Клятва рыцаря - Джулиана Гарнетт

Все, что она сделала, было неправильно, за исключением одного – Кора вовремя отослала Шебу в лес ради ее безопасности. Но скоро небезопасно для нее станет и в лесной глуши – ведь там тоже будут рыскать нормандцы. Они безжалостно истребляют все на своем пути, не только людей, но и вообще все живое. Они не пощадили даже старых безоружных слуг, а уж тем более тех, кто вступил с ними в схватку с мечом в руках. И если она она не сбежит, тоже погибнет.

Но ни словом, ни жестом Кора не выдала смятения, владевшего ею, хотя оно терзало ее, в то время как она молча сидела у ног победителя. Не выдала она своего потрясения и тогда, когда в зал были приведены сакские пленные и брошены в цепях перед сэром Люком. Окровавленные и беспомощные, они должны были поклясться в верности ему как сеньору и его королю Вильгельму или же умереть.

– Но знайте, – предупредил Люк, – если вы нарушите клятву, то будете отвечать за последствия. Я не терплю предательства и больше уважаю человека за отказ, чем за фальшивые уверения в его преданности.

В зале наступила зловещая тишина, полная дурного предзнаменования. Кора затаила дыхание, мысленно умоляя своих вассалов не склоняться перед этим нормандским захватчиком.

Но ее ждало разочарование. Один за другим пленники преклонили колени перед сэром Люком и поклялись в верности ему, а также его королю Вильгельму. Ни один не воспротивился. Даже Кервин, седой капитан, которым так дорожил ее отец.

– Вы приняли мудрое решение сегодня, – сказал Люк угрюмо столпившимся перед ним саксам. – Мне нужны добрые воины в моей дружине, и увидите, я справедливо награждаю за верность и преданность. А теперь идите, и пусть с вас снимут цепи и подстригут по нормандскому обычаю, чтобы все видели, кому вы теперь служите.

Кора закрыла глаза, чтобы не видеть этого позора. Да, надеяться больше не на что. Все для нее было кончено.

Эта боль еще долго не покидала ее, после того, как пленников увели. Они вернутся домой, к своим семьям, в то время как сама Кора останется в одиночестве, лицом к лицу со своей судьбой. Но разве она не знала об этом с самого начала? Да, знала, когда взяла бразды правления в свои руки и убедила воинов покойного Бэльфура последовать за ней, его дочерью. Ведь она рисковала больше, чем они, в случае поражения.

Некоторое время спустя на помосте был накрыт стол, уставленный блюдами с мясом, хлебом и сыром, между которыми стояли большие кувшины с элем и вином. Кора не притронулась к еде, которую положили на подносе перед ней, а лишь с презрением взглянула на Люка, когда он предложил ей поесть. Но он и не настаивал.

– Упрямая саксонка. Умирай в таком случае с голода, если это тебе больше нравится.

Он слегка улыбнулся при этом, и лицо его сразу помолодело. Его темные волосы были длиннее, чем у большинства нормандцев, спутанными прядями они спадали на уши, почти касаясь могучих плеч. Широкие темные брови парили над живыми черными глазами, словно два соколиных крыла, а щеки и челюсть были покрыты темной щетиной. Несмотря на тонкий шрам возле левой брови и еще один на щеке, он был красивым мужчиной. Но все же он был нормандец, а значит, враг – и это делало его отвратительным в ее глазах.

Ее презрительные взгляды не производили на Люка особого впечатления. Наоборот, они, казалось, забавляли его, и он нарочно поддразнивал ее всякими колкими замечаниями, с которыми обращался к капитану Реми по-английски, чтобы быть уверенным, что и она поняла их. Но Кора разгадала его уловки и старалась усилием воли сдерживать себя.

Факелы догорали, искры сыпались на мозаичный пол в зале, где нормандцы ели и пили, празднуя свою победу над саксами, которые должны были теперь прислуживать им. Большинство тех, кому досталась эта роль, были молоды и неопытны; они выглядели особенно жалко, когда, неуклюже кланяясь и спотыкаясь, пытались услужить победителям. Едкий дым от горящего дерева заполнял зал, от него першило в горле. Запах подгорелого мяса смешивался с запахом крепкого эля и вонью потных, давно не мытых тел.

Те столы, что остались целыми, были расставлены по всей длине зала, а деревянные скамьи – частично заменены длинными дубовыми досками. Нормандцы, заполнившие зал, кричали, хохотали, бахвалились и наперебой рассказывали о своих подвигах, так что Коре хотелось заткнуть уши руками. Но лишь полнейшая невозмутимость была ее единственным оружием, которым она могла еще уязвить того, кто был их предводителем. Она не хотела доставить ему удовольствие, показав, как ранит ее все происходящее, и потому сидела неподвижно, с гордо поднятой головой.

Однако от изнеможения у нее так кружилась голова, что Кора была временами на грани обморока. Больше всего ей хотелось лечь и забыться сном, но ее страшила приближающаяся ночь. Она уже видела, как несколько прислуживающих на пиру женщин исчезли из зала, увлекаемые солдатами, и могла себе представить, что ждало их в руках этих грубых вояк. Та же судьба ждала и ее, в этом она была почти уверена. Время от времени Люк касался ее, то играя ее волосами, то словно бы случайно поглаживая пальцами щеку, точно она уже принадлежала ему. Пугающие и в то же время возбуждающие, эти ласки были неприятны ей, но что она могла поделать?

Наконец Люк поднялся на ноги, по-хозяйски держа руку у нее на плече, и потянул Кору за собой.

– Пошли, красавица… Пора отдохнуть перед завтрашним походом. Покажи-ка мне дорогу в спальню.

Упрямство и страх заставили ее остаться на месте, а напряжение, которое она испытывала при этом, сделало острым ее язык.

– Собакам положено спать у порога. Поищи себе ночлег там.

– А ты разве не собираешься присоединиться ко мне? – Тон его был мягким, но пальцы до боли сжали ее плечо. – И придержи свой дерзкий язычок. Не ты распоряжаешься теперь в Вулфридже. И если не хочешь сама спать на голых камнях, то покажи мне мягкую постель вместо порога.

Ей удалось пожать плечами, но это не ослабило его хватку.

– Я пока еще у себя дома и предпочитаю свою собственную комнату.

– Глупая маленькая язычница. Не испытывай моего терпения – оно почти иссякло. Я не намерен долго препираться здесь с тобой. Относительно тебя у меня более приятные планы на сегодняшний вечер.

Кора оцепенела. Эти слова громко разнеслись по залу, вызвав на лицах победителей самодовольные ухмылки. Капитан Реми с улыбкой поднял кубок, желая успеха своему командиру.

Бессильная ярость охватила Кору, но ей удалось сдержать себя, когда грациозным движением она поднялась из-за стола. Нет, пусть и не надеется, она не даст запугать себя на потеху этому нормандскому сброду.

Кора отбросила назад упавшую на лицо прядь волос и, встретив взгляд его черных глаз, нарочно повысила голос, чтобы слышали все, находящиеся в зале: