Последние из Альбатвичей (ЛП) - Кин Брайан

— Ну, если вы знакомы с этим делом, то знаете, что в нём был замешан Леви.

— Немного, — признался Крафт. — Я знаю, что он был замешан в этом, но подозреваю, что истинная степень его причастности и то, что на самом деле там произошло, до сих пор не известны. По крайней мере, широкой публике.

— Вы понятия не имеете, детектив. И я никогда не скажу. Достаточно сказать, что мы все в огромном долгу перед этим человеком. Я не уверена, что происходит сейчас, но какова бы ни была ваша проблема, Леви — хороший человек, которого можно иметь в своём углу.

— Надеюсь, он сможет помочь.

— Не хочу быть прямолинейной, но если он не сможет, то вам, наверное, полный пиздец.

* * *

Леви быстро просмотрел вырезки, используя своего рода экстрасенсорное гадание, которое частично основывалось на удаче, частично на навыках и частично на интуиции. Он мог спокойно игнорировать девяносто девять процентов того, что читал: отчёты о собраниях фермерства, повышения налогов и объявления о помолвках не имели никакого отношения к поставленной задаче. Однако он обращал внимание на криминальные истории, а также на сообщения о пропавших без вести, несчастных случаях и странностях. Когда он нашёл одну, которая, казалось, соответствовала его всё ещё развивающемуся образцу, он отложил её в сторону, а затем вернулся к куче.

Через час он сложил папки с документами в аккуратную стопку на краю стола, а затем пролистал статьи, которые отложил в сторону. Имелись сведения о двух пропавших без вести лицах. Первый датирован семидесятыми годами: это был местный житель, который пропал в этой местности во время охоты на мелкую дичь. Второй инцидент был из восьмидесятых годов и касался пропавшего рабочего-мигранта. Насколько мог определить Леви, ни одного человека так и не нашли. Возможно, они вообще не были связаны с этим делом, но инстинкты говорили ему другое. У обоих мужчин, охотника и рабочего-мигранта, были причины работать в этой сфере. Оба могли по какой-то причине решить подойти к дереву, будь то погоня за дичью или просто поиск места, где можно присесть и отдохнуть на минутку. Если бы они сделали это, демон убил бы их, выразив свое разочарование тем, что остался в ловушке внутри дерева. Конечно, он мог овладеть людьми, но пока круг связывания из камней был на месте, люди также не смогли бы покинуть пределы, пока демон находился внутри них.

Закончив с вырезками, Леви сел за микрофиш-машины и начал просматривать старые записи. Он нашёл ещё два исчезновения, одно из шестидесятых, другое из сороковых, а также сообщение об увечье скота в районе дерева. Он продолжал читать и искать, борясь с усталостью и пытаясь оставаться сосредоточенным. Прошёл ещё час, прежде чем он наконец наткнулся на историю, которую искал. Как он и предсказывал Марии и Крафту, он понял, что это источник, как только наткнулся на него. Это сообщение датируется 1909 годом и касается линчевания сорокапятилетнего мужчины по имени Тодд Грэм, рассказанного человеком по имени Честер Уильямс. Статья оказалась расшифровкой устного рассказа Исторического общества округа. Леви читал с интересом, внезапно забыв о своей усталости, его ум стал ясным, острым и сосредоточенным.

Следующая история будет о Колдовском дереве и Тодде Грэме, человеке, которого линчевали на Кодоре в октябре 1909 года.

Честер Уильямс,

31 марта 1964 года.

«У меня хорошие воспоминания о Тодде Грэме, и это может вас удивить, учитывая его дальнейшую судьбу и то, что, по их словам, он сделал. Он был добрым человеком, всегда вежливым по отношению к женщинам, дружелюбным к нам, детям, а также к собакам и другим животным. Мне было двенадцать лет, когда его повесили, но я знал его с шести лет.

Однажды он появился в городе в поисках работы, как делали тогда многие люди. Он пошёл работать на лесопилку в Портерс-Сайдинге и снял комнату в пансионе Сехриста (сейчас это апартаменты). Ни работа, ни комната не были чем-то особенным, даже по старинным меркам, но человек мог выжить за счёт них.

Он посещал нашу церковь и всегда был очень вежлив и воспитан во время службы и после неё, во время общения. Я слышал, как он там молился, и когда он подпевал песнопениям, его голос всегда был очень громким и ясным. Думаю, это то, что мне о нём запомнилось больше всего. Его голос. Он был очень отчётливым, и слушать было его приятно. Пока не наступили перемены. Тогда у него стал другой голос.

Помню, как однажды какие-то хулиганы дразнили меня возле пруда Глатфелтера, когда я пошёл туда ловить рыбу. У меня было ведро, полное рыбой-луной и синежаберной рыбой, и я собирался отнести их домой, чтобы моя мама могла приготовить их на ужин, но хулиганы вышли и выбросили рыбу обратно в пруд. Потом они выбросили и ведро туда, и я заплакал. Примерно в это же время Тодд Грэм пришёл со своей удочкой и прогнал хулиганов. Затем он похлопал меня по голове и сказал, что всё будет в порядке, и забрасывал леску до тех пор, пока крючок не зацепил ведро. Мы немного поговорили, а потом он посоветовал мне бежать домой и сказал, что мне следует оставаться в школе и учиться и никогда не увлекаться виски или азартными играми, и что я буду лучше, чем эти хулиганы, которым в жизни придётся нелегко…»

Леви смотрел прямо, его глаза метались взад и вперёд, пока он быстро произносил предложения. В воспоминаниях рассказывается, как этот добрый, религиозный и трудолюбивый человек внезапно изменился на двенадцатом году жизни автора, проявив ряд шокирующих поступков. Леви нашёл один абзац особенно показательным.

«Полагаю, после этого Тодд Грэм потерял свою религию, потому что он начал устраивать разборки с некоторыми другими сотрудниками лесопилки, которым слишком нравилась выпивка, и он стал ночевать в переулках и сараях, а один или два раза прямо там, на улице. Он всё время казался пьяным, даже когда люди клялись, что не видели, чтобы он выпил хоть каплю. Однажды сентябрьским вечером он появился на танцах в пожарном зале, и когда он заговорил, его голос был не таким, как я слышал в церкви. Он был грубее и громче. Он звучал почти как у другого человека. Он вызвал настоящий переполох, танцуя с женщинами на глазах у их мужей, даже после того, как они отказывались, и вступая в драки. В какой-то момент его друг Фрэнк Бертон подошёл и сказал ему уйти, и Тодд Грэм сказал ему, что он больше не Тодд, а человек по имени Абалам…»

Имя было смутно знакомо Леви. Сделав паузу, он почесал переносицу и потёр глаза. Затем он встал, взял свою сумку и начал рыться в ней, пока не нашёл свой блокнот. Он просматривал страницы, расшифровывая свои торопливые каракули, пока не нашёл имя. Абалам был меньшим демоном, одним из двухсот слуг Пэймона, одного из Королей Ада.

— Легион из двухсот слуг, — пробормотал Леви. — Один из Легиона. Вероятно, твоей потери даже не заметили. Но как ты оказался на том дереве?

Он продолжал читать, пропуская и переходя к важным частям.

«И Тодд Грэм пришёл в город на стрельбу той ночью. В каждой руке у него было по револьверу, и он стрелял в воздух и кричал своим странным голосом, голосом, которым он пришёл сказать людям, что это голос Абалама. Я тоже в это поверил. Другие говорили, что он снова был пьян, но я не верил в это. Я помню, как звучал этот голос. Что вы должны понять, так это то, что в те времена мы не знали об этих людях с раздвоением личности и тому подобном. Когда он начинал так себя вести и так говорить, человек почти мог поверить, что он действительно стал кем-то другим.

Группа мужчин вышла на улицу и сказала Тодду остановиться, но он направил на них оружие и хладнокровно застрелил их. Только у двоих из них были винтовки, и Тодд выстрелил в них первыми. Он бы также продолжил идти, но Ренни Глатфелтер подкрался к нему сзади и сбил его с ног куском растопки, потому что Тодду пришлось остановиться, чтобы перезарядить. Констебль запер его в тюрьме, а преподобный Полк и тот доктор пау-вау, которого звали Ремейер, пришли помолиться за него…»

Леви знал о Ремейере. Этот человек был соратником деда Леви ещё в двадцатые годы. Он практиковал пау-вау в округе Йорк, в то время как дедушка Леви практиковал на другом берегу реки Саскуэханна в округе Ланкастер.