рассвете.

Слабым миганием ратьера адмирал запрашивает по линии о составе колонны. Запрос быстро передается с крейсера на крейсер. «Рюрик» и «Новик», бывшие концевыми, – не отвечают. Оторвались во время неожиданного поворота. Неудачный маневр. Бригада лишилась своего сильнейшего корабля. Но цель дана, и адмирал ведет к ней корабли без колебаний.

Кругом туман; капельки росы влажной пылью осели на башнях, пушках и надстройках, и, если приложить к ним руку, тоненькие струйки побегут в рукав.

Старший офицер вызывает наверх всех офицеров. До Мемеля близко. Может быть, придется пройти через сторожевую цепь. Офицеры группами прогуливаются по юту. Ночная сырость прохватывает насквозь. Покуривают в кулак, так как всякий огонь снаружи запрещен.

Мемель близко, но он закрыт туманом. Дальше идти нельзя. Можно наскочить на сети и боковые заграждения.

Адмирал передает сигнал: «Буду крейсировать между Мемелем и Хоборгом до тех пор, пока не пройдет туман».

Бригада поворачивает и идет на Готланд. Через два часа ворочает обратно. Командир и штурмана бодрствуют в ходовой рубке.

Тихонько стучит в дверь телеграфист. В рубке гасят свет и после того, как телеграфист вошел и закрыл дверь за собой, зажигают снова. Командир принимает радио командующего флотом. Штурмана расшифровывают ее по секретному коду.

«В квадрате 987 курсом 195 и ходом 22 узла идет крейсер „Аугсбург“».

Штурмана сейчас же наносят на карту место неприятельского корабля и прокладывают его курс и скорость. Быстро решается тактическая задача, требующая ответа на вопрос: какой курс должна взять бригада, чтобы встретить «Аугсбург» в 7 часов утра. Ответ – курс 295.

Но командующий флотом не дает приказания о бое. Мемель или «Аугсбург» – решит начальник бригады. Запрашивать ни о чем нельзя, так как телеграфирование в море может нас обнаружить.

Скрытое волнение охватывает всех в штурманской рубке. Решение начальника бригады должно последовать сию же минуту.

– Сигнальщикам смотреть в оба, – приказывает старший штурман из рубки на мостик по трубе.

Младший штурман не выдерживает, выходит из рубки, взлетает на мостик и сквозь мокрую тьму видит прямо по носу слабое мерцание ратьера. Он знает, что сигнальщики выше всякой похвалы и что они сигнала не пропустят, но все же читает сам. У него так сильно бьется сердце.

– Аз-Иже, Аз-Иже, – адмирал показывает курс, – двести… девяносто… пять…

Младший штурман, обжигая руки о мокрые поручни, скатывается с мостика в штурманскую рубку.

– Двести девяносто пять! – почти кричит он, врываясь в рубку, и конфузится, видя перед собою командира.

Вахтенный начальник докладывает о сигнале по трубе.

На адмиральском корабле быстро мигает красный огонек. Крейсера, не отрываясь от кильватерной струи, ворочают влево и ложатся на курс 295. Итак – бой в 7 часов утра. Командир приглашает к себе в рубку старшего артиллериста.

Вокруг по-прежнему легкий туман. Он может быть причиною того, что встреча не состоится. Но крейсера придут к месту боя, какова бы ни была погода. Бой, точно по расписанию, назначен в 7 часов утра. Еще есть время отдохнуть. Младший штурман спускается вниз и, несмотря на томящие его волнение и любопытство, быстро засыпает.

Гулкою дробью постукивает рулевая машинка. Поворчит и отдохнет. Опять поворчит и снова отдохнет. Легко спится под ее ворчанье. Но вот и другой стук. Слегка дребезжит дверь. Вестовой просовывает в каюту голову и, подергивая штурмана за полу пальто, внушительным шепотом докладывает:

– Вашсокродь, боевая тревога!

Лейтенант мгновенно вскакивает и вылетает наверх. «Что так рано», – думается ему.

Но наверху уже рассвело. Туман отодвинулся далеко к горизонту. Волны рябят стальной чешуей. Солнце лениво проглядывает через прозрачную пелену тумана и золотит крылья чаек, плавающих в воздухе вокруг кораблей.

Под полубаком бьют пять склянок. Половина седьмого. Офицеры и команда на местах. Медленно ворочаются башни, проверяя механизмы. В батарейной палубе щелкают тяжелые затворы. Дальномерщики вращают на тумбе бар и струд, зорко вглядываясь в горизонт.

В боевой рубке артиллеристы надевают свою сбрую, – широкий пояс с кронштейном, поддерживающим у подбородка переговорную трубу, наушники с микрофоном, бинокли с градуированным полем зрения.

Командир и старший штурман впереди штурвала смотрят в узкую, горизонтально вырезанную в броне щель. Младший штурман сбоку, у откидного столика, прилаживает карту с прокладкой курса корабля.

Без десяти семь еще ничего нет. Может, ничего не будет.

Без пяти – легкое облачко дыма подымается над туманной полосой, стелющейся по горизонту. Крейсера идут точно рассчитанным курсом. Встреча неизбежна.

Прорезавшись через туманную завесу, на горизонте появляется трехтрубный крейсер.

– «Аугсбург»!

Указание командующего флотом оказалось вполне точным. Впрочем не совсем. Позади «Аугсбурга» вытянулся вверх еще один дымок. За ним третий – четвертый – пятый. «Аугсбург» не один. С ним еще четыре корабля.

Их силуэты выступили из тумана, и перед бригадой крейсеров вытянулась целая колонна.

На чьей стороне сила – еще сказать нельзя. Три концевых силуэта кажутся приземистыми, растянутыми по воде… Может быть, дредноуты, а может быть, только миноносцы. Но решение принято. Будет бой.

Из носовой башни «Макарова» сверкнул огонь. Гулко разнесся по морю первый выстрел. Вызов брошен. Отступление невозможно.

– Расстояние 80 кабельтов! – передали из дальномерной рубки.

– Товсь, – нервно крикнул в трубу старший артиллерист и, после второго выстрела с адмирала: – Пли!

«Баян» вздрогнул. В прорези боевой рубки дохнуло теплой воздушной волной, едва не сорвавшей с голов фуражек. Тупая боль кольнула в уши. Ординарец мичман пустил в ход секундомер. Снаряд пролетит 80 кабельтов в 25 секунд. Корабль узнает падение своего снаряда по секундомеру, измеряя время его полета.

Все ждут. Пристрелка. Мичман молча следит за бегущей стрелкой. С двадцати начинает считать вслух.

– Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Падение!

За «Аугсбургом» поднимается белый столб воды. Перелет.

– Два кабельтова меньше, – командует старший артиллерист.

– Пли…

– Двадцать один, двадцать два… Падение!

Столб закрывает цель. Недолет и вилка.

– Прицел 79, беглый огонь.

Башни начинают самостоятельную стрельбу. Гул орудийных выстрелов наполняет воздух. Немыслимо говорить.

Сквозь тяжелый рев стрельбы послышался свистящий звук.

– Тий-йюп!

Под бортом «Баяна» встали три белых столба. Неприятельский залп накрыл его.

– Тий-йюп! – слышится с другого борта, и сейчас же за этим металлический треск и лязгающее мяуканье осколков от разорвавшихся снарядов.

Младший штурман вспомнил о сигнальщиках, стоящих на мостике открыто. Надо выйти к ним.

Боевая рубка опять сотрясается от залпа. На нее каскадом летит водяная пыль. Зловещее мяуканье режет ухо. Штурману немного страшно. Но выйти все же надо. Сигнальщики одни. Штурман оставляет свое место в боевой рубке и выходит на открытый воздух.

– Тий-йюп!.. тий-йюп!.. – слышится вокруг. Мостик окутан облаком водяной пыли. Штурман смотрит сквозь него на горизонт.

Немецкая колонна растянулась. «Аугсбург», дав полный ход, отошел вперед. Перед бригадой прямая цель – заградитель «Альбатрос» и три миноносца. Огонь перенесен на них. «Альбатрос» в густом лесу белых водяных столбов. Ход его падает. Валится мачта. Стрельба его слабеет. Уже не слышно мяуканья под бортом. Миноносцы пытаются прикрыть его собой. В строе пеленга они отважно идут в атаку на бригаду. Силуэты их растут.