Мятежница и менталист (СИ) - Бланк Эль

— Бывают же такие… — с непередаваемой интонацией протянула женщина, одарив меня презрительным взглядом. — Хорошо же тебя головой приложило. Ты как себе в условиях войны отдых представляешь? Нельзя здесь иначе. Да я готова бесплатно и круглосуточно тут работать, лишь бы людей с того света вытащить и на ноги поставить. И не нужны мне поощрения и награды.

Пусть и пошёл разговор непредсказуемо, но сориентировалась я быстро — к такому нас тоже готовили. Главное, что нашлось за что зацепиться.

— Самоотверженность для медика необходимое качество, — серьёзно кивнула, присаживаясь на койку рядом с прибором, в который моя собеседница втыкала какие-то провода. — И верность идеям тех, на благо кого служишь. Здесь вы все единомышленники.

— Вот дурочка ты малолетняя, — округлила глаза женщина. — Мне не важно, кто есть кто. Моё дело пациента на ноги поставить.

— Но приказы же вы выполняете? — сделала вид, что удивилась я. Мне захватывающее интервью нужно, с накалом страстей, на грани эмоций. — И если Карен потребует не оказывать помощь, например, раненому телепату, вы его распоряжение выполните?

— Еще чего! — строптиво заявила медсестра, в сердцах шумно ставя бутыль с раствором на стол. — Я клятву давала! И свой долг выполню.

— А если вам самой не хочется этого делать? — продолжила давить я. — Разные ведь бывают ситуации. Допустим, этот пациент навредил вам лично или вашим близким. И вы всё равно его лечить будете?

— Тебя же лечу.

— А я-то вам что плохого сделала? — вот теперь уже совсем ненаигранно изумилась я. Первый раз меня в злом умысле обвиняют! И ладно бы кто-то реально обиженный, так ведь нет, женщина, которой я даже слова грубого не сказала!

— Меня вынуждают твоей красотой заниматься, когда больным с серьёзными травмами требуется уход. Карен совсем рехнулся, раз приказал личико тебе подправить. Нашел, о чём думать! Лучше бы федералов прижал. А ты хочешь выслужиться перед начальством и ищешь на меня компромат. Подставить собираешься, вопросы странные задаёшь. Да иди ты со своим шантажом! Я тебя не боюсь!

— Вы ошибаетесь, — мягко объяснила я, снизив градус напряжения. — Просто Карен порядочный и неравнодушный человек. Он сам предложил помощь. Отказаться, значит его обидеть. И это не шантаж, а желание, чтобы в памяти людей остались свидетельства не только о великих людях, революционерах, но и о простых, вклад которых незаметен и совсем не очевиден на первый взгляд. Вы же не потребуете признания и славы, верно? Придётся вас ими наградить. Мы, журналисты, для того и существуем, чтобы все получили заслуженные почести.

— Обойдусь. Пусть Карен себя любимого в историю вписывает. А я буду своим делом заниматься, — сердито пробурчала женщина, отворачиваясь и вновь принимаясь за работу. Но я прекрасно заметила довольное выражение лица, которое она попыталась скрыть. А значит, моя тактика верна.

Впрочем, на первый раз материала достаточно. Теперь нужно будет для сопоставления других обитателей базы на аналогичные откровения спровоцировать. Получится яркая зарисовка с контрастной нарезкой кадров.

Да и сложно продолжать интервью, когда твоё лицо сначала погрузили в вязкий раствор, потом этот слой высушили до состояния корки, а затем, налепив электроды на присосках, принялись за обработку электрическими импульсами.

Оставив меня “отдыхать и восстанавливаться”, а по сути терпеть колющие разряды, медсестра всё же ушла.

Когда прибор отключился, звать её и отвлекать я не стала, справилась сама. Всё сняла, умылась и поспешила на склад за вещами.

Казался он хаотичным нагромождением одежды. Не оказалось там кладовщика, ответственного за порядок, вещи лежали так, как их оставили те, кто принёс. Военная форма, нижнее бельё, брюки, рубашки, джемпера, платья, юбки, ботинки… Глаза разбегались, пытаясь отыскать в грудах на полках стеллажей хоть что-то подходящее мне по размеру.

— Ну и хаос… — не выдержала я, когда, дёрнув за рукав то, что показалось мне блузкой, вытащила детские штанишки.

— Зато есть чем заняться, — хихикнул за соседним стеллажом девичий голосок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это же лишнее время и силы, — не согласилась я, заглядывая за угол и отыскивая глазами полненькую улыбчивую шатенку в красном комбинезоне. — Не проще ли навести порядок? Рассортировать всё по размерам и цветам.

— У нас тут мало развлечений, — пожала плечами новая знакомая. — А рыться в вещах увлекательно. Мы тут как археологи, всегда можно неожиданно откопать что-то интересное и необычное. К тому же… — Она оглянулась, приглушив голос и подошла ближе. — Мужики порядок не жалуют. Ты в казарму не заглядывала? Ну и правильно. Там сам чёрт ногу сломит. Вот и здесь стараться бессмысленно, всё равно раскидают пока меряют.

С последним я не согласилась. Всё же, если потребовать, можно удобное хранение поддерживать. Но отстаивать свою точку зрения не стала. Я на службе. Мои личные соображения не интересны широким массам. И уж тем более не нужны этой девушке.

Зато добытый мной материал пополнился ещё одним видеообзором и коротеньким сумбурным интервью — узнав, что я журналистка, девушка засмущалась, начала мяться, запинаться, видно опасаясь опозориться перед публикой — запись же и на Земле все посмотрят! В общем, не получилось у меня устроить откровенный разговор.

И всё же в свою комнату я вернулась довольная, нагруженная рюкзачком с вещами и с безоговорочным решением впредь всех интервьюеров допрашивать так, чтобы они об этом не догадывались. Всё же естественное поведение выгоднее смотрится на экране, и зрители принимают такие репортажи с большим доверием, чем постановочные кадры.

Жаль только с Кареном такой фокус провернуть не получится, нельзя его вводить в заблуждение, он же лицо официальное, делать запись в тайне от главы Сопротивления не вариант. Остаётся надеяться, что получится удачно. Да и чисто с человеческой точки зрения не имею я морального права его исподтишка снимать, он же ко мне со всей душой, говорил открыто, доверился. Даже лицо не скрыл, хотя не мог не понимать, что я-то его могу втихаря сфоткать или видео снять, а оно потом станет доступно федералам и конфиденциальности конец. Всё, что от них хотел скрыть будет явным. Хочу ли я подставить Карена, если он откажется от интервью? Скорее нет. Всегда лучше договориться в открытую, по-хорошему.

Вот с такими мыслями я перемерила свои новые приобретения, перекусила оставшимся от завтрака булочками, набросала план интервью… А в итоге поняла, что сидеть взаперти больше не могу. Я и на Земле не отличалась особенной усидчивостью на одном месте, хотя выбор занятий и впечатлений был не в пример больше, а тут совсем тоска. И комната, которая вчера казалась вполне милой, приличной и комфортной, вдруг в один миг превратилась в тесную душную камеру, в которой я сама себя заперла. Стены давили, вынуждая сменить обстановку.

Ну я и сменила. Сначала на коридор, в котором было ничуть не лучше — запустение, тишина. И на кухне никого не оказалось. И вообще душа рвалась навстречу солнышку, ветру и открытому пространству из мрачного подземелья общежития.

О нежелательном для меня внимании вояк, я помнила, поэтому на сей раз к технике не приближалась. И вообще дала себе зарок держаться подальше от больших сборищ мужчин в военной форме. Удостоверившись, что рядом таковых нет, присела на один из камней, сваленных кучей около входа в общежитие. Наслаждалась сухим воздухом — всё равно приятным, потому что наполненным естественными природными запахами. Щурилась, рассматривая крошечный оранжевый диск Солнца на горизонте. Пересыпала из руки в руку кристаллические комочки песка и осколки мелких камней.

Марс — не самая гостеприимная планета. И для жизни людей даже сейчас незавидная колония. А когда-то, на заре освоения космоса, Марс вообще был смертельно опасным. Потому изначально его хотели использовать исключительно как сырьевую базу, а для жизни и быта переселенцев строили орбитальную станцию. В ней проще было создать комфортные условия, чем на каменной поверхности с непригодной для дыхания атмосферой.