Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016 - Коллектив авторов

Двор

Двор сверкает антрацитом.От границы до межитемный блеск его просыпан.В землю воткнуты ножи.

Скачут кони из орешин.На земле блестит слюда.Мы еще земли нарежем,раз никем не занята.

Из-под пятницы суббота.Позади попятный двор.За полгода два привода.Кто не спрятался, не вор.

Не один в потешных войнахизменился на глазах.Кто ты? Часом не разбойник?Или родом не казак?

Ножевой бросок небрежный,нитка тонкая слюныне такой уже потешнойдожидаются войны.

В темноте таится недруг,непонятен и жесток,он стоит ногами в недрахи рогами на восток.

Или детство видит скверно,цепко в памяти держачто-то острое, наверно,если режет без ножа.

Два голоса

– Что у тебя с лицом?Нет на тебе лица,выглядишь беглецом.

– Топкая здесь земля.Тонок ее настил.Долог ее отлив.Быть не хватает сил,жабрами шевеля.

– Вот объявился тать,командир этих мест.Что ни увидит, съест.Нечего ему дать.

Всех коров извели.Зверя сдали на вес.Множатся стригали,но никаких овец.

– Да, но еще вдалимножатся голосавыброшенных с земли,стертых с ее лица.

В камни обращены.Гонит воздушный ключзапахи нищеты.Камень еще горюч.

– Время-то на износ.Времени-то в обрез.Что бы ни началось,некогда ставить крест.

Выбери шаг держать,голову не клонить,жаловаться не сметь.

Выбери жизнь, не смерть.

Жизнь, и еще не вся.Жаловаться нельзя.

* * *

Вдруг зеленеет зрение.Вещи теряют вес.Правила ударенияв дождь повторяет лес.

Кто и куда проникзазеленевшим взглядомможно узнать из книг.Книги летают рядом.

* * *

Сажа бела, сколько б ни очерняли.Чей-то червивый голос нудит: «Исчезни!Если земля, то заодно с червями».Есть, что ему ответить, да много чести.

Эта земля, впитавшая столько молний,долго на нас глядела, не нагляделась –не разглядела: что за народ неполный,вроде живое, а с виду окаменелость.

Так и бывает, свет не проходит в щели;есть кто живой, доподлинно неизвестно.И по ступеням вниз на огонь в пещеретихо идет за нами хранитель места.

То-то родные ветры свистят как сабли,небо снижается, воздух наполнен слухом,чтобы певцы и ратники не ослабли,чтобы ночные стражи не пали духом.

Евгения Баранова

Стихотворения

Поэт, прозаик, журналист. Родилась 26 марта 1987 года. Родной город-Ялта. Произведения публиковали «Юность», «Дальний Восток», «Кольцо А», «Ликбез», «Гостиная», «Новая реальность», «Дети Ра», «Зарубежные задворки», «Лиtеrrатура», «Журнал ПОэтов», «Южное сияние», «45-параллель» и других издания. Финалист «Илья-премия» (2006); призер премии «Серебряный стрелец» (2008); призер премии «Согласование времен» (2010); дипломант премии «Лужарская Долночь» (2013); лауреат конкурса «Пятая Стихия» имени Игоря Царева (2014); призер поэтической эстафеты «Вечерние Стихи» (2015); шорт-листер конкурсов «Эмигрантская лира-2013/2014», «Эмигрантская лира-2015/2016»; финалист премии «Поэт года» (2015). Автор двух книг. Член Союза писателей Москвы, Южнорусского союза писателей, Союза писателей XXI века. Проживает в Москве.

Свёкла

Зачем это время выбрало нас?Зачем это время, а, впрочем, снегложится на бочку с рисунком «Квас»,на плотных детишек, на двор, на век.

И темные тени разят плотвой,и жители спят, притаив пятак,и повар с резиновой головойтрет красную свёклу (свеклу, буряк).

Свекольная кровь протекает сквозь.Так страшно дышать, тяжело уснуть.Зачем это время, в ботинке гвоздь,отсутствие света, любви, минут.

Где дом с колокольцем? альпийский луг?молочные реки? кисельный мир?И жители спят, притаив испуг,в сиреневых складках своих квартир.

Ромашки

Во мне живут ромашки. Белый листпрозрачен, как движенья стрекозы,которую Набоков-гимназиствсё ловит крепдешиновым сачком.

Во мне живут ромашки. Их глазанапоминают цветом мушмулу,которую успеет облизатьдворняга-дождь шершавым языком.

Во мне живут ромашки (турмалин,румыны, Ромул, Рим) и ароматгорячей горки собранной земли…Неважно, что с собой не унесешь.

В моей душе так много (чур-чур-чуть),почти что жарко, вроде бы простордля каждого, кто хочет заглянуть.

Ходасевичу

Где я? где я? где я? где я?Кто из этих-точно я?Диктофон, афиша, плеер,Мила, Машенька, Илья?

Где та девочка-лисичка(не боли, болиголов),что вскрывала жизнь отмычкойсвежевыструганных слов,

четко мерила и знала,где вершок, а где аршин?Почему-то стало малымто, что виделось большим.

Затерялось в панораме,скрылось Чеховым в саду.Где же Женя, та, что к мамешла с пятеркой по труду?

1913

Мне нравится глагол «выпрастывать».Он жил во времени, когданеделю шли из Химок в Астраханьпередовые поезда.

Скоромные сменялись постными.Крестьяне выбирали квас.– В Америке, ну право Господи,не то что, батенька, у нас.

– Ты глянь, Егорий, там искусники…– Сережка, к гильдии гони…– А Маркс я говорю вам…– Мусенька!Как вы прелестны, мон ами!

– У Елисеева собрание…– Париж несносен, entre nous.

И сумерки сгорали ранние,почуяв, кажется, войну.

И, поддаваясь аллегориям,грустил на столике Вольтер,что все закончится историейв четыре миллиона тел.

Старый поэт

А с жизнью что? Не вся ведь жизнь стихи.Не всё ведь строчки, смазанные клеем.Литературы жидкий парафинне согревает (да и не согреет).

А с жизнью что?Не в фокусе баллад,как вспоминают родственники/дети?Вон тот ушел, того уже едят,вон тот пришел, а тот уже бессмертен.

Какая смена? Пионерский бред!Шеренги слов, неологизмов насыпь.Теперь не час, а сорок слишком лету оловянного солдатика в запасе.

Полынь

ничего и нет поймилишь болотные огнипримелькались дурачьюлишь дремотный кот-ворчунукачал мою странуспи малышка не ревну…не ходи искатьвидишь снятся образабирюза и стегозаврразве плохо спать?день пройдет и год пройдеткто-то в горнице растетповзрослеет и умретв скорлупе дверейне ходи нельзя запретслушай сказку ешь омлетзасыпай скорейвсе твои тревоги отвпрочем мало ли заботкнязю по нутруэто все – полынь умаэто все – не кровь а хнаспи во сне моя странаи играй в игру

Живаго

Я знаю о боли больше, чем собиралась.И если считать светилом луну-усталость,то я понимаю, что значит стоять у цели,ее ненавидя, точнее, ее бесценя.

Я знаю, что люди, как правило, переменны,что жизнь составляет лишний поток Вселенной.Никто не спасется (…делам его коемуждо) –и в этом побольше искренности, чем в дружбе.

За прошлую зимуя застудила что-то.По нежным посевам замерзшая шла пехота.Взлетали, сбивали, плакали и горели –музей преполнялся эскизами Церетели.

И каждая вера, лишь перед тем как сгинуть,об острые взгляды больно колола спину.И в темном окошке дымно свеча горела.Я знаю о боли, я ее не хотела.

тонкие материи

интересна не форма но мысльwatermelon арбуз ли кавунс боем взяли снега перемышльно надеюсь оставят москву

интересна не форма но стыдптицеловом прикормленных слови горчит и горит и гранитза собой оставляет любовь

анатомия тела овалстраусиные гонки зрачковили рифма которой связалвсе аксоны-дендриты в пучок

или гладкая шея коняили терпкие осени дниинтересна не форма но яне умею пока объяснить

первая мировая

чем дальше война тем меньше голодной совестичто остается в глотках твоих карманов?чем дальше война тем меньше алеша машенькагриша арсентий сонечка все здоровывсе улыбаются все не болеют взрослыеперебирают в глине кусочки черепакрасные маки перестают быть краснымимертвая шхуна возобновляет парусность

«Ольга Кирилловна,я заменяю ротного…– На перевязку…– Нет, не болит, но чешется…– Вы не могли бы?– Впрочем, я сам. Не стоило…»

длинные тени сбрасывают кресты

Вера Кузьмина