Все только хорошее - Даниэла Стил

— Ну что ж, тогда придется начать все сначала. Что, если мы найдем кого-то на стороне? Скажем, в другом магазине?

Пришло время нанести решающий удар. Тянуть было нельзя. Пол посмотрел Берни в глаза.

— Мы хотим, чтобы это был ты, Бернард. Берни побледнел. Этого не может быть, наверное, Пол шутит… Боже… Он ведь свое уже отработал. Разве мало было тех трех лет в Чикаго?

— Пол, я не могу… Я не стану!.. Сан-Франциско! — Берни был в полуобморочном состоянии. — Но почему именно я?

— Потому, что ты обладаешь всеми названными качествами. Ты нужен нам там! Сколько бы мы ни искали, мы не найдем специалиста, равного тебе. Место же это для нас крайне важно. Ты понимаешь это и сам. Грандиозный рынок — очень чуткий, элитарный, модный… Малейшего просчета вначале достаточно для того, чтобы проиграть всю эту партию. Берни, — Пол посмотрел на него едва ли не заискивающе, — Берни, ты должен нас выручить.

— Но, Пол… Сан-Франциско-то вон он где! А как быть с моей нынешней работой?

Он совершенно не хотел уезжать из Нью-Йорка, ему здесь нравилось все, и прежде всего работа. Конечно, подводить Пола он был не вправе, но ведь всему же есть предел!

— Будешь летать туда-сюда. А твои обязанности я возьму на себя — можешь не беспокоиться. Ты нужнее там.

— И на какой же срок вы меня туда посылаете?

— На год. Может, на два.

А может, и на двадцать два. Берни боялся именно этого.

— То же самое я слышал перед тем, как поехать в Чикаго. Но тогда я был помоложе… Я свое отработал и больше не желаю жить в захолустье… Там мне нечего делать. Сам город, конечно же, красив, но это такая ужасная провинция!

— Можешь развлекать себя в Лос-Анджелесе. Делай все, что угодно, главное — привыкни к тамошней жизни… И послушай… Будь у нас другой кандидат, я бы не заводил этого разговора, но у нас действительно никого нет. И еще — у нас уже не осталось времени на поиски. Нужно присутствовать при окончании строительства, подготовиться к открытию, разобраться с рекламой… — Он нетерпеливо взмахнул рукой. — Я могу не продолжать, ты и сам прекрасно понимаешь. Это огромная ответственность, Бернард. Совершенно новый магазин, уступающий разве что этому.

Предмет его гордости. Но при чем здесь он, Берни? Берни тяжело вздохнул. Увы, утро оказалось не таким уж и добрым, он уже начинал жалеть, что пришел на службу. Впрочем, это ничего не меняло. Пол своих решений не отменял никогда.

— Мне нужно немного подумать.

— Пожалуйста.

Их глаза вновь встретились. На сей раз выражение глаз Берни насторожило Пола.

— Если я буду знать, что проведу там не больше года, все будет выглядеть не так драматично.

Он печально улыбнулся. Естественно, Пол не мог обещать ему этого. Сначала магазин нужно было подготовить к передаче в чьи-то руки, затем передать — все это требовало немалого времени. Для того чтобы открыть новый магазин и поднять его на ноги, нужно два-три года нежно лелеять его. Такая перспектива Берни не устраивала. Как не устраивала его и жизнь в Сан-Франциско.

Пол Берман поднялся из-за стола.

— Ты, конечно, подумай. Я же хочу, чтобы ты знал мою позицию. — Рисковать Берни, что бы там ни говорил совет директоров, он был не вправе. — Я очень дорожу тобой.

Было понятно, что Пол говорит совершенно искренне. Берни доверчиво улыбнулся:

— Моя же позиция состоит в следующем — никогда и ни за что не подводить тебя.

— Значит, решение в любом случае будет верным. — Пол Берман протянул Бернарду руку, и они обменялись рукопожатиями. — Подумай об этом хорошенько.

— Я иначе не могу, ты же знаешь.

Вернувшись в свой кабинет, он запер дверь и уставился в окно. Чувство было такое, словно по нему проехались трактором. Представить, что он живет в Сан-Франциско, было решительно невозможно. Он слишком любил Нью-Йорк. Открывать новый магазин, каким бы элитарным и совершенным он ни был, дело крайне неблагодарное. Тем более что это будет происходить не в Нью-Йорке. Несмотря на бураны, и грязь, и нестерпимую июльскую жару, он очень любил этот город. Картинные уютные городки на берегу моря никогда не влекли его. Берни усмехнулся, вспомнив вдруг о Шиле. Это скорее в ее вкусе. Теперь ему остается одно — купить походные ботинки… Берни погрузился в мрачные думы. Зазвонил телефон. Это была мать.

— Что с тобой, Бернард?

— Ничего, мам. День был тяжелый.

— Ты не заболел?

Он прикрыл глаза и попытался придать голосу большую живость.

— Нет. Все в порядке. Как у вас с папой?

— Скверно. Умерла госпожа Гудман. Ты ее помнишь? Когда ты был малышкой, она для тебя булочки пекла.

Миссис Гудман уже и тогда была старой, прошло же с той поры тридцать лет. Стало быть, смерть ее не была такой уж неожиданностью. Мать вновь вернулась к прежней теме:

— Так что же с тобой стряслось?

— Все в полном порядке, мама. Я же сказал.

— Мне не нравится твой голос. Ты кажешься подавленным и усталым.

— День выдался трудный. — Он сказал это сквозь зубы, терзаясь мыслью о том, что его вновь ссылаю? — в Сибирь. — Не обращай внимания. Лучше скажи — мы будем устраивать обед по случаю вашего юбилея? Куда бы ты хотела пойти?

— Даже не знаю. Папа хотел бы, чтобы ты приехал к нам. Берни знал, что это не правда. Отец предпочитал бывать на людях, ему хотелось как-то развеяться после напряженной работы. Кто любил сидеть дома, так это мать.

— Как тебе «21»? Или ты предпочитаешь что-нибудь французское? «Берег басков»? Может, «Лягушка»?

— Ладно, — сказала мать с облегчением. — «21».

— Отлично. Для начала часиков в семь вы заедете ко мне — мы немного выпьем. А в «21» отправимся к восьми.

— Ты будешь с девушкой?

В голосе матери звучала обида. Можно было подумать, что его повсюду сопровождают девушки.

— С чего это вдруг?

— Как это с чего? Ты никогда не знакомишь нас со своими подружками. Может быть, ты нас стыдишься?

— Конечно же, нет, мама. Слушай, мне пора идти. Увидимся на той неделе. В семь у меня.

Берни знал, что мать перезвонит еще раза четыре с тем, чтобы узнать, не изменились ли у него планы, заказан ли столик, будет ли с ним девушка или нет и так далее.

— Да, папе привет передай.

— Ты бы ему хоть иногда позванивал…

Он повесил трубку и улыбнулся. Интересно, был бы он похож на нее, имей он детей? Впрочем, это ему пока не грозило. С год назад одна из его пассий было решила, что у нее будет ребенок, но вскоре стало понятно, что она ошиблась. На этом все и кончилось. Берни никогда не задумывался о подобных вещах: во-первых, ему было некогда, во-вторых, он считал, что ребенок должен быть плодом любви, а не чего-то иного. В этом смысле он оставался идеалистом, кандидаток же на роль матери рядом не было… Он сидел, глядя на кружение снежинок и с грустью думая о том, что скоро ему придется оставить привычную жизнь. Покидая магазин, Берни едва не расплакался. Ночь была морозной и ясной, ветер стих. Он решил не дожидаться автобуса и направился прямиком на Мэдисон-авеню, поглядывая время от времени на залитые светом витрины магазинов. Город казался сказочным — кто-то катался на лыжах, кто-то играл в снежки, беззвучно проплывали мимо редкие машины… К тому времени, когда он добрался до своего дома и вошел в кабину лифта, настроение у него уже было совсем другим. Да, уезжать из Нью-Йорка было безумием, но что он мог сделать? Увольняться с работы Берни не собирался, и это означало, что у него попросту нет иного выхода.