Упрямое время - Игорь Вереснев

Такая вот мысль в голове мелькнула. Глупая мысль. Потому как едва глянул я на этих «мальчишков», понял – менты. Печёнкой почувствовал, хоть и формы никакой на них не было.

И они меня почувствовали. А тут ещё орут с дач: «Держи вора!», «Вон он побежал, к ставку!» Ментам такого как я поймать – всё равно, что детям пирожное. Это же сколько висяков спишут! А что доказательств нет – будут бить, пока сам доказательства не придумаешь.

Нет, не прорваться мне здесь, никак не прорваться. Единственный способ у меня оставался.

В этот раз верньеры я не крутил, углы не выставлял. Некогда! Прыгнул куда попало. Даже не глянул, в прошлое, в будущее, или ещё куда. Ненадолго ведь. Главное – смотаться отсюда. Потому, когда менты дерьмом серым растаяли, побежал я дальше. По посадке, мимо гаражей, мимо пятиэтажек хрущёвских. И – прямиком по дороге. Если у самой обочины держаться, то киселя почти нет.

Бежал я так, прикидывая, не достаточно ли, взглядом место укромное выискивал. Смотрю – хлебный киоск между двумя домами втиснулся. Вплотную, да не совсем. Подходящее место для «материализации». Удивиться ещё успел: всё серое, а киоск – тёмно-зелёный. Нет, не только киоск цвет приобрёл. Но как же…

Бах!

Глава 4. Октябрь, 2008

Садануло под зад меня душевно. Очухался – носом в асфальт упираюсь. В грязный мокрый асфальт. Ладони горят, локти горят, колени… Всю кожу свёз. Рядом тормоза пискнули, дверца хлопнула. Каблучки цок-цок-цок. Затихли.

Я повернул голову.

– Андрей?!

Женщина, стоящая возле меня, отшатнулась, вскинула руки, закрывая кулачками рот. В глазах – то ли ужас, то ли радость, не разберёшь. Дура-баба, одним словом. И машина ей под стать: шипздик корейско-отечественного производства, цвета кошачьих какашек. Терпеть такие не могу, одно название, что машина.

– Обозналась, – буркнул.

Радость в глазах женщины потухла. Остались страх и раскаяние.

– Вы не Андрей… извините. Я не хотела… Не видела.

– На дорогу смотреть надо.

Я попробовал подняться на четвереньки.

– Я смотрела… Вам больно, да?

– Больно.

Сел прямо на асфальт. Выставил перед собой ладони, демонстрируя полученные увечья. Женщина охнула, вновь кулаки ко рту дёрнулись. Не удивительно, что человека сбила. Вон, дёрганная какая!

– Ох, как же это?.. Вам же в больницу надо. Давайте я скорую вызову!

Затараторила! Я оглядел её подробней. Женщина как женщина, ничего интересного. Роста среднего, фигуры неопределённой. Чернявая, остроносая, невзрачной внешности. Серые пиджак и юбка невзрачность эту только подчёркивали. Возраст? Как его определить у такой мымры? Примерно моя ровесница.

К нам начали подходить люди. Любознательные. Как же, дэтэпэ, всем интересно поглазеть.

– Мужик, ты гаишников вызывай. Она ж тебя на тротуаре сбила? – крепышок с кожаной борсеткой советует. Молодой, а пузо уже в пиджак не помещается.

– Совсем от них житья не стало. Ездеють везде и людей давють. Ездеють и давють, – это бабулька нарисоваться успела.

– Женщина, а туда же! Как не стыдно, – дородная матрона подходить близко не стала. Брезгливо морщила рыльце, глядя на мои окровавленные руки.

– Мужик, так ты чего не звонишь? У тебя мобила есть? Если нету, я позвонить могу. Мне не впадлу.

Женщина озиралась затравленным зайчонком.

– Я не на тротуаре… Но я позвоню! Конечно, я же виновата, я сбила…

Развернулась, побежала к своему «лимузину».

– Что ж ты, парень, сидишь! Держи её! Уедет, и пропали твои денежки.

– Не боись, бабуля, не уйдёт. Я номера уже срисовал.

Женщина сбегать с места происшествия не собиралась. А вот мне не мешало бы. ГАИ вызывать – ишь чего удумали. С ментами пообщаться мне сейчас в самый раз. Какой там у нас год на дворе? Две тысячи восьмой? Значит, должен Карташов Геннадий Викторович нары давить, а не по улицам бегать.

Поднялся я на ноги, остановил начавшую набирать номер женщину.

– Не надо ГАИ. И скорую не надо. Ничего страшного, просто кожу свёз. До свадьбы заживёт.

– Но как же…

– Не надо, я сказал.

– Да что же ты, парень! Она же тебя чуть не задавила.

– Зря, мужик, зря. Тётка конкретно на деньги попала.

Интересующиеся, поняв, что представление закончилось, начали расходиться. Только женщина всё стояла рядом со своим шипздиком, сжимала в кулачке не понадобившийся телефон. Стояла и смотрела на меня.

– И что мне теперь делать?

Я даже скривился от такого вопроса. Злость на неё уже прошла. Понимал – не виновата эта остроносая ни в чём. Никак она затормозить не успевала, когда я рядом с бампером «материализовался».

– Езжайте, куда ехали.

– А вы?

– А я пойду, куда шёл.

– Нет, так нельзя. Куда же вы пойдёте, у вас руки содраны! И брюки порвались. Вы, в самом деле, в больницу не хотите?

– Не хочу.

– Тогда… тогда я вас домой отвезу. – Я не успел отказаться, как она уточнила: – К себе домой.

Сказала и губы поджала. И столько упрямства было во взгляде, что я удивился. Не ожидал от неё такого. Хотел отказаться… и передумал. Почему бы и нет? Надо же где-то себя в порядок привести. На улице меня в таком виде заметут в два счёта. А главное – разобраться следует, что за фокус с хронобраслетом вышел. Почему отключился он ни с того, ни с сего? Раньше подобных финтов не выкидывал, работал исправно.

Я пожал плечами.

– Ну поехали.

На заднем сидении шипздика оказалось не так и тесно. Трое, естественно, не поместятся, а двое – вполне. Один же я восседал, что твой король. Вела женщина аккуратно, но уж больно напряжённо, прямо таки ложилась на руль. Недавно водит? Или нервничает, что мужик незнакомый в затылок дышит? Сама напросилась.

Пока ехали, попытался я с «браслетом» разобраться. И самые худшие мои опасения подтвердились: он не включался. Жал я кнопочки на нём и так и эдак – никакой реакции. Табло не светится, стрелки будто приклеенные. Мёртвый кусок железа и пластика. Сломалась хитрая Радикова игрушка.

Такая тоска навалилась на меня, взвыл бы, честное слово, если бы не эта, за рулём. Да, недалеко я в прошлое забрался! Меньше года? Спросил, не думая, что вопрос может показаться странным:

– Какое сегодня число?

– Третье. – Помедлив, добавила: – Октября.

– Год две тысячи восьмой?

– Да.

Вот так. А мечтал – неделька, и всё исправлю! Всё хорошо будет… Исправил, мать твою…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});