Эх, Россия. Pulp Fiction - Михаил Буканов

Судя по полученным от посла и посланца сведениям, вследствие внезапного нападения со стороны крупной массы неизвестных райинизированных супрем-пацифистов, обладавших необыкновенными даже для адских обывателей паранормальными способностями, фактически перестала как система функционировать вся Азиатско-Дальневосточная адская институция. Под влиянием, или, по-иному, инфлюэнцией, пришедших из Дальнего Космоса алиенов, как испытуемые, так и собственно черти, массово подвергнуты обработке Моральным Кодексом строителей Коммунизма! А включение в эту этическую программу элементов протоатеизма чревато полным перерождением всех структур Ада. То-есть, сменой адского общественного строя на промежуточный между Коммунизмом и Раем. При очень даже заметном перегибе в сторону Рая. Поскольку он уже построен, ощущаем и зрим, чего не скажешь о неизвестном науке Коммунизме! Симптомами поражения населения являются внезапно возникающие над головами испытуемых белые нимбы с красной пятилучёвой звездой. У чертей это же явление сопровождается полным отпадением рогов, копыт и первичных и вторичных половых признаков! Эпидемия звёздной чумки пока не распространяется на нашу Среднюю Азию и весь Европейско-Американский регионы. Но, по мнению, учёных – это не за горами. Как, например, Тибет, Бутан и Сикким, сумевшие отразить нашествие, используя своё месторасположение и обратное влияние Шамбалы на внешние воздействия, а также используя и опыт борьбы Будды Ситхарки Гаутамы против Искушений, но без значительных ограничений в еде и питье! Что выливается в борьбу с голодом до обеда, а сразу после обеда – со сном!

Предлагаю:

Отменить все массовые мероприятия, отложить новый заезд отдыхающих и произвести немедленную выписку с целью возвращения на рабочие места пребывающих в зоне отдыха.

Сформировать из местного контингента рабочие бригады и провести работы, маскирующие наши объекты отдыха.

Под личную ответственность мосьпана Вия обеспечить постоянный контроль за вверенной ему территорией. В этих целях Хома Брут в приказном порядке поднимает веки и обеспечивает сектор обзора своего руководителя.

Учитывая плохую восприимчивость уроженцев Руси к иностранным влияниям, инстинктивное стремление послать всех поучающих, куда «Макар телят не гонял,» то-есть, на x**, и наличие в дальнейшем опыта борьбы на одной шестой части суши с тлетворными влияниями давних засланцев Космоса Маркса, Энгельса, Ленина, Троцкого, развернуть по месту нахождения объекта главный штаб Центральных Сил по отражениюю агрессии. Пленных не брать. С потерями не считаться. Всех перевербованных в краснозвёздные, потерявших право на ношения рогов, копыт и прочих почётных чертовских достоинств, по мере захватывания в плен, немедленно аннигилировать наиболее для них болезненным путём, медленно погружая в мрачные глубины пасхальных и рождественских молитв! Подкрепление скоро будет! Обеспечьте посадочные площадки и помещения для руководства и штаба. Примите меры по исполнению плана противодесантных и противодиверсионных мероприятий. Патрулирование в трёх видимых сферах и инферно обязательно!

Секретарь капитула, Командор позорного легиона Анатоль Песьяк.

С подлинным верно: Вельзевул. Печать. Оттиск хвоста и копыта.

Мишука Алтухов

Сверху сыпалась мерзкая мелкая водная пыль, которая в свете уличного жёлтого фонаря казалась надоедливой мошкой, окружающей человека явно не с гуманитарными мыслями. Вечерело, но сказать точно сколько сейчас было времени Мишуке Алтухову не представлялось возможным. После работы, они с ребятами зашли в винный, где взяв на троих пять бутылок «Зубровки», две воды «Буратино» на закусь, пришли в сквер, плавно переходящий в Кузьминский лес. Данное удобное месторасположение гарантировало наличие отсутствия как милиции, так и навязчивых сонмов старушек, одни из которых требовали прекратить распитие спиртных напитков в местах скопления их самих и детей, а другие чуть-ли не выхватывали из рук ещё не остывшую пустую бутылку! И тот и другой элемент навязчивого сервиса мешал приятному времяпрепровождению, особенно в той, заключительной его части, имеющей общепринятое название «по****ить»! То что они всё выпили, кроме одной бутылки лимонада с кукольным именем, помнилось точно. Курили. Пришли к выводу, что надо бы пивком отполировать, и отправились к ближайшей «стекляшке» с пивом, однако, не дошли. Бес ли их крутил, сами ли они с ориентиров сбились, только вышли они часа через полтора к пехотному училищу «Верховного Совета» и там окончательно потерялись или разошлись кто-куда! Как Мишука очутился на лавочке, расположенной рядом со старым деревянным флигелем, сам бы он не открыл под страшными пытками. Как и тот советский разведчик, пойманный немцами, который в камере, после ужасных пыток так ничего и не выдал, бил сам себя по морде и орал: Не пьянствовать надо было, а пароли, шифры и явки учить! Вышедший из тени человек, очень странно одетый в старомодную чёрную шинель, форменный картуз с чёрным околышем и кокардой, прошёл совсем впритирку с Мишукой и даже слегка наступил на его ногу. И тут же прозвучало: Тысяча извинений. Копчёных! Мишуке, которого и так мутило и выворачивало, оставалось только спросить: Каких там копчёных? Это фамилие моя такая. Копчёных. Иван Перфильевич! – прозвучало в ответ. Легче парню не стало, но хоть ясность какая-то появилась. Где я, – спросил он. Метро ещё ходит? – На чугунке нашей последний паровик прошёл с часа два назад. Теперь только утром будет. А что такое метро? Поезд новый пустили? Али это ещё что? Теперь за всякими новостями и не успеваешь! То мина какая то Уайтхольда, то братья Райт на ероплане летают. Прогресс. Я вот инженер, а отстаю. Могу мельницу спроектировать водяную, усадьбу построить. А ероплан не берусь. Увольте! Не для нас, Копчёных, это! Алтухин постепенно погружался в то состояние, когда уже всё окружающее становилось абсолютно безразличным. Кепку он где-то потерял, нейлоновая куртка и джинсы, как и туфли совершенно уже промокли. Молодой человек, – услышал он. Если вам будет благоугодно, то в дом мой пройдите. Чего тут под дождём утра дожидаться? А мы чайку соорудим, по маленькой можно. У меня бессоница, так доктора рекомендовали прогуливаться. Вот я вас и встретил. А так у нас тут никого в это время даже с собаками не найти! Пойдёмте, пойдёмте! Мишука подумал и согласился. Бродить по ночному Кузьминскому лесу его вовсе не прельщало, взять у него и с него нечего, так что терять? Поднявшись по лестнице флигеля на второй этаж, парень вошёл вместе с хозяином в большую уютную комнату, освещённую висящей над столом керосиновой лампой с синим абажуром. Стол большого размера, шесть стульев, платяной старинный шкаф, украшенный резными фигурами троллей, да, за ширмой широкая кровать с ватным стёганым одеялом и горой подушек. Удобства у нас во дворе, проговорил хозяин, а рукомойник в сенях. Так что пользуйтесь. И полотенце там. Сейчас самоварчик вздуем. Он у меня медальный, на ведро воды. Я его шишками еловыми заправляю. И горят хорошо и для запаха замечательно. Вы свои ботиночки сымите, да и платье ваше. Я за печкой развешу, к утру и высохнет. Вот вам, сударь, халатик мой. Не обессудьте. У меня гости редко бывают! Из самой Туретчины привёз, ещё в Балканскую войну. Я там прапорщиком по морскому департаменту служил. Даже ранение имею и крест Георгия, четвёртой степени! За участие в боях на перевале Шипка. Только не спрашивайте, как морского офицера на те горы занесло. Каких только чудасий в жизни не бывает! Всё это время, пока гость переодевался, хозяин раздувал самовар, доставал из буфета и ставил на стол графинчики, тарелочки и вазочки. Достал пару лафитников, тонкие чашки с драконами и водрузил на самовар приличного размера чайник для заварки. Прошу к столу, – указал хозяин гостю, и они уселись. Текущая нить разговора постепенно привлекла внимание Мишуки. Что-то было не так. Одежда, обстановка, речи хозяина. Да вот и большой цветной календарь, висевший на стене. «Молодой император Николай Второй, Помазанник божий, царствуй державный, царствуй над нами.» И тут же дата – 1894год! Редкая вещь, – проговорил Алтухов. Да, очень. Вот, храню, – отозвался Копчёных. Только сами листики меняю. Удобно! Сейчас всё больше несолидные картинки в печатне помещают. Кордебалет там какой. Кошки, собачки, розочки. А тут сразу видно – Держава! Смутное подозрение посетило Мишуку. Папаша, – тихо проговорил он, – а год сейчас какой? Устали вы видно сильно, сударь, – послышалось в ответ. Год у нас юбилейный. 1900. Какой же ещё может быть? О, да у вас жар, батенька! Вот, выпейте моего зверобоя. Сам настаивал. Или вот на смородине. Тоже очень хороша. Есть калгановая. И чай, только непременно чай. Варенье берите вишнёвое, клубничное или малиновое. Оно, пользительно! А потом мы вас в койку. Горчицу в носки из собачьей шерсти. И, как рукой! Мишука взял предложенный ему лафитник, наполненный всклень, махнул не глядя и закусил булочкой с чёрной икрой, подсунутой под руку гостю хозяином. Воцарилась полная тишина. Решив молчать и слушать, парень приступил к чаю, оказавшемуся чрезвычайно вкусным, и тут в дверь постучали. Войдите! На пороге стоял молодой человек лет тридцати с большими залысинами на тёмно-русой лобастой голове, среднего роста, коренастый, с острыми, буравящими карими глазами. Бородка и усы. Одет незнакомец был в белую рубаху с засученными рукавами, строгую, сероватую жилетку и брюки тёмного цвета. Вот на ногах, правда, были растоптанные домашние шлёпанцы. Иван Перфильевич, – проговорил гость, – слышу, не спите вы, дай думаю, зайду. Может чашкой чая с чем там поделитесь. Я сегодня засиделся, писал, так что и поужинать забыл. Да и Надя, что-то не приехала. Садитесь, садитесь, – Владимир Ильич, ответствовал хозяин. Как это чая не налить? Совсем, знаете ли по-чухонски будет. Мы не немцы какие. Чай пьём, гость зашёл, так за стол садись! Позвольте вам представить, жилец мой, юрист Ульянов Владимир Ильич. А… Тут он призадумался, но его выручил Мишука. Мишка Алтухов. А по батюшке? Ну, Юрьевич! Прошу любить и жаловать. К столу, к столу Владимир Ильич. У Алтухова всё окончательно перевернулось в голове. Год. Предметы. Свет. А тут ещё и Ульянов Владимир Ильич! Машинально налив и выпив два подряд лафитника с водочными настойками, закусив куском подвернувшейся под руку какой-то, правда, очень вкусной рыбы, Мишука медленно пришёл в себя. Кстати, его активность на водочном фронте нисколько не удивила или огорошила хозяина, только и сказавшего: Зело, борзо. Молодец! Но, и гость нисколько не отстал. Выпил первую, занюхал куском черного хлеба, и тут же принял вторую, сопровождая эту процедуру словами о том, что большой перерыв между первой и второй губит прекрасно пошедшую первую! Затем намазал маслом и икрой свой кусок хлеба и принял третью. Было видно, что и эта оказалась не чужой и не отторгается. Совсем. В ход пошли бутерброды с копчёной рыбой и варёной колбасой.