МРС - Магико-Ремонтная Служба - Павел Блинников

— Теория зебры, — усмехнулся магик. — Это азы.

— Ага. А потом до меня дошло, что если искусственно совершить плохое дело, сотворить зло без всякой причине, мне потом непременно везет. То же самое было, если я сделал что-то хорошее за просто так — мне в этом случае не везло. А дальше я понял, как накапливать хорошие и плохие дела, чтобы потом переносить их на других людей. И вот, однажды, когда я был полон отрицательных событий, мои братья меня сильно взбесили. А дальше все просто: бутылка чачи, косяк травы и…

— Загадочная автомобильная катастрофа, — закончил Эпсон. — Да, все как по книге.

— А у вас все было так же?

— Нет. Моя эпоха была когда-то разрушена армией Темного, потом туда пришло МРС. Им нужны были помощники, и они набирали перспективных людей. Правда, это все было очень давно, и меня взяли, когда уже эпоха была фактически восстановлена, но Магистр Хита — моя учительница — посчитала, что я очень способный и взяла меня на обучение. Оно длилось семь лет, в результате я стал начальником отдела МРС восемнадцатой эпохи, а потом Хита пробила мне место в Дельте.

— Вы были начальником? — переспросил Квазар, выкидывая сигарету вниз. Эпсон проследил ее взглядом, но до пола она не долетела. Примерно на уровне второго яруса, сигарета вспыхнула и рассыпалась невесомой пылью.

— Начальник МРС восстановленной эпохи — это далеко не так круто, — поморщился Эпсон, оглядывая все богатства Центрального Цеха. — Скорее это декоративная должность, работать-то в нашем МРС никто не работал. Поэтому я так и обрадовался переводу, а оказалось, я променял одну декоративную должность на другую…

— Ну, не скажите, магик, — возразил Квазар. — Конечно, у вас пока еще мало опыта, но должность магика не декоративная. У вас уйдет не так много времени, чтобы разобраться со всем…

— Да какая разница, Квазар! — перебил Эпсон. — Ты что, не понимаешь, нас с тобой просто испытывают на прочность, даже не надеясь, что мы выдержим испытание. Помнишь, как на меня смотрели те рабочие? Как на пустое место! Стало быть, такие магики как я приходят в МРС частенько. И так же частенько они не справляются и их скидывают. Может быть, даже обратно в Мир отправляют! Да тот же Валет, наверняка, куда более значим для МРС, чем мы с тобой. Уж его Начальник точно не уволит, а меня с тобой, несмотря на нашу протекцию в виде двух Магистров, выгонит за милую душу. Слишком хорошо я знаю Магистров, чтобы верить всем их словам, даже самым похвальным. Приободрить, а потом макнуть головой в дерьмо — это была любимая тактика Хиты.

— Не думаю, что все так грустно, магик, — покачал головой Квазар. — Да, на вас возложили большую должность с маленькой ответственностью. Но ведь простым рабочим никогда не выпадет такого шанса!

— Какого шанса?

— Справиться, магик. Справиться и стать великим.

Эпсон усмехнулся. А может, Квазар и прав? Ведь, действительно, ему выпал шанс добиться, а у всех этих рабочих, снующих внизу, шанса нету. Даже несмотря на высокую квалификацию и огромный опыт, даже несмотря на чрезвычайную полезность для Дельты Миров.

— Хорошо, Квазар, — сказал Эпсон, усмехнувшись. — Начальник сказал: удиви меня. Давай попробуем удивить его пораньше. Пошли, покажешь мне цех.

Они спустились по эскалаторам до второго яруса, потом по лестнице, и оказались рядом со столом, где валялись перевернутые камни для игры. Эпсон взял один, взглянул на обратную сторону с изображением пятиконечной звезды.

— А как играют в эту игру? — спросил магик у зама.

— Даже не знаю, — ответил тот. — Но правила довольно сложные, насколько я понял. Пару раз мне предлагали поиграть, но каждый раз я проигрывал в пух и прах. Смысл примерно такой: к каждому рисунку надо ставить другой, такой, чтобы совпадал по смыслу. Например, к звезде подойдет рисунок солнца, и пустой камень. А вот к этой горе подойдет вода, трава, звезда, солнце, медведь и коза. К пустому камню подойдет только полный камень…

— Погоди, ты же говорил, что к пустому камню подходит звезда?

— Нет, это к звезде подойдет пустой камень, как символ чистого ночного неба, а по отношении к пустому камню, может быть только полный. Тут все дело в комбинациях и ассоциациях. Одни камни подходят к другим, но если тебе попались другие, не факт, что к ним подойдут предыдущие. Вот поэтому я все время и проигрывал — слишком сложно запомнить все комбинации. К тому же есть еще понятие ассоциаций. Если ты сможешь доказать, что этот рисунок подойдет к тому, и тебе никто не возразит, им можно играть. При этом другие игроки может и могли бы возразить, но им выгодно, чтобы был поставлен именно этот камень…

— Ладно, хватит, — прервал Эпсон. — Это действительно сложновато. Неудивительно, что ты проигрывал…

— Он проигрывал не поэтому, — прозвучал приглушенный голос сзади. Магик с Квазаром обернулись и взглянули под лестницу — там, в той же позе, что и несколько часов назад, сидел мужчина в комбинезоне с частыми полосками. Берэ — дежурный МРС первого разряда.

— Что ты сказал? — переспросил Эпсон. — И почему ты не работаешь?

— Я работаю, и я сказал: он проигрывал не потому, что не усвоил всех правил. Просто игра в камни построена на колдовстве и жульничестве.

— Ты лжешь. Я же при тебе попытался прочитать их Знанием, и ты видел, что произошло.

— Это потому, что твое сканирование было настолько же утонченно, как сглаз недоумка, — сказал Берэ безразлично. — Чтобы играть в камни, необходимо ни только выучить, какой камень подходит к какому, но еще и уметь колдовать на самом тончайшем уровне. Каждый игрок за те полчаса, который играет, тратит все свои вероятности. Именно поэтому перерыв и установили получасовой — редко кто сумеет выдержать больше, а играть без вероятностей бесполезно. Все одно проиграешь…

— За кого ты меня принимаешь? — нахмурился Эпсон. — Если я захочу, чтобы мне попались определенные камни при раздаче, я затрачу всего пару десятков вероятностей, притом не самого малого уровня.

— А если пять других колдунов будут тратить вероятности, чтобы тебе попался плохой камень? — усмехнулся Берэ. — К тому же, если ты начнешь колдовать в открытую, все сразу это почувствуют и обвинят тебя в жульничестве. Потому-то большая часть вероятностей тратится на то, чтобы скрыть следы собственного колдовства. Игра в камни — одна из самых сложных колдовских игр, и слабому колдуну, вроде твоего зама, не хватит сил, чтобы играть хотя бы на самом убогом уровне. Но надо быть не просто сильным колдуном, но долго учиться колдовать так, чтобы другие не заметили. При этом такое умение пригодится тебе только для игры в камни, поэтому так мало желающих играть в эту игру. Пару лет учиться, потом выкладываться пока играешь так, как не выкладываешься на работе, и все просто ради забавы и убийства времени. Поэтому и ты не сможешь играть в камни.

Берэ умолк, а Эпсон нахмурился сильнее, и пристально рассмотрел дежурного. Личность надо сказать, не самая привлекательная внешне. С сединой, но большая часть волос темная, глаза карие, с легким презрением, одежда крайне неопрятная и мешковатая, покрыта пятнами и неглаженная, прическа тоже неаккуратная — волосы на голове чуть длиннее среднего пальца, не причесаны, торчат во все стороны. Да и вообще, даже в сидячем положении его фигура кажется какой-то нескладной и непропорциональной. Отовсюду торчат углы, плечи всего немного шире таза, руки чересчур длинные, ноги тоже, и то и другое тонкое, почти без мускулатуры.

— За твоими объяснениями, о которых, заметь, тебя никто не просил, я пропустил кое-что важное, — сказал Эпсон. — Ты сказал, что работаешь?

— Угу, — ответил Берэ невозмутимо.

— А мне кажется, ты бездельничаешь. Причем в открытую.

— У каждого своя работа, магик. Вот ты должен бы сейчас руководить, отдавать приказы, следить за другими, но вместо этого ты беседуешь со мной. И мне тоже упорно кажется, что ты бездельничаешь.

— Чего? — не поверил ушам Эпсон. — Да как ты разговариваешь с магиком, дежурный. А ну-ка встал!

Берэ и не подумал исполнить приказ. Он продолжал сидеть, насмешливо рассматривая Эпсона и Квазара. А магик начал терять терпение. Он еще с прошлой работы привык, ему все подчиняются и никто не перечит. А тут мало того, что это ничтожество перешло на "ты", так еще и не исполняет приказы! Эпсон посмотрел на Берэ исподлобья и послал в дежурного легкое болевое проклятье.

Отступление Архивариуса: проклятье. В колдовстве есть три основных понятия: заклятье, проклятье-благословение, треклятье. В частности, проклятье — заклятье, направленное к нанесению вреда человеку, или чему угодно. Проклятью поддаются не только живые и материальные объекты, но даже нематериальные (например, нити). Самый простой и распространенный вид проклятья — сглаз. При сглазе, колдун не может контролировать само проклятье, и оно может выразиться в чем угодно, с единственной оговоркой: сглаз всегда наносит вред. Например, сглаженный человек может сломать руку, у него может испортиться настроение, он может поскользнуться, может потерять память, может проиграться и т. д. Что конкретно с ним произойдет, колдун не решает, но что-то произойдет, причем непременно плохое. Но так же стоит сказать, что проклятье не может привести к смерти чего-либо. Сглаз может быть сильным или слабым, но его никогда нельзя проконтролировать. Проклятья более высокого уровня более-менее направлены. В нашем случае Эпсон применил "болевое проклятье", а оно обязательно должно сделать проклинаемому больно. Колдун не может сказать наверняка, каким путем придет к жертве боль, но может быть уверен, боль таки к нему придет. Проклятья — одно из двух неконтролируемых колдовских заклятей. Соответственно, второе — это благословение. Действие благословения, как наверняка понял Уважаемый Читатель, полностью противоположно проклятью.