Обязан выжить - Николай Дмитриев

Стремясь показать, что он уважает давний обычай, Вика, решительно уходя от охотничьей темы, спросил:

— А что, из ваших деревенских кто-нибудь, как и я, блукал?

— Да вроде как нет, — с готовностью отозвался Фрол и с некоторой запинкой добавил: — А вот у тех, с экспедиции, чегой-то такое было…

Ответ был именно таким, на какой рассчитывал Иртеньев, и он, как бы между прочим, поинтересовался:

— А у тех что приключилось?

— Да поговаривали, будто не все из тайги вышли, только вот кто да что, не скажу, потому как они от нас в осторонь…

Видимо, не желая вдаваться в подробности, Фрол замолчал, однако сказанного Иртеньеву было более чем достаточно, и он, узнав главное, чтобы не привлекать внимания, немедленно прекратил расспросы.

Дальше они шли молча и примерно через час выбрались на небольшую поляну, где с краю приткнулся неказистый, крытый простым корьем, охотничий балаган. Чуть поодаль Иртеньев углядел торчавший из земли валун, рядом с которым кто-то уложил замшелую колоду.

Похоже, эта уютная полянка и была на сегодня их целью, потому что Фрол тут же устроился отдыхать на колоде, а Иртеньев, уже из чистого любопытства, заглянул в убогое строение. Однако внутри так воняло сырой невыделанной шкурой, что Вика немедленно выскочил наружу, под насмешливую реплику Фрола:

— Что, запашок-то не ндравится?

— Не-е-т, — садясь рядом, в тон ему протянул Вика и, обратив внимание как держит винчестер Фрол, тоже поставил свою драгунку между колен.

Прямо из-под валуна, почти у ног охотников, выбивался родник, наполнявший прозрачной водой каменистую расщелинку, обросшую по краям мохом. С минуту Фрол сосредоточенно смотрел на бегущую по поверхности легкую рябь и вдруг сказал:

— А ведь выходит, что нонешняя власть куда хужее прежней. Вот мы с мужиками и маракуем, как оно дальше быть. Может, Егорыч, ты, как человек умственный, нам чего присоветуешь, а?

Иртеньев ошарашенно смотрел на Фрола и молчал, не зная что отвечать. Запохаживало на то, что мужики с самого начала присматривались к Иртеньеву, имея на него свои виды, и, похоже, совсем не случайно Фрол заговорил так откровенно именно здесь, где никого, кроме них двоих, не было.

Впрочем, говорить что-то так и так было надо, и Вика негромко, раздумчиво произнес:

— Что я тебе присоветовать могу, Фрол? Ты ж видишь, я и сам, как кур в ощип, попал.

— Э, не скажи, Егорыч, не скажи! — Фрол заговорщически подмигнул Иртеньеву. — Я так маракую, раз большевички тебя аж сюда к нам запроторили, значитца, вовсе не зря…

— Ну, зря, не зря… — Иртеньев в упор посмот рел на Фрола и жестко сказал: — Ты, я думаю, мужик битый, к тому же, как я понимаю, и порох нюхал.

— Да уж, — покачал головой Фрол. — Нанюхался! Как начал в 14-м, так десять лет без передыху…

Поняв, что проговорился, Фрол оборвал себя на полуслове, однако Иртеньев сделал вид, что ничего не заметил. Какую-то секунду Вика еще колебался, но, внезапно ощутив неизвестно откуда возникшую злость, высказался напрямую:

— Вот что, Фрол, я тебе в глаза скажу. Вы, мужики, нас не поддержали, решили, что, мол, сами с усами, вот теперь и хлебайте. А мое дело так и так труба.

Не ответив, Фрол только укоризненно посмотрел на Иртеньева и, видимо, машинально потянул вверх скобу затвора. С легким щелчком затыльник винчестера отошел в сторону и послушно выбросил на траву маслянистый патрон.

Какое-то время Фрол все так же сидел неподвижно, потом, словно очнувшись, подобрал патрон, вытер его о штанину и аккуратно вложил назад в окошечко магазина. Похоже, возня с винчестером позволила мужику сосредоточиться, и он снова заговорил:

— Ты, Егорыч, видать, не так меня понял. Не о нас речь. Ежели что, мы и в тайгу подадимся. А там золотишко, пушнина, не пропадем. Меня и робят другое беспокоит, ведь что с державой при таких хозяевах будет?

Никак не ожидавший такого поворота Иртеньев сразу не нашелся, что и ответить, и лишь после некоторого раздумья, оценив собеседника по достоинству, сказал:

— Что будет, спрашиваешь… Опять, брат, война будет.

— Вот и я так думаю.

Вика быстро взглянул на так озадачившего его мужика и вдруг понял, что они говорят о разных вой нах, в то время как Фрол, занятый своими мыслями, почему-то горестно вздохнул и, внезапно поменяв тему, сказал:

— Ты бы, Егорыч, дома малость поостерегся…

— При чем здесь дом?

Иртеньев недоуменно воззрился на Фрола.

— А при том, — вздохнул Фрол. — Савоська наш по всей деревне растрезвонил, будто, пока мы на росчистях были, в твою землянку начальник наведывался. Тот, что селил вас тут…

— К Поле? — изумленно переспросил Иртеньев, и сердце у него отчего-то тревожно екнуло.

* * *

В землянке уютно пахло свежей сыростью и кухней. Поля, только что закончившая мыть пол, развела огонь и хлопотала возле плиты. Охота вышла удачной, Фрол выделил напарнику приличную долю, и теперь женщина жарила аппетитные кусочки, чтобы потом, залив их жиром, попробовать заготовить мясо впрок.

Сам же Иртеньев, упершись локтем в подушку, полулежал на постели и думал. Слова о начальнике, наведывающемся в землянку, заставили Иртеньева посмотреть на сожительницу совсем другими глазами. Если в болтовне Савоськи была хоть капля правды, то не приходилось сомневаться, что Поля — агент ГПУ.

Впрочем, как раз это Иртеньев воспринимал нормально и винить Полю не собирался. Мало ли как у нее складывались обстоятельства, и (это Вика хорошо знал), чтобы уцелеть там, на Тамбовщине, очень даже возможно, что женщине просто не оставалось другого выхода…

А вот вопрос, для чего здесь, в глухой деревушке, где ссыльных-то всего двое, оставлен специальный агент, очень волновал Иртеньева. По всему выходило, что власть вроде как опасается его, но, по зрелом размышлении, эту абсурдную мысль Вика отбросил начисто.

Потом у Иртеньева возникло предположение, что его могли подкинуть с целью спровоцировать еще остававшихся здесь контриков, но почти сразу Вика от него отказался. Никто не предполагал, что он бросится защищать Полю и, сам того не зная, подыграет неплохо поставленному спектаклю.

Если женщину оставили здесь специально, то уж, конечно же, совсем по другой причине. И тут, когда в памяти Иртеньева вдруг всплыли выставленные на берегу в явно казарменный ряд сапоги, его мысль устремилась в ином направлении. Вика принялся анализировать настроения здешних мужиков, вспомнил их подчеркнутое внимание к нему, затем присовокупил осторожные расспросы Фрола, и сразу начала вырисовываться совсем иная картина.

Тут уж и профессия Поли легла точно в масть. Конечно же, в деревне, не имеющей своего медпункта, к внезапно появившейся фельдшерице жители повалят валом и в порыве благодарности за помощь охотно расскажут все, что она пожелает.